— Когда и с чего началось создание в Татарстане малых нефтяных компаний? А главное — зачем это было нужно республике, где уже имелась мощная, авторитетная и раскрученная компания «Татнефть»?

— Это началось в 90-е годы. В самом начале 90-х. Вы, наверное, помните, к этому времени уже вовсю шла горбачевская перестройка. Это ж надо, объявить перестройку одновременно с ускорением! Без штанов беги вперед, вроде того. Но все начали перестраиваться…

Тогда ситуация была очень тяжелая. Нефтяная промышленность пошла вниз. Если до перестройки Россия добывала 570 млн тонн нефти в год, то за эти годы добыча упала до 300 млн тонн. То есть рухнули по-страшному. И до сих пор страна еще не достигла того уровня. А тем более максимального уровня добычи нефти в Советском Союзе — более 624 млн. Это был огромный объем. Но работали на износ. Сибирь особенно.

Проблемы нефтяной отрасли накапливались, как снежный ком.

В годы перестройки негативные явления в отрасли резко усилились. В основном это было следствием разрушения десятилетиями наработанных связей между различными организациями ТЭК. Взаимодействие и пропорции ответственности различных уровней управления отраслью (министерство, объединения, нефтегазодобывающие управления), смежных отраслей (реализация, транспорт, переработка нефти и газа) разладились. Это сильно ударило по нефтяникам. Первый, самый ощутимый, удар пришелся на реализацию, транспорт и переработку нефти. Нефтепереработчики с большими трудностями принимали нефть на переработку, требуя оплаты значительными объемами добытой нефти.

Это было сложно — отдать нефть на переработку. В «Татнефти» были большие проблемы. Коллектив тогда был огромный — более 50 тысяч человек. И все жили от зарплаты до зарплаты. Добыча все время падала. «Татнефть» в 1970 году добыла 100 млн тонн. Этот уровень удерживался в течение шести лет. А потом — 19 лет падения. Особенно оно ускорилось в связи с этой перестройкой.

Дальнейшие перспективы при продолжении падения добычи выглядели печально. С зарплатами стало тяжело. Встал вопрос: что делать? Я тогда зашел к генеральному директору — Галееву (Ринат Гимаделисламович Галеев был генеральным директором ОАО «Татнефть» с 1990 по 1999 год — ред). И говорю ему: «Надо добычу держать, хватит падать, иначе погорим». А мы должны были и дальше снижать добычу, до 2000 года, по тем правилам, которые тогда были (ранее в Госплане СССР обосновали падение добычи нефти по объединению «Татнефть» до 14,5 млн тонн в год). Собрали специалистов, весь костяк, рассказали о нашей стратегии — остановить падение и стабилизировать добычу. Все ее поддержали. Решили усилить технический прогресс за счет оптимизации добычи жидкости, применения менее дорогих, но достаточно эффективных методов увеличения нефтеотдачи (МУН) и обработки призабойных зон скважин (ОПЗ). Немного позже родилась идея, что надо задействовать месторождения с трудноизвлекаемыми запасами, которые были открыты 25−40 лет назад, но мы не могли вводить их в эксплуатацию из-за отсутствия капитальных вложений (капвложения давал центр). Вот тогда появилась идея создавать малые нефтяные компании. Ее поддержалиШафагат Фахразович Тахаутдинов, он тогда был главным инженером «Татнефти», и Галеев. Доложили президенту республики, Минтимеру Шариповичу Шаймиеву. И он поддержал. Вот с этого все завертелось. В 1997 году появился указ президента о создании малых нефтяных компаний (МНК), им стали передавать месторождения, которые «Татнефть» не могла ввести в разработку, поскольку не было ни достаточных строительных мощностей, ни средств и вообще планов таких у компании не было.

А до этого на гендиректора «Татнефти» оказывалось большое давление со стороны министерства с требованием вводить в разработку новые месторождения. Особенно сильное давление оказывал министр нефтедобывающей промышленности Николай Алексеевич Мальцев на тогдашнего гендиректора «Татнефти»Ришада Тимиргалиевича Булгакова.

Помню, он требовал за год ввести около 50 новых месторождений. А по сложившейся конъюнктуре, мы могли ввести 1−2 месторождения. Если бы мы сосредоточились на вводе новых месторождений, могли бы провалить планы добычи нефти — потому что ускорилось снижение добычи по действующим скважинам из-за недостаточных объемов проводимых геолого-техничеких мероприятий (ГТМ) по поддержке добычи по ранее пробуренным скважинам.

— При создании МНК вы использовали чей-то опыт или все придумывали сами?

