В самих банках сейчас — ничего необычного. Объемы ликвидности находятся на стандартном уровне — 900−1000 млрд рублей на корреспондентских счетах в Центральном банке. Никакого дополнительного «впрыскивания» средств в банковскую систему, чтобы удержать ее на плаву, не делается. Наоборот, ЦБ, как обычно в последнее время, больше привлекает, покупает на рынке денег у банков, чем отдает им. Никакой чрезвычайщины, никакого режима спасения. Межбанковский кредитный рынок работает без особых возмущений, хотя ставки процента на нем несколько выросли. Там, где в середине ноября было 5,5, сегодня — 5,95 процента. Но это совсем не ажиотажные значения. Еще один рынок («репо»), на котором банки снабжают друг друга деньгами, тоже живет в норме.

Уход банка с рынка — это обычное дело. Поголовье банков убывает на 3−4 процента ежегодно. Каждый год 20−40 банков уходит в небытие. Когда-то, в середине 1990-х годов, всего в стране было больше 3 тысяч банков. На 1 января 2000 года — уже 1315, на 1 октября 2013 года — 879. За 2010 — 2012 год мы потеряли более 100 банков. Но этой осенью процесс вдруг резко ускорился.

Глубокой осенью 2008 года в разгар мирового кризиса ушли в небытие 17 банков. В «мирные времена» за последние пять месяцев — 22 банка. Что ж, бывает амбулаторное лечение, но бывают времена, когда приходится идти под нож хирурга. Важно только, чтобы в операционной или потом, когда нас ставят на ноги и засыпают медикаментами, вдруг случайно на место одной болячки не поставили что-то несравненно большее.

С банками чуть было так и не вышло. Никто не трогал банки Топ — 10 или Топ — 20. Но часто банки скромнее их по размерам могут быть столпами в каких-то узких нишах рынка, где миллионы вкладчиков видят именно их, а не тех, кто в Топ-10. Поэтому, когда стремительно выдергивается из земли Мастер-банк — нервный узел системы розничных платежей, или выкорчевываются несколько местных банков в Самарской области, где свой мир и свои собственные топы, не очень видные из Москвы, то вся банковская система может начать тлеть и дымиться. Возникают, как говорят экономисты, сверхконцентрации рисков. Хотя во всем этом есть логика, которая относится не только к обновлению команды Банка России и к тому энергичному старту, который всегда демонстрируют свежие люди, но и к усилению давления на серые области в нижнем и среднем звеньях экономики. Таким давлением отличаются последние два года.

Каков прогноз? До Нового года больше ничего не случится.

Кто же будет раскачивать лодку в те дни, когда идет основной поток выплат и нужно, чтобы все спокойно и с чувством хорошо исполненного долга сели за стол? В следующем году банки снова будут болеть и уходить, а за ними потянутся и другие финансовые институты. Но интенсивность этого процесса станет намного слабее, чем осенью 2013 года, хотя и выше, чем в 2010—2012 годах. Все то же самое, но осторожнее и квалифицированнее, с меньшей напористостью и упрямством со стороны финансовых властей. Слишком высоки социальные риски, как показывают события в Москве, Самаре, Челябинске и Смоленске. Последует переход в более умеренную фазу, когда хирургические действия ЦБ над банками, страховщиками, пенсионными и инвестиционными фондами будут происходить с большей осторожностью, чтобы, не дай бог, не случились какие-то выходы на площадь и набеги на запертые двери.

Будет продолжаться концентрация в сфере банковского капитала. Как и раньше, от того, что утонула очередная кредитная организация, будут выигрывать, прежде всего, крупные, огосударствленные банки. Первые пять банков, доля в активах банковской системы на 1 ноября 2000 года — 40,8 процента, на 1 сентября 2013 года — 51,1 процента. Первые двадцать банков: их доля на 1 ноября 2000 года — 62,8 процента, на 1 сентября 2013 года — 70,2 процента.

Будут и крайности, и загибы. Многие ставят знак равенства между малым банком и проблемным финансовым бизнесом, погрязшим в криминальных схемах. Стало расхожим мнение, что нам нужно меньше банков, они должны быть только крупные, 700 или 800 — это слишком много, а вот 400 или даже 300, может быть, гораздо лучше. Нам не нужны сотни страховщиков, пенсионных фондов или брокеров — дилеров. Это очень опасный путь. «Очищение рядов от криминалитета» может быстро стать вивисекцией финансового сектора, который и так умирает и в которо
м и так каждый год становится все меньше полков и батальонов. За 2012 год на 100 штук стало меньше брокеров-дилеров, еще на 100 — страховых компаний. Минус 10 процентов — это относится к числу НПФ. Сокращаются ряды управляющих компаний инвестиционных фондов.

