Этим и другим вопросам был посвящен «круглый стол», который провел журнал «Карьера».

Участники «круглого стола»:

• Михаил Акимов, руководитель интернет-направления департамента «Трудоустройство» РДВ-Медиа-групп;
• Алена Владимирская, руководитель проекта Работа@Mail.Ru.;
• Мария Золотарева, владелец рекрутингового бюро КА PEOPLE;
• Владимир Комоцкий — главный редактор портала Rabota.ru;
• Катерина Литвинова, руководитель PR-департамента компании HeadHunter;
• Яков Топорков, PR-директор портала SuperJob.ru;
• Валерия Чернецова, ведущий аналитик Исследовательского центра портала SuperJob.ru;
• Светлана Яценко, менеджер по подбору персонала международного кадрового центра «Фаворит».

Кто и кого увольняет?

— Итак, кризис, начавшись в финансовой сфере, добрался до рынка труда. Идут потоки информации о сокращениях, увольнениях, уменьшениях зарплат и т. п. Каковы параметры «обвала» на рынке труда? В каких цифрах его можно измерить?

Катерина Литвинова: Мы наблюдаем значительное сокращение вакансий и резкое увеличение количества резюме, однако это не значит, что поголовно все «белые воротнички» будут уволены. Мы недавно провели исследование на эту тему, и выяснилось, что есть сферы, на которые кризис повлиял не отрицательно, а положительно. Например, увеличилось количество вакансий в фармацевтике. По-прежнему есть спрос на корпоративных юристов, IT-специалистов. «Полетели» же, прежде всего, сферы финансов, маркетинга, PR и страхования. Впрочем, даже в финансовой сфере остается спрос на некоторых специалистов. Например, на аудиторов или специалистов по сбору долгов.

Мария Золотарева: Не стоит драматизировать ситуацию. Безусловно, есть отрасли, в которых сокращения всех подразделений и отделов стали массовыми. Это в первую очередь девелопмент, розничный автобизнес, некоторые виды производства. Однако такие направления, как IT, госпредприятия, включая оборонную промышленность, продолжают развиваться, показывают твердые цифры если не роста, то, по крайней мере, стабилизации.

Светлана Яценко: Еще один момент — надо помнить, что кризис разразился в условиях кадрового голода, который несколько лет наблюдался на рынке. И профессионалы, которые действительно востребованы, работу не потеряли. А под сокращения попали рядовые специалисты, которые шли из компании в компанию, искали лишь повышения в должности или в зарплате и не развивались. Вот они-то и стали жертвами первой волны сокращений.

— То есть получается, что компании, как теперь часто говорят, в первую очередь «избавляются от балласта»?

Светлана Яценко: Да. С октября на рынке труда стали появляться специалисты, которые считают себя профессионалами, но на деле, увы, таковыми не являются. А компании сейчас хотят найти сотрудника, который мог бы совмещать несколько должностей, к тому же лояльного и эффективно работающего.

Катерина Литвинова: Сегодня увольняют не только «балласт». Многие компании вынуждены отказаться от проектов, которые успешно развивались до кризиса, но не успели выйти на точку безубыточности. И, закрывая их, они вынуждены уволить и хороших профи.

Мария Золотарева: Многие компании за последние годы очень усложнили свои штатные расписания, набирая по 7 секретарей и 15 помощников. Происходит оптимизация штата относительно задач. Если сотрудник — специалист, реально выполняющий поставленные задачи и если компания стремится кризис пережить — то сотрудник останется. Он не балласт.

— Все кадровики констатировали, что рынок кандидатов сменяется рынком работодателей. А что скрывается за этой фразой в отношении поведения работодателя? Какие перемены вы ощущаете?

Светлана Яценко: Заказчики-работодатели стали более придирчивы к кандидатам. Сейчас часто они выдвигают требования прямо как в гоголевской «Женитьбе»: хочу, чтобы ум был как у первого, образование как у второго, а работоспособность как у третьего. И просят присылать на собеседования побольше кандидатов.

Если еще летом была масса вакансий и иногда мы на них с трудом находили хотя бы одного человека, то сегодня уже работодатель выбирает из 10−15 кандидатов.

