Незадолго до этого ставки по ГКО со сроком обращения до 1 года превышали 100%. В этой довольно дикой и безнадежной ситуации финансовые аналитики и государственные мужи изо всех сил старались убедить людей, что все в порядке, а по законам голливудского кинематографа в конце обязательно случится хэппи-энд. Суперменом, который должен был прилететь в самую критическую минуту и спасти положение, в то время был Международный валютный фонд (МВФ), на кредиты которого уповала вся страна.

Однако чуда не случилось — МВФ не дал очередной спасительный кредит, и финансовым властям пришлось объявить о неспособности гасить долг.

Как это было

Тогда же, 17 августа, ЦБ объявил и о значительном расширении валютного коридора, фактически означавшим девальвацию рубля. Границы были расширены до 6 — 9,5 руб. за доллар США, а вскоре ЦБ фактически отказался от поддержки курса российской валюты. И если 15 августа 1998 г. официальный обменный курс рубля к доллару составлял 6,3 руб./долл., то 1 сентября 1998 г. — уже 9,33 руб., а 1 октября — целых 15,9 руб.

Из-за того, что отказ платить по долгам и обвал курса рубля произошли тогда одновременно, несведущие в экономических терминах простые россияне под словом «дефолт» зачастую подразумевают падение курса рубля или вообще большие проблемы в экономике.

Среди новостей, которые тогда особенно сильно влияли на финансовые рынки, были заявления представителей МВФ (дадут — не дадут денег) и здоровье президента. Инвесторы, которые тогда в основном были представителями стран Запада, очень нервно реагировали на любой слух об ухудшении самочувствия Бориса Ельцина. Риск для здоровья президента означал, что в России может поменяться не только глава государства, но и весь политический режим и у власти могут запросто оказаться коммунисты.

Зарплату автору этих строк в те времена перечисляли из Лондона на валютный счет, который надо было открыть в одном из российских банков. Коллеги по работе удивились, почему я открыл счет в небольшом и малоизвестном Инвестсбербанке (мне это было удобно, поскольку в этом банке я платил за Интернет: терминалов оплаты тогда не было). Старшие товарищи подтрунивали: «Ты что, открыл счет в какой-то шарашкиной конторе? Надо в каком-нибудь банке посолиднее — типа Инкомбанк, СБС-Агро».

Одновременно с крахом рынка ГКО я потерял работу, однако зарплату за последние два трудовых месяца удалось получить. А вот коллеги, у которых были счета в «солидных» банках, ее так и не увидели по причине безвременной кончины этих организаций в пучине кризиса. Инвестсбербанк же выжил, долгое время входил в первую тридцатку банков по размеру активов, а потом продался венгерскому банку и закрыл розничное направление.

Получив эти последние деньги, пошел менять доллары на рубли. Пока длилась очередь, обменник трижды закрывали на перерыв, чтобы изменить курс. В те дни вообще было модно переписывать ценники. К примеру, можно было пойти на продуктовый рынок и увидеть при входе одни цены, а уже через полчаса на выходе — другие, более высокие.

Дефолт, которого ждали

Русский дефолт-1998 был вполне предсказуем. В 1997 г. случился азиатский кризис, который повлек за собой естественное снижение спроса на нефть. В результате цены на основной продукт российского экспорта упали примерно на 40%. Если в 1997 г. баррель североморской нефти Brent стоил в среднем 19,3 долл., то к февралю 1998 г. цена упала примерно на 37% — до 12,1 долл. Российская нефть продавалась еще на 5% ниже.

В марте глава «Альфа-групп» Михаил Фридман заявил в одном из интервью, что большинство российских нефтяных компаний станут убыточными при цене на нефть в 10 долл. за баррель. Нефтяники запросили налоговые послабления, и это при том, что собираемость налогов и так была самым слабым местом российской экономики.

