— Рустем Фаизович, не просто попасть к Вам на аудиенцию. График всегда такой плотный или сейчас особенно горячая пора?

— Всегда. Попасть ко мне не трудно, но день действительно расписан по минутам: и оперативной работы хватает, и по развитию клиники хочется сделать больше. Сейчас у нас открывается второе дыхание. 2011 год стал для РКБ очень важным этапом, ведь тогда произошло не только техническое переоснащение, но и настоящая революция в головах людей. Кроме технологий, мы получили новую идеологию, в основе — доказательная медицина, которая требует доказательства правильности принятых врачом решений и совершенных действий, а это ни что иное, как серьезная профессиональная оценка качества работы врача.

Врачи теперь ездят за рубеж и видят как работают специалисты в мире. У амбициозных людей, естественно, появляются мысли: почему я не могу это сделать также, и, возможно, даже лучше. Такие мысли были и раньше, но тогда не было возможностей, а сейчас они появились. Ведь подталкивает к движению вперед именно реальность, в нашем случае — наличие определенных возможностей стимулирует развитие. Вместе с тем у врачей появляется уверенность в себе, в силе своего лечение, это тоже очень ценно.

— В Татарстане РКБ — это знак качества. Врачам этой больницы люди доверяют. Здесь работают в основном выпускники казанского вуза?

— Да, преимущественное большинство — наши выпускники. Так что качество их работы — это казанская школа, которая недавно отметила 200-летие. Когда сформировался первый медицинский факультет при императорском университете, РКБ как раз и создавалась как база для практической работы: сначала было 10, потом 15 общеамбулаторных и хирургических коек. Затем была сформирована университетская клиника.

Сейчас у нас работают и представители других медицинских школ: пермской, ижевской, ульяновской, но в основном здесь трудятся выпускники казанского вуза.

— Как Вы оцениваете уровень подготовки нынешних выпускников университета и в целом их профессиональный настрой, уровень ответственности? (в сравнении с Вашим поколением медиков).

— Неоднозначно.

В нынешнем образовании, на мой взгляд, есть некая разорванность между доказательной медициной, имеющей характер точных наук, и этическими отношениями пациента и врача. Нас в свое время учили: надо больного любить.

Со временем я понял, что это правило дорогого стоит, потому что только так можно посвятить все свои силы, мысли человеку и лечить по-настоящему. Раньше такое отношение к профессии прививали с первого курса. А сегодня этого где-то не достает, на мой взгляд. Я не говорю, что молодые врачи стали меркантильными, нет, просто у них другой тип мышления, видения профессии: в процессе врачевания они видят только технологическую сторону.

Иногда можно слышать в жаргоне врачей «моего здесь нет», но если так ответит невролог, нейрохирург, кардиолог, невольно возникает вопрос, а для врача что значит «мое»? Ведь больной стоит перед ним целый. Если раньше врач видел эту целостность, то сегодня прослеживается вот такая особенность специалистов: узкая специализация врачей, к сожалению, подчас оборачивается неумением исследовать проблемы здоровья организма как единой сложной системы.

— Это проблема и с точки зрения пациента, потому что человек, заболев, зачастую просто не знает, к какому специалисту идти.

— На мой взгляд, это самое страшное. Мы стараемся это искоренить, потому что если невролог видит, что у больного нет неврологической симптоматики, но сильно болит желчный пузырь, и при этом пишет в истории болезни только об отсутствии неврологической патологии — это неправильно. Все-таки врач должен быть врачом.

— Как обстоят дела с кадровой обеспеченностью? На сайте РКБ большой список вакансий. Это отражает намерение руководства отбирать наиболее квалифицированных специалистов или реальная нехватка кадров?

— Это реальная нехватка врачей. Один врач на двадцать пять человек — это очень сложно. Удержать в голове все тонкие процессы, связанные с лечебным процессом, с диагностикой при такой нагрузке фактически невозможно, даже и ошибку можно совершить невольно, просто потому что избыток информации приходится на одного специалиста.

В восточной медицине в древние времена было такое правило: врач трое суток жил со своим пациентом. Он ел с ним, спал, нюхал его пот, видел его испражнения, наблюдал поведение бодрствующего человека и, как он спит, храпит или нет, подергивается ли и т. д. Это говорит о многом: врач действительно изучал больного, его организм во всех проявлениях жизнедеятельности.

