— Гузель Любисовна, Вы являетесь Уполномоченным по правам ребенка в Татарстане более полугода. Какие тенденции в области нарушений прав детей удалось отследить за этот период?

— За прошедшие 6 месяцев 2010 года в адрес Уполномоченного по правам ребенка в РТ поступило 233 обращения. Мы их проанализировали, сопоставили с информацией о работе уполномоченных в других регионах и пришли к выводу, что в Татарстане действуют общероссийские тенденции. На первом месте стоит нарушение жилищных прав детей — это самая злободневная проблема, трудности решения которой связаны как с несовершенством действующего правового регулирования жилищных правоотношений, так и с высокой финансовой затратностью реализации указанных прав.

Актуальна проблема невыплаты алиментов — это нарушение имущественного права детей. Способствовать взысканию алиментов с нерадивых родителей должны судебные приставы. И ко мне поступает большое количество обращений с жалобами на неэффективную работу этой службы: алиментные обязательства по-прежнему не выполняются. Сейчас мы готовим к подписанию соглашение об основных направлениях взаимодействия со службой судебных приставов.

— Как обстоят дела с соблюдением прав детей в сфере семейных отношений?

— Конечно, одной из серьезнейших является проблема нарушения права ребенка на семью, на общение со всеми родственниками. Возникает она, как правило, после развода, хотя ребенок, несмотря на взаимоотношения взрослых, в соответствии с нормами Семейного кодекса Российской Федерации имеет право на общение и с родителями, и с остальными родственниками с обеих сторон. Причем право может быть подтверждено соответствующим решением суда, но часто и в этом случае один из родителей препятствует общению ребенка с родственниками, не выполняя решение суда, и, скажем, папа вынужден приходить к ребенку на общение с судебным приставом. Я не имею права вмешиваться во взаимоотношения между гражданами, но когда поступают такие обращения, использую все возможности для того, чтобы изменить ситуацию, потому что из-за ошибок и амбиций взрослых страдает ребенок. В этом случае единственный выход для меня — попробовать помочь людям договориться, потому что, как показывает практика, никакое решение суда не может их примирить. Переубедить, настроить на миролюбивый лад бывает очень трудно, но иногда получается найти вариант, устраивающий обе стороны.

— Как осуществляется взаимодействие Уполномоченного по правам ребенка с Министерством внутренних дел по РТ?

— Прежде всего, это информационное сотрудничество: мы ежесуточно получаем оперативные сводки обо всех происшествиях в республике. Из общего потока вычленяем преступления, совершенные в отношении детей, и дальше взаимодействуем с соответствующими следственными органами, которые ведут расследование конкретных дел. Совместная работа в значительной степени основана на договорных отношениях. Конечно, во все детали следствия нас не посвящают, но при необходимости проводятся оперативные совещания с участием, как следственной группы, так и уполномоченного по правам ребенка.

В качестве примера можно привести недавний случай изнасилования и убийства в Агрызе, где буквально на второй-третий день после совершения преступления были найдены подростки, которые его не совершали, но почему-то признали свою вину. Сейчас обвинения с них сняты, найден истинный преступник, 24-летний мужчина. А имеющаяся информация о факте давления на несовершеннолетних является основанием для вмешательства уполномоченного по правам ребенка. Теперь мы держим на контроле расследование и по делу об убийстве девочки, и в отношении этих ребят.

Даже если дома все благополучно…

— Нарушение каких прав происходит чаще всего в отношении детей, растущих в благополучных семьях?

— К сожалению, даже если дома все благополучно, ребенок может стать жертвой медицинской ошибки или в целом несовершенства той или иной системы, в том числе системы здравоохранения, а это означает нарушение права на здоровье, права на жизнь. Ко мне обращались родители с жалобами на ситуации такого рода.

Проблемы образовательных учреждений очень тесно связаны с обеспечением нормальных условий пребывания там детей без угрозы жизни и здоровью. С осени к нам поступают обращения родителей в связи с низкой температурой в группах в детских садах. Мы выезжали в указанные дошкольные учреждения, измеряли температуру в группах. В случае необходимости обращались и к мэру Казани, и к главе того или иного района города. Так, в одном детском саду, где в декабре температура воздуха в группе опустилась ниже нормы, в результате нашего вмешательства и оперативного реагирования руководителя района были проведены ремонтные работы, в группе сделали теплые полы. Мы продолжаем контролировать ситуацию в данном дошкольном учреждении, пока жалоб со стороны родителей не поступало.

