Казань-Москва-Харьков-Енакиево-Изварино-Каменск-Казань

Как вы думаете, что может выманить спокойно живущего в Казани человека из уютного офиса жарким июньским днем? Так, чтобы человек сорвался с места, выпучив глаза, побежал на вокзал и прорывался через бесконечные украинские и ДНР-овские блокпосты? Война. В наш город идет война. Мирный провинциально-рабочий городок Енакиево. Полтора часа езды от Донецка, час от Горловки. От мест, где бои уже идут, и не думают прекращаться. В город, где мама и маленький брат. Слова мамы: «У нас все хорошо». И — «если хочешь — приезжай, забирай брата». Неотвратимо настигло понимание — нужно ехать. Пока еще мирно, пока еще «все хорошо».

Дорога Казань — Харьков

Дорога из Казани в Харьков вышла непримечательной. Поезд до Москвы. Короткая очередь на вокзале, и еще один поезд, до Харькова.

Потом был вокзал в Харькове в 4 утра, разговоры с друзьями по мобильному телефону, обсуждение ситуации. И добрейшей души человек, волонтер Диана, которая выясняла, на чем можно проехать в сторону Донецкой области. Пока решали, что делать, меня забрали в дом к Н. Он из добровольцев украинской армии. Возит на передовую еду и одежду. По периметру двора раскиданы мешки. С солью, сахаром, макаронами, военной формой.

«Видишь, — говорит Н. — Я всю жизнь был мирным человеком, добрее меня не найдешь. А теперь пришлось забыть, что такое обычная человеческая одежда».

Пару часов меня мучила неизвестность и отсутствие новостей. Потом сказали, что подвезут к ближайшему украинскому блокпосту рядом с Енакиево. Остаток дороги нужно было бы преодолеть на попутках. Харьковский рынок неожиданно протянул руку помощи. Торговец, водитель машины, набитой радиаторами, «всего за 400 гривен» (1100 руб.) согласился провезти меня в город.

«Только 95\%, что вы оттуда не сможете выехать, — сказал водитель С. — В городе нет бензина. И даже тем, у кого он есть, выехать проблематично». В это же время звонит Д. Говорит, что вокруг города уже сомкнулось кольцо ополченцев, а теперь смыкается кольцо украинских военных. «В лучшем случае все начнется с понедельника, в худшем — сегодня ночью. Уезжая, имей в виду, что ты, скорее всего, не вернешься в Харьков. Просто не успеешь выехать. Решай».

Стало жутковато. Добровольно отправиться в город, окруженный военными, в город, с которым нет связи (мобильная связь МТС, которой пользуется большая часть города, там не работает, «сеть перегружена»). Город под угрозой обстрела. Решила ехать. А что делать? Есть ситуации, когда выбора нет. «Молодец, девочка, — говорит Д. — Я бы тоже так поступила».

Так и уехала, с иконкой в кармане. Никогда не была набожной, но её теперь буду носить с собой, оберегом.

Дорога Харьков — Енакиево

Украинская дорога к городу Енакиево. Что ж, не самое мрачное зрелище из тех, что довелось увидеть за эту поездку. Чисто, мирно. Попадаются машины. И некстати — украинские блокпосты. Что собой представляет типичный блокпост? «Стенки» из белых мешков с песком посреди дороги. Иногда — вмонтированный в эти «стенки» танк. Небольшой такой, почти не страшный. И два-три человека в военной форме с автоматами. Приветствуют, просят документы. Спрашивают, куда едешь и с какой целью.

Выбило из колеи единственное. Грузовик со штабелями боеприпасов размером с меня на дороге «Корсунь-Енакиево». Снаряды ГРАДа, как любезно подсказал мне гугл. Совсем рядом с городом. Честно, не помню, стоял он возле конкретного блокпоста, или просто неприкаянным на дороге. «Радиус поражения ГРАДа — один квадратный километр, — вспоминаются слова подруги М. — Дальность полета снаряда — 80 километров». Все, думаю, приехали. И отворачиваюсь к окну, где ставок (пруд), шутливо прозванный «Енакиевским морем». Дальше — пара блокпостов ДНР, надпись «Енакиево» на въезде в город. Часть букв раскрашена цветами украинского флага, часть — русского.