Сейчас часто можно услышать жалобы на очередь в поликлинике. Причина не только в нехватке специалистов. Мы все знаем, что к хорошему врачу всегда очередь встает, а он ведь всех не может осмотреть быстро. Он потому и хороший, что долго, внимательно смотрит, подробно расспрашивает больного, и результатом становится правильный диагноз и верное решение.

А люди у нас, с одной стороны, все хотят к хорошему врачу, а с другой стороны не готовы ждать: всем надо быстро, без очереди, как говорится, хорошо и все сразу.

Поэтому надо как можно больше хороших врачей воспитывать. Врачами ведь не рождаются, и мало научить теоретически — надо помочь набраться практических навыков.

Вот Вы чуть ранее спрашивали про отношение молодых врачей к профессии. А давайте посмотрим, как изменилось отношение общества ко врачам.

Раньше врачи воспринимались как люди важнейшей профессии, как герои своего времени, поэтому и желающих посвятить жизнь медицине было много. А сейчас, когда каждого второго стараются осудить, кто захочет пойти в эту сферу?

Возможности получить моральное удовлетворение от работы у врача сводятся к минимуму, я не говорю о чем-то высоком, нет, хотя бы просто знать, что Вы — уважаемый человек. Вместо этого врачи сегодня — это изгои, происходит геноцид собственных врачей. Это делаем мы с вами, общество, в том числе и коллеги-врачи позволяют себе друг о друге нелестно отзываться: проблема профессиональной этики существует.

— По данным Минздрава РТ, средняя зарплата врача в республике на 1 января 2014 года составила более, чем 33 тыс. рублей. Средняя зарплата врачей по больнице близка к этой цифре?

— Средняя по РКБ зарплата врача составляет 35,524 руб., медсестры — 21,833 руб., младшего медперсонала 14,304 руб.

— А график работы у специалистов штатный или с дополнительными нагрузками?

— Нагрузка у персонала, конечно, выше, чем могла бы быть. Но дело ведь даже не в зарплате: это в принципе неправильно, что врач работает за двоих. Он, конечно, идет через силу выполнять свой профессиональный долг, но постепенно выгорает, ведь врач не болванки точит, а работает с живыми людьми: не хочу принижать другие профессии, но все-таки закрыть глаза на специфику медицинского дела тоже нельзя.

— Не секрет, что сейчас ложась, скажем, на плановую операцию, человек старается попасть к определенному врачу, которого кто-то порекомендовал. В итоге нагрузка у врачей может быть неравномерной. Зависит ли зарплата врача от такой «любви» пациентов?

— Нет, не зависит, но есть возможности мотивировать такого специалиста другими способами. Скажем, существует высокотехнологичная медицинская помощь. Работающим в этой области государство доплачивает за то, что они — специалисты высочайшего класса и используют новые методы лечения и диагностики. Соответственно, врачи получают больше. Но это надо заслужить, таких специалистов не много.

— В федеральных СМИ прошла информация о том, что минздрав РФ планирует до конца года перевести врачей на «эффективный контракт»: их зарплата будет зависеть от сложности и качества оказываемых госуслуг. На Ваш взгляд, как это отразится на работе больниц?

— На мой взгляд, «эффективный контракт» — это нужная ведь. Он дисциплинирует и мотивирует человека на активность, на инициативу, что очень важно, особенно в нынешних условиях, когда технические возможности расширяются, и необходимо постоянное развитие и человеческих ресурсов.

— Как удалось быстро обучить специалистов РКБ работать с новой техников после масштабного технического переоснащения клиники?

— Здесь стоит еще раз хочу сказать про традиции казанской школы и связь ее с работой РКБ. Дело в том, что на базе клиники работает много кафедр медицинского университета и медицинской академии постдипломного образования. Профессора здесь являются одновременно и заведующими кафедрами, и шефами направлений. Они определяют перспективы развития по той или иной специальности и воспитывают молодых специалистов в традициях старой школы, но уже на базе новых технологий. Также наставники оценивают профессиональную пригодность и перспективность специалиста, ведь к нам на работу попасть не так-то просто: надо подтвердить свою высокую квалификацию, несмотря на жуткий дефицит кадров, мы все-таки придерживаемся именно этой политики.

Наши врачи активно стажируются за рубежом: ежегодно происходит направление специалистов в ведущие клиники Америки, Европы, Азии.

— Это не порождает проблему оттока кадров за рубеж?

— Отчасти да. Но даже специалисты, которые остаются за рубежом, это не наша потеря, а в имиджевом плане даже приобретение, ведь их востребованность там говорит о конкурентоспособности нашей школы.