— А если говорить собственно о нарушении права на образование, то в этой области какие возникают проблемы?

— Случаются конфликты в школах между учителями и учениками, причем ребенок в таких ситуациях оказывается совершенно беззащитным. Нередко и администрация учебного учреждения оказывается на стороне педагога, считая, что защищать надо учителя. Особенно сложно такие проблемы решаются в маленьких городах, где небольшое количество учебных учреждений, как говорится, все друг друга знают, и родители даже не могут перевести ребенка в другую школу, потому что о конфликте там быстро узнают, и принять ученика отказываются.

— С недавних пор в стране заработал единый бесплатный телефон, позвонив по которому, дети могут рассказать о своих проблемах. Были ли случаи, когда с этой «горячей линии» к Вам поступали заявки?

— Нет, пока не выработан механизм получения информации по этому каналу. Надо сказать, что общероссийский детский телефон доверия, который начал работать с сентября в Татарстане, он не единственный. И кстати, работать он будет всего около года — на такой срок предусмотрено финансирование.

В настоящее время мы заключаем соглашение о взаимодействии с республиканским центром социально-психологической помощи «Зеркало», где был создан специализированный детский телефон доверия. Если обратившийся с жалобой по детской проблематике, не важно, ребенок это или взрослый, хочет не только получить психологическую помощь, но и дает согласие на вмешательство каких-либо органов в ситуацию по ее разрешению, то такая информация будет направляться в том числе и к нам тоже.

— Какие еще существуют механизмы получения информации о нарушениях прав детей?

— Я лично и сотрудники аппарата регулярно ведем прием граждан, приходят на который не только жители Казани, но и районов Татарстана. Значительное количество обращений поступает по телефону и на наш электронный адрес. Надеюсь, в самое ближайшее время у нас появится свой сайт, но пока его нет, и иногда людям бывает проще обратиться к Павлу Астахову, а оттуда жалобы пересылают к нам.

— Уполномоченный по правам ребенка при Президенте РФ — Ваш начальник?

— Нет, мы взаимодействуем, но отношений подчиненности нет. Павел Алексеевич может обратиться с просьбой или поручением, которые мы, конечно, принимаем к исполнению. Уполномоченным по правам ребенка при Президенте РФ создана сильная команда, он ее называет «детский спецназ». И их рекомендации являются очень ценными, ведь для нас эта работа новая, мы все здесь делаем в первый раз, и с благодарностью воспринимаем советы более опытных коллег.

А советы это самые разные, вплоть до чисто практических: в какие уголки следует заглянуть при проверке в детдоме, на что обратить внимание. Ведь наша проверка особенная, она отличается от прокурорской или инспекции РРоспотребнадзора, мы должны обратить внимание на то, что вряд ли заинтересует специалистов этих инстанций. Посещая детский дом или интернат, мы пытаемся посмотреть на вещи глазами родителей или самих воспитанников, а потому обращаем внимание на все детали.

— И все-таки «главного глазами увидишь» — как можно узнать о нарушении прав воспитанников детского дома?

— Это действительно непросто. Пожалуй, единственный способ — это общение с детьми. Мы приезжаем в детский дом и просто разговариваем с воспитанниками, отвечаем на их вопросы, проводим тематические беседы. Кроме того, при каждом посещении мы раздаем всем детям конверты с нашим адресом, чтобы каждый мог написать нам письмо, рассказать о проблеме, высказать пожелание и т. д.

— Что включает Ваша работа, помимо отстаивания прав детей?