Енакиево

«Город вымер. Мой город вымер», — первое, что пришло на ум. Удушливая тишина. Светло, но улицы абсолютно пустые. Большинство магазинов не работает, в оставшихся продукты есть, но мало. Все банки закрыты. Мобильная связь — с перебоями. Возможности пополнить счет мобильного нет. Все замерло, как перед бурей. Ощущение уходящего времени, убегающего, как из песочных часов. «Отсюда нужно уносить ноги, и как можно быстрее», — твердит внутренний голос.

Договариваюсь с водителем, чтобы он увез нас с братом в Харьков уже на следующий день. Вечером не нахожу себе места. «Война только в твоей голове», — говорит мама. Не слушаю. Иду в штаб ДНР. Нужно узнать, когда и откуда отправляются колонны беженцев, чтобы вывезти людей в Ростов-на-Дону.

Суровые ДНР-овцы заняли здание бывшего детского сада. Толпа угрюмых мужчин с автоматами. Излагаю суть проблемы: «Нужно беженцем вывезти брата». Никто не слушает. Указывают в сторону дежурного. Дежурный, паренек лет 19, проводит внутрь здания. Там громко вещает канал «Россия». Кто-то орет в трубку: «Они запустили световые ракеты, предупреждающие. В прошлый раз тоже запускали такое перед мясорубкой». Все хорошо, мамочка, все хорошо.

Выбираюсь из штаба. Все полезное, что я узнала — «читайте енакиевские газеты — там объявления о том, кто, куда и что вывозит. Кажется, по понедельникам». Решаю ехать обратно через Харьков.

В последний момент, когда водитель небольшой машины, набитой товарами, уже приехал за нами (друг Н. предложил за провоз каждого из нас по 1,5 тыс. гривен — около 4,5 тыс. рублей), получаю смс от казанских друзей: «Беженцев пропускают в районе поселка Изварино. Там есть пункты регистрации и временного нахождения». Спрашиваю водителя, довезет ли он нас до Изварино, и где это вообще находится.

Оказалось, нет, не довезет — находится у черта на рогах, и «никто с вами туда не поедет. Хочешь — лови такси и спрашивай у таксистов». Следую случайному, но мудрому совету. «Добрый день. До Изварино довезете? Нет? А за тысячу? А за полторы? Свяжитесь со своей службой такси, пожалуйста, вдруг кто все-таки довезет». В итоге смелый водитель нашелся. Который «всего лишь за две тысячи гривен» (5,5 тыс. рублей) согласился провезти к Изварино девушку с ребенком. Надбавки за военный риск нынче высоки. Но и на этом спасибо.

Дорога Енакиево-Изварино

Как вам рассказать о дороге для беженцев? Смотрели фильм Тарковского «Сталкер»? Моя знакомая охарактеризовала его так: «На протяжение всего фильма ровным счетом ничего не происходит. Никаких монстров, отрывающих людям головы, или убийств. Но до последнего момента не отпускает мрачное напряжение, ожидание удара в спину». Вот примерно такой и была дорога вдоль свободных городов и территорий ДНР-ЛНР.

Пыльная трасса, совершенно пустая. За три часа дороги нам попалась лишь пара машин. Выжженные поля, через которые издалека видны клубы черного дыма — остывающие места бывших взрывов. Иногда пейзажи разбавлялись новыми деталями: разбитый искореженный запорожец, выбитые стекла, сгоревшая изнутри маршрутка… На язык просилось слово «постапокалипсис».