К тому же еще летом на рынок труда выходили выпускники вузов и требовали зарплаты не менее чем 30 тыс. рублей. Мол, у меня высшее образование и, хотя опыт нулевой, платите мне эти деньги. Да что там выпускники! Девочка после школы шла в офис-менеджеры и просила 25 тысяч рублей. Теперь аппетиты стали поумеренней, а уровень зарплат в оставшихся вакансиях упал примерно на 30\%.

Мария Золотарева: Мы наблюдаем спрос на «антикризисных» менеджеров. Нужны специалисты, которые готовы и знают, как удержать компанию на плаву. Приходят запросы на предприимчивых сотрудников, знающих прикладной маркетинг и управленческий учет. Такие люди ценятся всегда, но особенно в нынешней ситуации.

Что теряют работники?

— Есть мнения, что пресловутый соцпакет (а «социалка» весьма развилась за последнее время) чуть ли не исчезнет совсем.

Валерия Чернецова: Если будет сложно, конечно, сократят все то, что «сверх» оклада. Добровольное медстрахование уже уменьшилось.

Мария Золотарева: Если партнеры социальных программ (фитнес-центры, операторы связи, страховые компании) предложат специальные условия, то сотрудники не должны пострадать. Одним словом, сохранение «социалки» — это задача и для обслуживающих организаций, и для специалистов кадровых служб предприятия, отвечающих за социальный сектор. Считаю, что в период снижения доходов сотрудников за счет неполучения бонусов социальный пакет должен быть сохранен.

Алена Владимирская: По своим вакансиям мы видим, что, прежде всего, стали исчезать такие бонусы, как корпоративная связь, возмещение сотрудникам транспортных расходов, оплата фитнеса и т. п. Была достаточно большая категория работодателей, которые женщинам оплачивали салоны красоты и даже косметические операции. Конечно, это все уходит. Но если говорить о бонусах, то надо разделить бонусы руководителям и бонусы работникам. Пока мы видим, что топ-менеджеры сами себе бонусы сокращать не собираются, за редкими исключениями. В целом полагаю, что самое существенное сокращение «социалки» начнется в конце января 2009 года.

Владимир Комоцкий: Есть и такой момент: многие идут на радикальные сокращения и секвестры корпоративных бюджетов потому, что готовятся к худшему. Уровень продаж во всех отраслях падает. Поэтому «проседание» ранее заработанного, которое традиционно в январе почти для всех компаний, на этот раз затянется на гораздо больший срок — вплоть до апреля. Это значит, что нужно сокращать издержки сейчас, пока еще есть возможность. Потому что потом встанет вопрос уже о закрытии компании, а не о сокращении издержек.

То, что происходило на рынке труда прежде и что происходит сейчас, вполне естественно. Ранее расширяли штаты не по чьей-то прихоти, а потому, что во многих сферах бизнеса была гонка на опережение. Отстанешь в расширении бизнеса — умрешь. Теперь все с точностью до наоборот: отстанешь в сокращении затрат — умрешь.

Катерина Литвинова: Отечественных компаний, напрямую увязывающих численность персонала с финансовыми показателями своей деятельности, наверное, все же меньше, чем тех, где решение об увеличении штатов принималось по воле топ-менеджеров.

— Насколько силен прессинг работодателей в уменьшении оплаты труда?

Михаил Акимов: Уже сейчас некоторые компании начали шантажировать своих работников. Мол, если не согласитесь на сокращение зарплат, то мы можем найти специалистов подешевле.

Если посмотреть вакансии, появляющиеся сейчас на «работных» порталах, то не все они реальные. Многие — фикция. Они размещены компаниями, чтобы пошантажировать своих сотрудников, показать, что идет поиск работников за меньшие деньги.

Как измерить обвал?

— Рынок труда не потянет за собой вниз рынок аренды квартир в Москве? Если возникнет зазор между новым, низким уровнем заработков и уровнем арендной платы может случиться отток иногородних специалистов из Москвы?

Светлана Яценко: Если к весне на рынке ничего не изменится, то это произойдет. На сегодня у многих есть запасы, люди на них держатся и еще пытаются что-то найти. Но, по прогнозам, кризис затяжной, к весне будет еще хуже и, возможно, случится отток.