— Основные функции уполномоченного: контроль и принятие мер к восстановлению нарушенного права совместно с компетентными органами. Одно из направлений работы уполномоченного — правовое просвещение населения, как взрослого, так и детского. С сентября мы вместе с Уполномоченным по правам человека в Республике Татарстан и его аппаратом начали посещать школы, проводить беседы с учениками, разъяснять основные положения Конвенции о правах ребенка, права и обязанности детей. Для этой работы привлекли волонтерское движение: нам помогают студенты юридических ВУЗов. Собственными силами нам пока с такой работой не справиться: кроме меня, в аппарат уполномоченного по правам ребенка входят только два специалиста. В ближайшем будущем, в соответствии с указом Президента РТ, штат будет увеличен. Необходима очень серьезная работа по правовому просвещению родителей. Для решения этой задачи нам предстоит выстроить работу со СМИ.

Мнение уполномоченного по правам ребенка учитывают законотворцы

— У уполномоченного по правам ребенка есть возможность влиять на законодательные нормы на региональном уровне?

— Права законодательной инициативы у меня нет. Однако, в соответствии с законом Республики Татарстан, на основании которого я работаю, у меня есть полномочия по участию в разработке нормативных правовых актов РТ в области обеспечения и защиты прав и законных интересов ребенка, по внесению предложений в Кабинет Министров РТ, органы исполнительной власти республики по совершенствованию законодательства в области защиты прав и законных интересов детей.

Мы используем все возможности, для того, чтобы мнение Уполномоченного по правам ребенка учитывалось при подготовке нормативно-правовых актов, касающихся сферы детства. Проекты нормативно-правовых актов Правительства Республики Татарстан, касающиеся прав и интересов детей проходят предварительное согласование с Уполномоченным по правам ребенка.

Уже были случаи, когда меня привлекали к работе над законопроектами, надеюсь, скоро эта работа станет системной. В республике создана межведомственная комиссия по правовым вопросам, которая отслеживает подготовку и дает оценку всех проектов законов, подготавливаемых и направляемых в Государственный Совет РТ от имени Кабинета Министров РТ. Пока я не являюсь членом этой комиссии, но уже есть понимание необходимости вхождения Уполномоченного по правам ребенка в РТ в ее состав, что позволит принимать участие в предварительной работе по законопроектам. Также в планах на 2011 год наладить взаимодействие с Госсоветом РТ, чтобы при рассмотрении законопроектов в законодательном органе на всех стадиях, при обсуждении на комитетах тоже привлекался Уполномоченный по правам ребенка, который мог бы высказать позицию по данному вопросу.

— Какие проблемы существуют в области ювенальной юстиции?

— Недавно я на личном опыте убедилась, что введением ювенальных технологий в нашей стране очень обеспокоены родители. Так, учреждение должности «уполномоченного по правам ребенка» некоторые восприняли как одну из ювенальных технологий, то есть как предложение детям, грубо говоря, «настучать» на взрослых. Группа родителей обращалась ко мне именно исходя из таких опасений, после того, как в школе была размещена информация о работе уполномоченного.

Если говорить в целом о перспективах заимствования западных технологий ювенальной юстиции, то среди них есть такие, которым мы даем однозначно положительную оценку. В частности практика привлечения к судебным процессам детских психологов и социальных педагогов. Участие этих специалистов нужно для того, чтобы назначенное наказание было максимально адекватно совершенному преступлению и не осложняло бы последующую реабилитацию, исправление ребенка, не лишало его возможности вернуться к нормальной жизни. Применение такой практики у нас скоро будет обсуждаться на республиканском совещании с участием судебных органов, прокуратуры, республиканской комиссии по делам несовершеннолетних.

Однако ювенальная юстиция включает и технологии, которые мы считаем совершенно неприемлемыми. Как, например, безграничная власть органов опеки и попечительства, которые могут по любому незначительному поводу забрать ребенка из семьи. В отличие от западных стандартов, наше семейное законодательство жестко стоит на том, что для ребенка всегда предпочтительнее остаться в семье.

— Существуют ли какие-либо нормы по отношению к проблеме наказания ребенка: кто и как имеет право наказывать?

— В нормативно-правовом плане этот вопрос четко не урегулирован. Какие меры могут применяться как воспитательные, а какие уже будут трактованы как жестокость в обращении с детьми — вопрос непростой, поэтому и дела, связанные с этой проблемой очень трудные. Есть статья уголовного кодекса о жестоком обращении с детьми, но, как показывает практика, она очень тяжело применяема. Кроме того, морально-психологическое наказание может быть не менее, а даже более тяжелым. К сожалению, пока ребенок в этом плане защищен недостаточно.

