— Анатолий Геннадьевич, как Вы оцениваете итоги 2010 года для банковского сектора страны?

— Думаю, что в целом позитивно. Есть значительный объем проблемных активов. Многие российские банки завершили год без прибыли. Вызывает вопросы государственная политика в сфере банковского регулирования и денежного обращения. Но, если говорить в целом, банковская система выжила, ее потери минимальны в сравнении с теми, что ожидались в разгар кризиса, она дееспособна и развивается. Думаю, вы помните, что долгое время ключевой проблемой российской банковской индустрии считалась проблема ее устойчивости. Полагаю, что кризис наглядно подтвердил: этим качеством российский банкинг обладает.

— Можно ли считать наступивший год посткризисным?

— Его уже так называют. Безусловно, кризис как состояние рынка, завершился. Но кризисные явления не исчезли по мановению руки. Для банков по-прежнему актуальны такие вопросы как управление проблемными активами, «плохие долги», реструктуризация кредитной задолженности. Но в целом 2010 год можно оценить довольно оптимистично с финансовой точки зрения. Думаю, что 2011-й год будет годом поиска решений этих вызовов времени, которые поставил перед нами кризис.

— В последние годы банки в той или иной степени сделали большой шаг навстречу клиенту, став для него более прозрачными и открытыми. Но проблемы в этой области, безусловно, остались. Решение каких из них Вы считаете задачей первой необходимости?

— Сегодня есть несколько актуальнейших вопросов, стоящих перед российской банковской системы. Обозначу лишь несколько из них. Во-первых, необходимо обеспечить возможность эффективного развития для малых и средних банков России, прежде всего — региональных. Мы никогда не добьемся доступности финансовых услуг для всего населения России, о которой говорил премьер-министр, если будем исключительно укрупняться. Банковский рынок должен быть прозрачным и симметричным для всех его участников.

Во-вторых, необходимо закрыть законодательные лакуны в части регулирования потребительского кредитования. Все мы прекрасно знаем об издержках российского кредитного бума в 2005—2007 годах. Результатом этих издержек стали, с одной стороны, финансовые проблемы множества российских семей, чувство обиды на банки, с другой — значительный объем просроченных кредитных долгов, которые тормозят развитие и банкинга, и российской финансовой системы в целом.

Сегодня, когда кризис миновал, розничное кредитование набирает новые обороты. И, чтобы не наступить на те же грабли, нужно окончательно уточнить и прояснить все правила игры на этом рынке. Нужен закон о потребительском кредитовании. Нужно четко определить полномочия и нормы работы коллекторов и кредитных брокеров. Нужно определить, в каких форматах строиться защита интересов заемщика — причем сделать это без популизма.

Еще одна важнейшая задача — обеспечить ресурсное обеспечение ипотеки. Эта задача выходит за рамки банковской, она социальная. Альтернативы ипотеке как массовому инструменту улучшения жилищных условий в мире не придумали. Число людей, способных купить квартиру или дом на собственные сбережения, всегда будет минимальна. Но, чтобы ипотека была доступной, необходимо найти для нее «длинные деньги», обеспечить банкам возможность масштабно кредитовать ипотеку. Наша ассоциации работает над созданием системы ипотечных облигаций, которые позволят обеспечить банки фондированием. Необходим и ряд других корректив нынешней системы регулирования.

— Заметное снижение ставок по депозитам в течение 2010 года фактически привело к тому, что даже как инструмент сбережения они перестают быть привлекательными. Не приведет ли это обстоятельство в нынешнем году к тому, что вкладчики станут более активно искать альтернативные источники вложения средств?

— Вы знаете, этот вопрос поднимается постоянно. Между тем, он несколько надуман. Поясню почему. За все время существования банковской системы России в ее постосоветском формате (до мирового кризиса 2008−2009 годов) уровень доходности банковских депозитов лишь единожды слегка превысил уровень инфляции — в 2006 году. Однако объемы совокупного депозитного портфеля российских банков постоянно растет, Даже в пик мирового кризиса этот рост не прерывался. Сегодня россияне держат на банковских депозитах более 9 трлн. рублей.

Это факты. Теперь о том п ривлекательны ли вклады или нет как инструмент сбережения. Вы сами ответили на свой вопрос, назвав депозиты инструментами сбережения. Не инвестиций, не получения прибыльности, а именно сбережений. Банковский депозит — это средство именно сбережения накоплений. От него ожидают двух вещей. Во-первых, сохранности покупательной способности. Если процентная ставка по депозиту более-менее равна уровню инфляции — это задача выполняется. Во-вторых, минимизации рисков. Созданная в России система страхования вкладов эту задачу успешно выполняет. А практика Агентства по страхованию вкладов, которое уже неоднократно осуществляла выплаты вкладчикам коммерческих банков, подтвердила: в форс-мажорных обстоятельствах деньги населению возмещаются в короткие сроки и без бюрократической волокиты.

Полагаю, что большинство россиян в отношении к банковским вкладам отлично осознают, что вклад — это формат сохранения средств. Так что не думаю, что вкладчики банков могут «изменить» им с другими финансовыми инструментами.

Банковская Россия должна прирастать не только Москвой

— Насколько, на Ваш взгляд, целесообразна анонсированная осенью прошлого года идея возможного объединения двух крупнейших банков Татарстана — «АК БАРС» Банка и Татфондбанка? Повлияет ли реализация этого проекта на расклад сил на российском рынке?