— Мы знали опыт США, Канады, где 40−50 и даже больше процентов всей нефти добывают малые компании. Они бывают двух видов: добывающие, которые владеют участками недр, проводят разведку и добычу нефти, и сервисные (бурят скважины, проводят работы по стимуляции и ремонту скважин). В США их число доходило до 20 тысяч. Вот и мы решили передать малым нефтяным компаниям месторождения с трудноизвлекаемыми запасами. В основном это происходило при содействии и под эгидой «Татнефти», но отдавали только своим. По действующему положению, права на разработку этих месторождений имело объединение «Татнефть», поскольку оно, в основном, открывало и разведывало эти месторождения и вело деятельность по добыче нефти в этих районах. Месторождения отдавались практически своим специалистам, работавшим в системе «Татнефти». НГДУ на своей территории формирует компанию, а «Татнефть» своей инфраструктурой помогает ей в добыче. Где-то обеспечивает первичную подготовку нефти (не бесплатно!), по своим трубопроводам транспортирует эту нефть — трубопровод ведь быстро не построишь. То есть НГДУ должны были как бы курировать весь процесс добычи. Но за минимальную плату, чтобы была хоть небольшая рентабельность у структур.

Тогда мы передали МНК 67 нефтяных месторождений с начальными запасами около 200 млн тонн. Причем, как я уже сказал, на конкурсной основе. Надо сказать, что тогда особо желающих приобрести месторождение или участок недр не было: добыча падает, нефтяная промышленность в аховом положении, зарплату не платят. Были даже экономисты, которые говорили: «Я не буду покупать акции „Татнефти“, это рискованно». Но я всем советовал: берите акции, они будут работать. Не было доверия. Сейчас бы с руками оторвали!

Мы беспокоились о том, чтобы республика дальше не снижала добычу. Решили остановить падение добычи на уровне 30 млн тонн, а потом держать этот уровень. Однако она снизилась до 23 млн с небольшим, потом поднялась до 30 млн. Ну, а сейчас 33 с половиной миллиона тонн в год. То есть мы действовали по плану: сначала прекратить падение добычи, потом стабилизировать ее, а далее — обеспечить постепенный рост.

Всей черновой работой по организации МНК в основном занимались я и Тахаутдинов. Мы продумывали, какие месторождения, куда… Я как геолог рассчитывал запасы, объемы бурения и добычи. Активное участие принимал, конечно, Галеев. Естественно, без непосредственной поддержки такого начинания со стороны президента РТ ничего бы не вышло. Минтимер Шарипович тогда быстро понял, что для республики будет польза. Главное, что МНК будут добывать нефть, и ее будет больше, чем если бы все осталось только в руках «Татнефти». При организации МНК мы исходили из необходимости сосредоточить в этих компаниях лучших специалистов нужного профиля, возложив ответственность за организационную работу на начальников соответствующих НГДУ.

Президент РТ в тех непростых условиях дал нам и определенные льготы (тоже была моя идея). Мы обосновали три их вида: на рост добычи за счет ввода новых месторождений, на пуск бездействующих, неработающих высокообводненных скважин и на использование методов увеличения нефтеотдачи и стимуляции скважин. То есть, если скважина давала одну тонну, а стала давать пять тонн, то вот на четыре тонны уже была льгота.

— Трудно было получить льготы?

— Как мы эти льготы получили? Написали наши предложения в правительство. Но окончательное решение было принято в Актаныше. Туда на пуск месторождения приехал Минтимер Шарипович Шаймиев. Я завел разговор о льготах. Он говорит: «Давай потом». Пошли на обед, и за столом он говорит: «Ну, давай, расскажи, какие льготы, чего и как». Прямо за обедом я ему и рассказал. Он тут же оценил и дал согласие. И на пять с половиной лет республика своей властью дала нефтяникам льготы. Они действовали с 1995 года по 2000-й.

Больше таких льгот уже не получали никакие МНК. Только в Оренбургской области через несколько лет председатель Правительства Виктор Степанович Черномырдин своей малой родине дал льготы (правда, несколько другие) на добычу нефти. Но такого, как в Татарстане, в стране, по существу, не было, и все нефтяники нам откровенно завидовали. За счет этих льгот в РТ дополнительно был добыт 31 процент к общей добыче, экономическая эффективность составила 15 млрд руб. Но самое главное — были сохранены 18,5 тысячи рабочих мест и созданы новые, дан импульс развитию нефтяной отрасли РТ на долгие годы. Льготы получили и МНК, и «Татнефть». Но для становления и развития малых нефтяных компаний это решение руководства республики оказалось решающим.