— Отсюда можно сделать вывод, что пик сокращений еще впереди?

Владимир Комоцкий: Как ни грустно, это только начало.

Валерия Чернецова: Приведу результаты опросов наших клиентов-работодателей. Если в начале октября 72\% из них заявили, что не планируют сокращать персонал, то к декабрю таких осталось уже 60\%. То есть 40\% российских компаний уже сокращают или планируют сократить штаты. Если говорить о том, какие бизнесы попали в это число, то, прежде всего о сокращениях персонала заявляют банки, инвестиционные компании, ритейл, связь, издательские дома, рекламно-выставочные холдинги, строительные компании.

— Все говорят о сокращениях, но до сих пор не звучит цифра прогнозов по безработице. По статистике, в начале октября у нас было 5,6\% безработных…

Валерия Чернецова: Теперь спрогнозировали 5,9\%.

— Всего лишь? Как вы думаете, какова может быть цифра в реальности?

Валерия Чернецова: Такие прогнозы никто не дает. Множество людей, которые увольняются, не регистрируются в качестве безработных, а оперативно и самостоятельно ищут новую работу.

Виновато образование?

— Давно говорят, что российские вузы последние 10−15 лет формировали объемы учебных мест по специальностям, исходя из моды, а не из реальной потребности рынка. Здесь-то хоть будут внесены соответствующие корректировки?

Мария Золотарева: Сейчас огромное количество финансистов, юристов, маркетологов, архитекторов ищут работу. Их было много и год назад, много и сейчас. Если не будут введены жесткие меры контроля за лицензированием вузов, мало что изменится. Мне жаль молодых людей, которые оканчивают «мифические» заведения, получают ничем не подкрепленные дипломы. Думаю, у этой системы будущего нет.

Светлана Яценко: Если проанализировать, то самые большие сокращения идут именно по модным в 90-е годы специальностям — юристы, экономисты, реклама, PR, менеджмент. Но вузы продолжают работать еще по старым образцам.

Яков Топорков: И это не изменится. В вузы поступают люди молодые, и с ними по большому счету никакой профориентации не ведется. Они до сих пор убеждены, что «юрист — это хорошо» и надо идти в юристы, потому что «они много зарабатывают». Пока это убеждение не изменится, вузы так и будут штамповать выпускников по модным специальностям.

Алена Владимирская: А что мы хотим? Вуз — это коммерческая структура, если мода диктует спрос, значит, он будет следовать моде, а не здравому смыслу.

— А сложившийся перекос между «белыми» и «синими воротничками» — он исправится в результате кризиса?

Светлана Яценко: Ну как-то валяльщиком обуви менеджера банка представить сложно.

Алена Владимирская: На самом деле это задача государства — формирование моды на профессии.

Мария Золотарева: К тому же надо иметь в виду, что бывшие ПТУ у нас практически полностью «выбиты» из учебного процесса. И на смену им ни что, в общем-то, не пришло. Система среднего профессионального образования практически разрушена.

Яков Топорков: В роль государства не верю. Скорее всего, ситуация исправится только тогда, когда бизнес у нас окончательно взвоет от нехватки сантехников, токарей и т. п. И тогда начнут давить на министерство образования и науки и вкладывать деньги в ПТУ, колледжи и техникумы. Думаю, что это задача бизнеса — убедить общество, что быть хорошим токарем — выгодно и престижно.

Валерия Чернецова: Да и изменения в общественном сознании — долгий процесс. Вспомните, в середине XIX века профессия актера была позорной. Полтора века понадобилось, чтобы она заняла верхние строчки в числе самых престижных.

Возможные альтернативы

— В настоящее время рассматриваются два варианта для потерявших работу — фриланс и сетевой маркетинг. Как вы их оцениваете?

Светлана Яценко: В России сетевой маркетинг непопулярен. Его пытались развивать в 90-е годы. Неприятный осадок у многих остался до сих пор. Не думаю, что сетевой маркетинг станет массовой альтернативой для людей, потерявших работу.