О возможности дефолта знали банкиры. Например, Александр Григорьев, возглавлявший в те времена Межкомбанк (а ныне генеральный директор «Ингосстраха»), отмечает: «Дефолт августа 1998 г. для меня не был неожиданностью. В тот год еще в начале февраля состоялось совещание руководства ЦБ и представителей двадцати крупнейших банков. Просчитав, как выглядит динамика погашения ГКО на перспективу, мы поняли, что примерно к сентябрю Минфин не сможет гасить выпуски этих бумаг. Выход из этой ситуации был: мы предло
жили Центробанку пойти на девальвацию рубля, но он, к сожалению, отказался».

Будущий глава «Ингосстраха» подготовился к дефолту заранее. «Межкомбанк начал выходить из ГКО тогда же, с февраля. Это нужно было делать аккуратно, так как мы относились к категории уполномоченных банков, которые были обязаны держать определенный объем ГКО в своем портфеле и входили в семерку основных инвесторов на этом рынке. А выход уполномоченного банка с этого рынка мог привести к скандалу. Но в результате мы почти все деньги вывели. Сначала объем вложений в ГКО у нас достигал семи триллионов рублей. А к 1 сентября у нас оставалось всего 130 млрд руб. в ГКО».

Впрочем, прозорливость руководителя не спасла Межкомбанк от отзыва лицензии в июне 1999 г., но это уже другая история.

ЦБ: политика невмешательства

Почему Центробанк медлил? Сергей Алексашенко, который в 1998 г. был первым заместителем председателя ЦБ и отвечал за денежную и валютную политику, систему расчетов и переговоры с МВФ, говорит, что для него наступление дефолта также отнюдь не было неожиданностью. «Для меня было ясно еще с конца 1997 г., что это произойдет», — вспоминает он.

При этом бывший замглавы ЦБ не считает, что при выходе из сложившейся тогда ситуации были допущены серьезные ошибки. «Считаю, что-то решение, которое было найдено российскими властями в 1998 г., было оптимальным, потому что последующие события показали правильность избранного пути. Тогда удалось быстро снизить темпы инфляции, и ситуация стала выправляться уже начиная с ноября», — отмечает С.Алексашенко.

О желательности и даже необходимости девальвации рубля летом 1998 г. говорили многие эксперты и участники рынка. Многие удивляются недальновидности ЦБ, который не девальвировал рубль вовремя. Однако следует учитывать политический и социальный фактор: правительству было страшно идти на девальвацию, так как это могло вызвать социальные протесты.

Основная масса потребительских товаров, включая продовольственные, обеспечивалась за счет импорта. Поэтому резкое снижение курса рубля вызвало бы рост цен на самые ходовые товары. Именно поэтому девальвации сопротивлялись до последнего: за два дня до 17 августа президент Б. Ельцин сделал публичное заявление, в котором пообещал, что девальвации не будет. Поэтому, даже если ЦБ понимал, что надо прекращать поддержку рубля, он не мог сделать этого.

Выученные и невыученные уроки

После знаменитого дефолта 1998 г. Россия очень быстро расплатилась с долгами, увеличила собираемость налогов, а новый кризис 2008 г. встретила с Резервным фондом, позволившим сгладить последствия резкого удешевления активов банков. Очевидно, что тот кризис научил российское правительство многому.

В то же время остались проблемы, которые российские финансовые власти пока не решили и которые могут обернуться большими неприятностями в будущем.

С.Алексашенко считает, что основная проблема, которая на сегодняшний день не решена в России, — это качество банковского надзора. «В 2008 г. на поддержку банковского сектора ушло около трети бюджета, — напоминает он. — Речь идет даже не о том, чтобы ужесточать надзор, а просто о том, чтобы он был. То, что проблемы качества активов возникают даже у таких крупных банков, как Межпромбанк и Банк Москвы, говорит о том, что банковский надзор у нас существует только номинально».

Впрочем, эти проблемы пока не способны привести ни к новому дефолту, ни к девальвации курса рубля.

К моменту вступления России в новый кризис, уже не локальный, а общемировой, бывший директор представительства МВФ в Москве Мартин Гилман напишет в своей книге «Дефолт, которого могло не быть» (2009): «Если Россия будет и дальше проводить правильную политику, темпы роста ее экономики могут возрасти даже еще больше. И тогда от ее развития и дальнейшей интеграции в мировую экономику выиграет не только она, но и весь мир».

РБК