— Уполномоченного по правам на европейский манер называют «омбудсменом», что буквально означает «тот, кто говорит от имени другого». Были ли в Вашей практике случаи, когда приходилось говорить от имени ребенка, отстаивая его права?

— У нас был один нетипичный случай, когда мужчина подозревался в отношении своей маленькой дочки в действиях сексуального характера. Ребенка после развода воспитывала одна мама, но отец по решению суда имел право на общение. И по результатам этого общения девочка начала жаловаться, у нее появились страхи, на основании которых мама пришла к соответствующим выводам, их, кстати, подтвердили и психологи, работавшие с ребенком. Но даже в этом случае слова маленького ребенка в суде не считаются доказательством. Все-таки мама девочки обратилась в суд, и мы ее поддержали — это была первая попытка уполномоченного выступить в защиту интересов ребенка. И наши доводы были приняты во внимание: в результате отец был ограничен в родительских правах. Я считаю это серьезной победой, подтвердившей, что и для судебных инстанций самое главное — это интересы ребенка. К тому же был создан прецедент нашей работы с Верховным судом республики, он стал началом взаимодействия: за полгода мы приняли участие в судебных разбирательствах по трем делам.

От больничных палат до детских площадок

— Гузель Любисовна, расскажите, пожалуйста, о проекте «Больничный клоун», который был предложен Вами для реализации в Татарстане.

— Идея эта принадлежит министерству здравоохранения, мы ее сразу поддержали. Проект «Больничный клоун» направлен на оказание, прежде всего, психологической помощи детям, страдающим тяжелыми заболеваниями и длительное время проходящих лечение в стенах больницы.

Больничная клоунада, существующая в мире уже более 25 лет, представляет собой систему мер направленных на интенсивную реабилитацию детей и их родителей, находящихся на стационарном лечении с помощью средств клоунады и игротерапии. Специальные проведенные зарубежные исследования доказали, что здоровье детей улучшается пропорционально улучшению их настроения. Игра, общение, смех могут помочь ребенку, вернув в его повседневную жизнь нормальное детство.

Деятельность больничных клоунов планируется организовать на базе, прежде всего, детской республиканской клинической больницы, где проходят длительное лечение тяжело больные дети.

В настоящее время проект прошел стадию отбора кандидатов в больничные клоуны: из 35 кандидатов были отобраны 15 человек. Нужно сказать, что мы благодарны всем тем людям, которые отозвались на наш призыв и заявились в кандидаты в больничные клоуны. Далеко не все прошли конкурсный отбор. Но это лучшие люди, которые на безвозмездной основе заявили о своем желании заниматься очень сложной, тяжелой, но нужной и благородной деятельностью по оказанию помощи маленьким пациентам. Сейчас начата подготовка больничных клоунов, которую осуществляет один из ведущих специалистов России в области больничной клоунады Константин Седов (г.Москва). Такая подготовка в рамках проводимой школы больничных клоунов планируется к завершению к середине апреля. С мая 2011 года первые больничные клоуны начнут работать в отделениях ДРКБ.

 — По каким еще направлениям удалось начать системную работу?

— Мы начали заниматься детскими площадками. Поступали жалобы родителей, дети которых получили травмы. Осенью мы провели рейды по площадкам города Казани. Ходили по дворам вместе с сотрудниками подразделений по делам несовершеннолетних, прокуратур, жилищной инспекцией. Иногда сотрудник управляющей компании шел за нами следом и что-то приколачивал, закапывал, где-то перед нашим приездом успевали покрасить заборы и скамейки. В целом нареканий и замечаний по этим территориям много. По итогам проверок мы разослали соответствующие обращения к главам районов и городов, чтобы они проинспектировали площадки и, прежде всего, установили ответственных за каждую такую территорию — только тогда можно будет требовать обеспечения ее безопасности.

— А какими правами в данном случае обладает уполномоченный по правам детей?