Вот так родились малые нефтяные компании. В России их число доходило почти до 150. Но уже в начале текущего столетия стало вдвое меньше — их поглощали крупные компании. Как-то на юбилее «ЛУКОЙЛа» президент этой компании Вагит Алекперов делал доклад и заявил, что в России всего должно быть 3−4 нефтяных компании. А Ходорковский вообще говорил про две компании. Дескать, нечего их плодить. Вот на этой волне многие МНК или разорили, или «съели». Большие компании их присоединили к себе, и они перестали быть независимыми. Кстати, на Западе они именно так и называются — независимые, ННК. А мы их называем малыми.

К 2000 году малые компании в России давали до 10 процентов от всей добычи. Потом их доля упала до 4 процентов, а сейчас и того меньше. А в Татарстане МНК дают более 21 процента всей добычи!

В США и Канаде тоже много нерешенных проблем, но там есть государственная поддержка малых компаний. Во время кризиса 1998 года, например, в Техасе все налоги с малых нефтяных компаний сняли. И в Англии работает система поддержки малого бизнеса, направленная именно на малые компании.

У нас все значительно сложнее. Мы неоднократно докладывали о проблеме в Госдуме, бывший председатель Правительства СССР Рыжков Николай Иванович поддерживал нас. Но так ничего мы и не добились.

Следует отметить, что ослаблению позиций МСНК в России во многом способствуют такие нерешенные проблемы, как:

— обеспечение недискриминационного доступа к производственной инфраструктуре, к экспортной инфраструктуре, к внутрипромысловым и магистральным трубопроводам, к мощностям по подготовке и переработке нефти (в отличие от ВИНК независимые малые компании не имеют гарантированных рынков сбыта внутри страны, они могут лишь поставлять свою продукцию на нефтеперерабатывающие заводы, которые в настоящее время в основном входят в состав ВИНК);

— сложность конкурирования с ВИНК на конкурсах (аукционах) ограничивает права МНК на пользование недрами;

— неразвитость законодательства — нет критериев, отражающих особенности недропользования и позволяющих относить МСНК к сфере малого и среднего бизнеса;

— сложность привлечения финансовых ресурсов, в том числе в форме долгосрочных кредитов;

— отсутствие целенаправленной государственной поддержки малого и среднего бизнеса в нефтегазовой отрасли, в том числе и инновационно-ориентированного;

— отсутствие правового пространства для эффективного взаимодействия ВИНК и малых нефтедобывающих компаний при передаче прав на разработку месторождений, а также при совместной добыче;

— отсутствие действенных механизмов налогового стимулирования — дифференцированного налогообложения нефтегазовых компаний.

Но в Татарстане МНК существенно комфортнее работать. Это во многом зависит от руководства республики. Президент Рустам Нургалиевич Минниханов практически постоянно курирует их развитие. Обязательно в квартал раз он собирает всех нефтяников на совещание. Здесь присутствуют руководители и специалисты всех МНК, ПАО «Татнефть», министерств и ведомств РТ (в том числе федерального подчинения). Здесь анализируются результаты прошедшего периода, ставятся задачи на последующие 1−2 квартала. Решаются проблемные вопросы, поставленные ЗАО «Нефтеконсорциум», курирующим все 34 МНК, и президент озвучивает (далее все это протоколируется) решение по поставленным вопросам. Особенно важны поручения главам администраций и ведомств по земельным вопросам для развития нефтяной промышленности. Поскольку федеральное законодательство в этих вопросах весьма запутано, без решения этих вопросов на таких совещаниях нефтяники не могли бы нормально бурить новые скважины, проводить ремонтные и другие работы. Поручения даются и другим органам управления недропользованием, строительством, Минэкономики, Минфину, Прокуратуре и другим. Этот механизм — мощный рычаг развития нефтяной отрасли РТ (особенно МНК).

Конечно без позитивного отношения и помощи ПАО «Татнефть», специалистов и лично гендиректора, обычно дело не обходится.

Также большую роль играют ежегодные постановления Правительства РТ по объемам добычи и бурения по НК на планируемый год. Эти уровни предварительно рассматриваются в АН РТ совместно со всеми НК и закрепляются в постановлении Правительства РТ.

— В чем специфика МНК по сравнению с большими компаниями?

— Специфика в монотоварном производстве — только разведка и добыча нефти. Дело в том, что не у всех у них есть даже первичная подготовка нефти. Большинство не имеет трубопроводов, они работают по договоренности с большими компаниями… отнюдь не бесплатно.

— Значит, у МНК себестоимость нефти выше, чем у больших компаний?

— Наоборот, поскольку у них нет такой бюрократии, внутренних издержек. У малых компаний совсем небольшой фонд, поэтому каждую скважину они буквально досуха высасывают. Большая компания с такой тщательностью работать не может. У МНК выше эффективность и лучше выживаемость. Малые компании привыкли к тому, что имеют дело с трудноизвлекаемыми запасами, за каждую тонну нефти они должны бороться, разрабатывают новые технологии. Не случайно именно МНК стали родоначальниками многих новых технологий.