— Какие задачи решает научный центр на базе РКБ? И каковы наиболее значимые результаты его работы за последнее время?

— Только за последние пять лет наш научный центр получил 93 патента. И ведь это не институт, а практическое лечебное учреждение. Центр получает дипломы за инновационные идеи, за продвижение медицинских услуг на новый уровень. Например, нашими специалистами была разработана методика замещения дефектов костной ткани, и она была признана лучшей в России. Таких примеров высокого статуса наших научных разработок в профессиональной среде немало. Многие позиции печатаются в самых цитируемых журналах, это тоже о многом говорит.

Заслуга наших специалистов, и во многом именно сотрудников научного центра, что РКБ — это лечебное учреждение экспертное, куда направляют наиболее сложные случаи. Мы лечим редкие заболевания, в частности, так называемые орфанные, которые в результате врожденных процессов проявляются у маленьких детей. После выхода из детской больницы, они переходят во взрослую сеть, и наши специалисты ведут таких сложных пациентов.

Сегодня мы лидеры в ПФО и в России по неонатальному скринингу, по пренатальному скринингу. Недавно на конференции это было озвучено на весь мир.

— Возвращаясь к вопросу технического оснащения клиники, на данный момент в РКБ есть все необходимое?

— Ну что вы! Нет предела совершенству, мы еще многие виды оборудования мечтаем получить. В качестве примеров могу сказать, что мы хотели бы иметь сканнер и во взаимодействии с онкоцентром диагностировать заболевания на ранних стадиях. Гамма-нож — очень перспективное направление, которое позволяет лечить пациентов с опухолями мозга. У нас есть возможности и желание развивать многие направления. Так, есть отделение по коррекции сложных патологий в области сердца, отделение лечения эпилепсии и т. д. Впервые в республике в РКБ была выполнена трансплантация печени — это самая сложная из всех видов трансплантаций. Мы бы хотели продолжать работать в этом направлении, переходить на другие органы, скажем, поджелудочную железу. С точки зрения квалифицированных кадров возможности есть. Надеюсь, процесс технического оснащения клиники будет продолжаться.

— Как вы оцениваете проект постановления правительства РФ о запрете импорта медицинской техники? Если запрет будет принят, как это отразится на работе больницы?

— Конечно, бесследно это не пройдет.

Сегодня у нас большое количество импортной техники, расходных материалов. Но, как говорится, «кто не кормит свою армию, тот кормит чужую». Если мы у себя не будем это все производить, мы никогда не научимся делать это хорошо. Первое время будет сложно, но технологии всегда лучше развиваются в экстренных условиях.

Не стоит забывать, что к примеру, впервые эндоскоп был сделан в России, только потом японцы взяли и усовершенствовали эту технологию. И это не единственный пример наших упущенных возможностей. На мой взгляд, иждивенческие настроения ни к чему хорошему не приведут. Мы можем делать медицинскую технику, и надо вернуть утраченные позиции.

— Рустем Фаизович, должность первого лица лечебного учреждения именуется «главный врач». Как часто Вы решаете именно вопросы врачебного характера?

— Каждое утро — обязательный обход в реанимации. Там бываю ежедневно и не раз. С самых тяжелых пациентов начинается рабочий день и заканчивается там же. Обязанности руководителя и врача в данном случае тесно взаимосвязаны. Даже когда принимаю отчеты у заведующих отделениями, не могу воспринимать эту работу как бумажную, потому что за документацией стоят люди, просматриваешь и анализируешь их истории болезней в динамике, вникаешь в детали.

— Вы начинали карьеру как хирург, а сейчас хирургическое отделение держите на особом контроле?

— Конечно, на особом. Дело не в моем личном отношении, в том, что это отделение является многопрофильной службой, т.к. включает не только хирургов, но и анестезиологов, реаниматологов, отделение переливания крови, операционные. Хирургия требует особого внимания, потому что именно здесь за короткий промежуток времени происходит очень много событий, здесь требуется быстрое, порой немедленное реагирование, а потому и особый контроль важен.

— На сайте больницы есть раздел «Порядок разрешения конфликтных ситуаций» — как часто они возникают и что чаще становится причиной?

— По-разному, вопрос очень неоднозначный. Мы с коллегами бываем в разных странах, и даже в самых обеспеченных конфликтов хватает. Любой конфликт, на мой взгляд, касается напрямую двух людей, которые вступают в диалог. Когда появляется третий, скажем, третейский судья, это означает, что те двое между собой никогда не договорятся.