— Если по итогам рассмотрения обращений граждан, проверок выявляются нарушения прав и интересов детей, то Уполномоченный вправе подготовить и направить соответствующее заключение в адрес должностных лиц, органов местного самоуправления, органов государственной власти в предложением устранить указанные замечания. В заключении мы указываем на нарушения прав детей и вносим предложения о тех шагах, которые должны быть предприняты для устранения этих нарушений. В соответствии с законом должностные лица обязаны устранить нарушения и доложить нам об этом. В противном случае у нас есть право привлечения должностных лиц к административной ответственности.

— Какие направления работы выбраны основными в этом году?

— Главным направлением работы мы определили соблюдение жилищных прав детей, прежде всего, социально уязвимых категорий: это дети, оставшиеся без попечения родителей, многодетные семьи и семьи, воспитывающие детей-инвалидов. Будем вплотную заниматься проблемой невыплаты алиментов. Пойдем в колонию, в спецшколу закрытого типа — надо изучать, как обстоят дела с соблюдением прав этой категории детей. Впереди летний отдых, а значит, в сферу нашего внимания обязательно попадут и детские лагеря.

Работа уполномоченного по правам ребенка затрагивает фактически все сферы жизни. Но именно это позволяет не только помогать в одном конкретном случае, а выходить на серьезные комплексные проблемы, решая которые мы сможем защитить детей, предотвратить нарушения их прав — это я считаю нашей главной задачей.

Раньше и не думала, что смогу справляться с такими ситуациями…

-Гузель Любисовна, Вас как маму устраивает ситуация с реализацией прав Ваших детей?

— В целом да. Первый ребенок у меня уже взрослый, и сейчас трудно сказать однозначно: то ли период его детства прошел без серьезных проблем, а может быть, в определенных ситуациях я реагировала иначе, чем родители, которые сейчас приходят ко мне порой с не совсем разумными требованиями и жалобами.

— Судя по объему работы времени на семью у Вас остается не так уж много.

— Конечно, такая работа поглощает всецело, даже физически находясь дома, мысленно возвращаешься к делам. Но стремлюсь все-таки больше времени уделять родным, в конце концов, мои дети тоже имеют право на маму. Поэтому стараюсь уходить с работы вовремя, проводить выходные с семьей.

— Как Вам кажется, эта профессия Вас меняет?

— Да, здесь серьезная психологическая нагрузка. Особенно трудно было в первый период, когда приходилось вникать в детали ситуаций, о которых мне даже слушать было тяжело. Да и сейчас иногда читаю материалы дела и плачу.

Мне нелегко было переступить порог детского дома, ведь там дети любого взрослого воспринимают как маму, обступают, заглядывают в глаза…

Но профессия действительно меняет: сейчас уже преобладают не эмоции, а желание понять этих детей и помочь им. Честно говоря, я раньше никогда не думала, что смогу справляться с такими ситуациями. А сейчас первые результаты работы дают силы. Очень помогает осознание того, что ты реально можешь изменить чью-то жизнь в лучшую сторону, тем более что это жизнь ребенка. Не важно, удается ли сдвинуть с мертвой точки решение какой-либо глобальной проблемы или помочь одному человеку — каждая победа, даже маленькая, окрыляет.

В Татарстане оценили запасы охотничьих ресурсов на сумму 2,9 млрд рублей, что на 7% больше, чем в прошлом году. Об этом сообщил зампредседателя Госкомитета РТ по биоресурсам Рамиль Шарафутдинов во время выступления в Госсовете региона.

По его словам, увеличение произошло в том числе благодаря появлению двух новых видов охотничьих ресурсов в естественной среде обитания: маралов и пятнистых оленей. На сегодняшний день в естественной среде обитает более 500 особей этих видов. Всего в Татарстане насчитывается более 700 видов животных, из которых 81 вид относится к охотничьим ресурсам, отметил Шарафутдинов.

Ранее TatCenter писал, что «Центр цифровой трансформации Татарстана» заключил сделку на сумму 2,5 млн рублей, чтобы получить право использовать программное обеспечение зимнего маршрутного учета охотничьих ресурсов.

Шарафутдинов Рамиль Гумерович

Заместитель председателя государственного комитета РТ по биологическим ресурсам