Мы — большая страна. Нам нужно много финансовых институтов, и больших розничных сетей, и малых бутиков, и гастрономов на углу, в которых можно подобрать финансовый продукт по душе. Как только мы, размахивая ножом, начнем с пристрастием относиться ко всему, что является малым или средним финансовым бизнесом, как тут же отступим от борьбы с «обналом и незаконным вывозом капитала». И совершим еще одну ошибку, каких было много в наших финансах, основываясь на ложных представлениях о том, что по размеру подходит экономике России, а что — ну никак не подходит. За всем этим — обеднение финансового сектора, резкое ослабление способности обслуживать бизнес средней и малой капитализации, заниматься новыми проектами и венчуром по городам и весям России. Тяжко потом будет восстановить газон, он и так истоптан после кризисов 1998, 2004, 2008 годов. Но все-таки наша память коротка. И если никто не будет специально насаждать нам рефлекс громкого и горестного лая, когда слышится слово «банк», то все те смутные предчувствия денежных потерь и кризисов, с которыми мы встречаем сегодня рассвет, скоро сотрутся. Исчезнет, пройдет с глотком воды горчичный привкус недоверия, возникший к коммерческим банкам или же к их хозяину — Банку России.

Впрочем, впереди есть и настоящий риск. Когда банки начнут сыпаться не потому, что к ним пришел «матрос с револьвером», чтобы вскрыть незаконную кассу, а потому что как веревочке не виться — ей все равно придет конец, и ничем не замажешь черную дыру в балансах — утраченные и проблемные активы, не возвращенные кредиты. По оценке, эта дыра сегодня в разы объемистее официальной отчетности, она достигает у ряда банков по коммерческим и потребительским кредитам 20−30, а то и 40 процентов баланса. Еще выше риск в микрофинансовых организациях. Страшновато, когда в вагонах московского метро расклеена реклама о сбережениях под 10 процентов ежемесячно. Не по себе, когда смотришь на темпы размножения микрофинансовых организаций.

Безнадзорные, диковатые, веселые. Наш родной, растущий мыльный пузырь, а может быть, и пирамида. В 2011 году создано 1000 микрофинансовых организаций, в 2012-м — в 1,5 раза больше (плюс 1575 организаций), в 2013-м (на сегодня) — в 1,7 раза больше (плюс 1700 организаций). Итого почти 4300 микрофинансовых организаций, из которых примерно 300 уже не существует. Из тех, что были рождены два года назад, исчезла уже каждая шестая (реестр Банка России). Зона ростовщичества, полной непрозрачности, кредитов до «получки» под 1000 процентов. Незаконное привлечение сбережений под сверхвысокие проценты. Кредит до зарплаты — 2 процента в день.

И никаких данных о том, сколько уже должно население по стране, о «закабаленности», отсутствие отчетности, надзора за привлечением средств. Распространяются со скоростью пожара по регионам. Открывают отделения без надзора (у отдельных — более десятка). По всем законам жанра, все это должно закончиться рыданиями, грохотом, палками и толпами. И войти в историю финансовых неприятностей нашего отечества. Хотя никто не спорит, что честные микрофинансовые организации со своей особой клиентурой очень нужны нашей финансовой машине, что их должно быть много и что микрокредиты — одно из средств, подстегивающих модернизацию и развитие.

Это значит, что у Банка России — хозяина финансовых институтов — впереди жизнь, полная приключений. В его курятнике — беспорядок, а сад запущен и требует внимательной руки. Но важно и то, чтобы садовник, выйдя на рассвете, не кидался в сад с криками: «Эх, порублю!». А пестовал, лелеял с любовью все, что у него посажено, тратил на это много денег и еще больше — чтобы поддержать всех (и великих, и малых) в чистоте и лепоте. И, избавляясь от сорной травы, не срезал под корень всё, что можно добавить к борщу, что обязательно спасет, когда у садовника прихватит сердце.

Источник: Российская газета