Есть такая хрестоматийная история о том, как одна семья пришла к другой в гости, и в конце дружно проведенного вечера хозяева не досчитались ложки. Спросили у гостей, тем пришлось показывать карманы. Вскоре хозяйский сын нашел ложку где-то под столом. Ситуация вроде бы разрешилась, а осадок остался, причем на всю жизнь. Так же и здесь.

Убежден, что конфликт во многом зависит от врача. Отношение к пациенту должно быть именно как к больному, его надо полюбить, какой бы он ни был скандальный. Ведь человек если пришел ко врачу, значит, ему плохо, он пришел жаловаться, и не к кому-нибудь, не к маме-папе, а именно к тебе.

И уже осознание этой ситуации должно настроить врача на нужный лад в отношении к пациенту. Все больные жуткие эгоисты: когда у человека что-то болит, все остальное его не интересуют — так уж физиологически мы устроены. Конечно, для врача непросто справится и с психологической нагрузкой, особенно, когда ты за троих работаешь, устаешь, но если появляется профессиональная небрежность — это самое страшное.

— Когда между пациентами и врачами РКБ конфликты возникают, к Вам приходят?

— Конечно. И хорошо, если придут к главному врачу. Куда хуже, если идут в суд, в прокуратуру. Это значит, что в клинике пациент не нашел ответов на свои вопросы.

— Рустем Фаизович, Вы почти 25 лет трудитесь в сфере медицины, причем большую часть этого времени — в РКБ. Расскажите, пожалуйста, как Вы пришли в медицину, кто или что повлияло на выбор профессии?

— Учитель биологии. В седьмом классе повез нас на день открытых дверей в медицинский университет. Мы посетили несколько кафедр. Там были прекрасные профессора, которые рассказывали нам о работе медиков. И когда я вернулся оттуда, понял, что кроме этого института, уже никуда идти учиться не хочу. И вот как тогда меня буквально перевернуло, так и не менял решения, дальше было стремление учиться, поступление в вуз.

Учиться было очень интересно, потому что преподавателями были настоящие врачи и при этом прекрасные педагоги. Мы даже их фразы до сих пор помним, как афоризмы, к примеру, «дотронулся — женись»: если осмотрел больного, то уже не можешь бросить его, веди до выздоровления или хотя бы явного изменения ситуации. «Лучшее — враг хорошего», «вовремя остановиться» — у хирургов такие поговорки есть: бывает операция почти завершена, но решил врач сделать еще шов, и началось кровотечение, так что остановиться вовремя всегда важно.

— Поделитесь своими личными секретами здоровья.

— Надо обязательно отдыхать, как именно, каждый сам для себя выберет, но забывать про отдых ни в коем случае нельзя. Кто-то предпочитает отдых активный, кто-то в шахматы любит играть — и то, и другое хорошо, сератонин вырабатывается, и когда человек сидит на одном месте и, скажем, вяжет.

Я очень люблю активные виды отдыха. Вся семья у нас такая. Сплавляемся по рекам, в том числе достаточно серьезным. На велосипеде обязательно ездим каждое воскресенье, даже бабуля у нас на велосипеде. В зависимости от времени и погоды ездим когда 14 км, а когда и 20 по лесу. Зимой — лыжи, коньки. Я когда был хирургом, наше отделение очень серьезно играло в хоккей, они, кстати, и сейчас играют.

Главный успех здоровья — это отдых. Как любой механизм, организм наш требует восстановления, насиловать его неправильно. Насилие вообще ни к чему хорошему не приводит. Ведь нельзя заставить человека быть счастливым. Поэтому и вид отдыха надо выбирать по душе, тогда и польза будет.

Беседовала Нина Максимова

С 11 по 25 апреля 2024 года в Казани проходило профилактическое мероприятие «Светофор», целью которого было предупреждение нарушений правил проезда на красный свет со стороны водителей. Об этом сообщила Алия Валиева, представитель отдела пропаганды безопасности дорожного движения ГИБДД Управления МВД России по Казани.

В ходе оперативно-профилактического мероприятия с 11 по 25 апреля к ответственности привлекли 204 водителя за проезд на красный свет и 935 водителей за нарушение требований знака «Стоп-линия».

Напомним, в Татарстане с начала года в ДТП погибли 85 человек, еще 859 получили ранения.