Нефтяная отрасль имеет свою специфику. В мире нет двух идентичных месторождений, все разные. На каждом из них применяется своя технология. Если правильно ее подобрал — имеешь положительный результат. Если выбранная технология не подходит для данных геологических условий — будет минус в добыче. Или вообще ее не будет. Только затраты.

У нас работает всего 34 МНК, количество скважин — как у одного НГДУ в «Татнефти». Фонд небольшой, но работать с ним можно, хотя и непросто. Прирост добычи малые компании обеспечивают в основном за счет увеличения извлекаемых запасов, применения методов увеличения нефтеотдачи (МУН), стимуляции скважин.

Развитию МНК РТ способствует широкое внедрение новых инновационных технологий.

Характерным лучшим российским примером развития малой компании с точки зрения широкого применения новых технологий и инноваций является опыт ОАО «РИТЭК» (Российская инновационная топливно-энергетическая компания). Основной задачей ОАО «РИТЭК» в период становления было создание конкурентной среды в сервисном секторе и восстановление фонда бездействующих скважин на российских нефтяных месторождениях. Создание компаний было направлено на развитие отечественных технологий по добыче углеводородов.

Применение в свой работе различных нововведений, в том числе собственных разработок, позволяет компании демонстрировать устойчивые темпы роста.

И с этим компания успешно справляется, создавая новое оборудование и новые технологии мирового уровня. Ряд технологий ОАО «РИТЭК» (применение в нефтедобыче новых высокоэффективных составов ритин, полисил и др.) рассматривались на ТО ЦКР по РТ и были рекомендованы для широкого внедрения. Присутствие ОАО «РИТЭК» в нефтяной отрасли Татарстана создает здоровую конкуренцию по новым технологиям между нею и «Татнефтью». Последняя стремиться не отстать и также усиливает работу по созданию и применению новых технологий, особенно в области разработки нефтяных месторождений, применению новых методов повышения нефтеотдачи и стимуляции скважин. Все это способствует техническому прогрессу, благодаря которому сегодня можно утверждать, что нерентабельных (с помощью высоких технологий) для освоения нефтяных месторождений в РТ нет. Новые технологии ОАО «РИТЭК» уже применяются в других, малых нефтяных компаниях Республики Татарстан.

«РИТЭК» не является единственной среди малых и средних нефтедобывающих компаний в России, которая активно использует инновации в своей деятельности.

Инновационные технологии российских МСНК вполне конкурентоспособны с западными аналогами и используются в ближнем и дальнем зарубежье.

Сегодня практически каждая МНК имеет либо свои, либо чужие, но адаптированные к конкретным условиям геологического строения месторождений данной компании технологии и творчески их внедряет. Это осталось в их менталитете от советского времени. Поэтому опыт РТ по освоению мелких месторождений с трудноизвлекаемыми запасами свидетельствует о том, что при таком подходе в Татарстане не осталось нерентабельных для освоения месторождений. Все они могут работать с прибылью или, по крайней мере, безубыточно. Хороший пример для всех регионов России.

— Какие перспективы у МНК? Они будут наращивать добычу?

— Нет, наращивать они не будут. До 2030 года добыча должна держаться на уровне 7 млн тонн нефти в год. Но для этого нужны капитальные, классические методы — паронагнетание, внутрипластовое горение. Это очень дорогие технологии, но их применение дает хороший эффект, значительно повышает нефтеотдачу. Будут увеличиваться извлекаемые запасы. Если эту стратегию принять, я думаю, до середины века МНК смогут удержать добычу на заданном уровне.

А там получат развитие новые технологии разведки, разработки и добычи нефти. Сегодня возможности увеличения добычи нефти из плотных, в том числе сланцевых, пород показали США. МНК должны развиваться в этом направлении. Это новые возможности, новые ресурсы нетрадиционных нефтей, которые пока не только не числятся на официальном балансе, но которых нет даже в наших головах. Все это открывает возможности существенно новых методов прироста запасов и наращивания добычи нефти. Дальнейшие перспективы Татарстана в этом направлении захватывающие. И в настоящее время мы начинаем работу по реализации составленной по поручению президента РТ Рустама Нургалиевича Минниханова под руководством АН РТ «Программы развития приоритетных научных исследований в области геологии и разработки месторождений МНК РТ на 2015−2025 годы». В программе будут участвовать научные организации РТ, институтов Москвы, Уфы и других городов страны. Предлагаемые ими технологии предполагается отрабатывать на научном полигоне по испытанию инновационных технологий в разработке и добыче нефти на восточном борту Мелекесской впадины в Татарстане. Это главное направление работ МНК для длительной стабилизации добычи нефти и расширения воспроизводства ее запасов.

Источник: Казанский репортер