Катерина Литвинова: А фриланс, наоборот, будет развиваться. Например, наш партнерский сайт по фрилансу сейчас отмечает увеличение количества проектов, предлагаемых работодателями на аутсорсинг. Многие компании вынуждены отказаться от штатных сотрудников и выводят некоторые свои проекты за штат. Так что спрос на фрилансеров может существенно возрасти.

— А можно предположить, что перепрофилирование, переобучение станут еще одним вариантом для тех, кто потерял работу?

Валерия Чернецова: Если вы рекламщик, то вы никогда не переучитесь на инженера-проектировщика. Переквалифицироваться можно в смежной области, а там, скорее всего, такая же картина с сокращением штатов, что и в вашей.

Мария Золотарева: Думаю, что серьезные сотрудники могут найти свое место в своей же профессии, но, возможно, поменяв отрасль. Если до увольнения они работали в строительстве, то могут попробовать себя в металлургии, например. Не думаю, что нужно бросаться в сетевой маркетинг или «таксовать» — оттуда вернуться к своему любимому делу будет не просто.

Алена Владимирская: Если действительно «прижало» и надо перепрофилироваться, то есть смысл зайти на несколько рекрутинговых порталов и посмотреть актуальные вакансии. И потом из этого спектра выбирать. Сейчас, я так понимаю, большинство рекрутинговых порталов будет предлагать новую опцию для тех, кто размещает резюме. Если человек не нашел работу в течение какого-то времени, то ему по ключевым словам резюме автоматически будут подбираться «смежные» варианты.

Есть ли плюсы у кризиса?

— Мы можем четко обозначить хоть какие-то явные позитивные последствия кризиса на рынке труда?

Алена Владимирская: Люди стали больше ценить свою работу. Это великая вещь. Ведь как было еще год назад? Пришла я, поработала год в компании, открыла там какой-то проект (не важно, успешный или нет), поставила себе галочку (главное — пропиариться) и начала намекать знакомым, что ищу работу и что мой «ценник» повысился на 50\%. Сейчас такое не пройдет.

Или другая история: ведь, действительно, освободились не только «балласт», но и хорошие профи. Они отвыкли копить, многое брали в кредит и поэтому им надо как можно скорее теперь трудоустроиться. И вот они начнут формировать адекватный по запросам соискателей рынок. Если посмотреть историю резюме, то мы наблюдаем такую картину — например, сначала там указывается желаемая зарплата в 5 тыс. у.е., через три недели — 4 тыс. у.е., а потом — 3 тыс. у.е.

Еще один момент — скорость закрытия вакансий. Если раньше, допустим, компания открывала вакансию бухгалтера с зарплатой 40 тысяч, то в течение двух месяцев она ищет этого бухгалтера. Теперь та же самая вакансия за три — пять дней собирает по 60−80 откликов. Раньше люди капризничали: хочу работать рядом с домом, хочу, чтобы были в офисе пальмы. Теперь другое «хочу» — хочу получить работу.

Катерина Литвинова: Мы это тоже заметили — если раньше на одну вакансию было в среднем 14 откликов, то сейчас стало около 40.

— Просвет вы какой-нибудь видите из всего этого? Чего хорошего ожидать и какие сроки?

Алена Владимирская: На самом деле, чем хорош для человека кадровый кризис и вообще любой кризис? Это огромные возможности. Ведь раньше, чтобы занять высокую позицию в крупной компании, ты должен был соответствовать десяти тысячам параметров, участвовать в 15 тимбилдингах, ежедневно петь гимн, подчиняться жесткому дресс-коду и вообще «соответствовать». Теперь, если ты готов взять на себя ответственность за какой-то участок бизнеса и «вытащить» его, то твоя карьера пойдет вверх максимально быстро. Давайте вспомним, кто у нас сейчас топы в том же самом интернет-бизнесе. Это те, кто поднимал компании в 1998 или 2001 годах, когда все рушилось. А они сказали: «Мы верим, и мы вытащим».

Соответственно, кризис — это шанс. Всегда кажется, что новая война — самая ужасная. А она ровно такая же, как и прежде.

Катерина Литвинова: Можно сравнить кризис с сильным стрессом, который заставляет человека мобилизоваться. И если человек смог напрячь свои силы и извлечь из ситуации какие-то уроки, то он выходит на новый уровень.