— «АК БАРС» Банк — это один из ярких примеров того, как региональный банк становится эффективным и заметным игроков федерального масштаба. И в этом плане его укрепление вызывает симпатию: банковская Россия должна прирастать не только Москвой. В целом же напомню, что на российском рынке уже два года ожидают активизации процессов слияний и поглощений в банковской сфере. Мы были свидетелями ряда довольно успешных поглощений, в частности вхождения Ярсоцбанка в Промсвязьбанк или объединение несколько банков в рамках банка «Открытие». Как правило, с точки зрения бизнеса такие объединения лишь повышают эффективность банка, укрепляют его репутацию в глазах клиентов. В этом смысле слияния — на пользу банковскому бизнесу.

Однако к этому процессу надо относиться внимательно. Излишняя централизация банковской системы может привести к снижению ее конкурентности. А следствие снижении конкурентности всегда бывает только одно — страдает клиент, экономика в целом. Поэтому АРБР критично относится к идее постоянного повышения минимальной планки уставного капитала российских банков. Вместе с водой мы так можем выплеснуть и младенца.

— Сейчас часто говорят, что финансовая культура россиян, оставаясь еще невысокой, тем не менее выросла. Вместе с тем среди нас еще есть те, кто готов поверить во вторую «МММ». Неужели крахи ряда пирамид и кризисы ничему нас не научили?

— С одной стороны, действительно, вы правы, к сожалению, финансовая культура россиян остается низкой. И никаких программ повышения финансовой грамотности, при всей их безусловной важности, не будет достаточно для решения этой проблемы. Это во многом вопрос смены поколений. Должны сформироваться одно-два поколения, для которых использование банковских карт, Интернет-платежи, инвестиции станут делом привычным.

С другой стороны, финансовые «пирамиды» не являются «болячкой» исключительно российской. Практически во всех странах, включая самую «финансово продвинутую» — США, время от времени появляются сообщения о разоблачении тех или иных «пирамид». Финансовые комбинаторы всегда находят некую толику людей, ищущих легких путей к обогащению. Это часть человеческой натуры. Другое дело, что государство должно с особым тщанием контролировать и регулировать финансовый рынок, не допуская, чтобы подобные ситуации становились социальной проблемой.

— Глава Национального банка РТ Евгений Богачев практически в каждом своем публичном выступлении говорит о высокой устойчивости кредитных организаций региона. И с этим трудно спорить. Но в то же время для банков Татарстана характерным, особенно в прошлом году, явлением стала масштабная смена топ-менеджмента. С учетом же еще и перестановок конца 2009 года, можно сказать, что едва ли не в половине банков региона за полтора года произошли знаковые кадровые перемены. Следите ли Вы за такого рода явлениями и с чем их связываете?

— А что тут нелогичного? Тенденция активной смены банковского топ-менеджмента характер
на не только для Татарстана, но и для всей России, для всего мира. Согласитесь, это вполне естественно: к управлению приходят менеджеры, сумевшие «пережить» кризис, с новым, антикризисным мышлением. И в этом плане кризис даже сыграл благотворную роль, заставив банковский менеджмент совершенствоваться.

Банкинг и мораль — две вещи хорошо совместимые

— Выступая на круглом столе «Православный банкинг и финансовые инструменты» в конце января этого года, Вы сказали, что деятельность банковских учреждений, связанных с церковью, могла бы стать хорошим примером работы, основанной на принципах высокой морали. На Ваш взгляд, готовы ли современные российские банки на широкие жесты в ущерб своей прибыли?

— Вы знаете, я имел ввиду далеко не «широкие жесты». Кстати, многие российские банки масштабно занимаются благотворительностью и в этом плане наш банкинг, пожалуй, можно назвать одной из наиболее социально ответственных индустрий отечественной экономики.

Но я имел ввиду не столько благотворительность, сколько развитие разного рода финансовых инструментов, связанных с культурными, нравственными традициями народов. В частности, для англо-саксонской модели финансовых отношений оселком является чувство особенной ответственности заемщика. Но ведь это не единственная модель. Например, в последнее время все мировое финансовое сообщество проявляет все больший интерес к исламским принципам финансового бизнеса, которые ставят во главу угла партнерство инвестора и получателя финансовых ресурсов. Полагаю, это опыт очень интересен, тем более для России, значительная часть населения которой — носители мусульманских культурных традиций.

Мы все прекрасно понимаем, как тонка грань между банкингом и ростовщичеством, между высокой миссией развития экономики, которую априори несет банкинг, и просто погоней за сиюминутной прибылью. Банкинг — эта сфера, которая нуждается в регулировании не только в официозном, но и в нравственном смысле. Хотим мы этого или нет, но это так.

И в этом плане многополюсность банкинга, сосуществование западных, православных, исламских моделей банкинга может стать его естественным нравственным регулятором.

Может быть, все это прозвучало несколько высокопарно. Но я искренне верю, если перефразировать классика, что банкинг и мораль — две вещи хорошо совместимые.

— Как в контексте предыдущего вопроса Вы относитесь к уже не один год высказываемым предложениям по внедрению исламских банковских услуг в России? Они жизнеспособны в наших условиях?

— Думаю, да. Наша ассоциация последний год активно исследует модели исламского (альтернативного) банкинга и их перспективы в России. Возможно, для того, чтобы такой банкинг был жизнеспособен, нам надо будет предложить для него некую законодательную базу. И мы обязательно будем этим заниматься. Надеюсь, что летом этого года (возможно, в Казани) я смогу более обстоятельно рассказать, что именно требуется для развития альтернативных финансовых моделей на законодательном уровне.

Но тут важно помнить одну вещь. Любой рынок возникает не там, где принимается тот или иной регулирующий его закон. Рынок возникает там, где есть его первые участники, его первопроходцы. Я надеюсь, что Казань может стать одним из центров инноваций альтернативного банкинга. Со своей стороны АРБР готова активно поддерживать такую работу.

Благодарим за помощь в организации интервью информационное агентство BANKIR.RU

Фото aksakov.ru