Еще мы проехали несколько городов, чьих названий я не знала или не запомнила. Очень боялась случайно заехать в Луганск, из которого не выпускают. В Луганской области есть большинство продуктов, но нет мороженого. На вопрос: «Почему?» усталая продавщица ответила, что мороженое возили из Луганска, а там «сами знаете, что происходит». От этих пустых холодильников с мороженым стало не по себе. Захотелось убраться подальше. Странно, да? Такая мелочь — отсутствие мороженого в нескольких подряд городах — пугает больше, чем все автоматы и блокпосты.

Хотя, наверное, я знаю, почему. Военные, танки, следы от взрывов — это все как будто не обо мне, не по-настоящему. Как будто в плохом сне, который скоро кончится. А это чертово мороженое заставляет ощутить всё как реальность. Блокпостов на территории ДНР было много. Мы проехали штук десять, не меньше. Флаги и надписи «Новороссия» тоже в большом количестве. Внезапно — работающие отделения и банкоматы «Сбербанка России». И тяжелое, мрачное ощущение от приветливых вроде бы городов. Висящее в воздухе нечто, которое не описать, только надеешься не отравиться им, не увезти за собой.

Возле одного из блокпостов водитель не успел вовремя притормозить. Как в замедленной съемке увидела поднимающегося вдоль самодельной «стенки» военного, направляющего на меня автомат. Трогаю водителя за плечо: «Может, остановимся?» Остановились. Военный подходит:

«Вы что, не знаете, что нужно тормозить на блокпостах? У меня приказ. Один предупредительный выстрел в воздух, два на поражение. А я могу сначала два на поражение, потом в воздух. И никто не будет проверять, в какой последовательности я это сделал. Ясно?». Потом видит в машине ребенка. Молчит. Тихо ругается. Добавляет: «Тем более у вас ребенок». Водитель несколько бледнеет, извиняется.

На посту ДНР нам объясняют, что ехать по запланированной дороге нельзя. Там перестреливаются блокпосты. «Ехать туда — это верная смерть, даже не думайте». Игнорируя его слова, с запрещенной дороги меланхолично выезжает такси. Снова слушаемся доброго совета и едем по объездной. На всякий случай. Еще два раза у нас просили взять попутчиков. Мы подсаживали.

Очередь беженцев на автомобилях произвела отдельное впечатление. Представьте себе неспешно движущуюся автомобильную полосу длиной в полтора километра. Представили? Видеть это — специфическое удовольствие. Очередь длится, длится и длится. Ты думаешь: «вот сейчас будет пост пограничного контроля», но видишь только очередь, новый виток. Поражает воображение. Говорят, некоторые ждут здесь по пять-шесть суток, даже с детьми. Или бросают автомобили.

Тем, кто добирался до пограничников без своего авто, было проще. У водителя отобрали техпаспорт, обещая вернуть на обратной дороге. Статная женщина в военной форме спросила, сколько он взял за услуги. Я ответила. «Ну и что мы наживаемся на людях? Стандартная цена — не выше 500 гривен. Деньги девочке отдай назад». Водитель отдает демонстративно: «Ну, ты же понимаешь, что придется вернуть?» — «Понимаю, — киваю в ответ. — Я все понимаю».

А вот миграционный контроль проходим быстро, очень быстро. Буквально за полчаса. Пропускают всех, не спрашивают документов, кроме паспорта и свидетельства о рождении. Мы принимаем решение ехать в лагерь беженцев, расположенный неподалеку.

Лагерь беженцев

Ровное поле. Хорошо оборудованный палаточный городок. Три палатки со столиками, стульями и железными печками — кухня. Прозрачная палатка с чаем и стоящим на столе рупором — информационная. Синяя палатка — медпункт. Внутри жилых палаток раскладушки и одеяла. В отдалении от палаточных рядов ровный ряд деревянных туалетов и рукомойников. Даже несколько палаток для принятия душа. И WI-FI, любезно предоставленный, как говорят, сотрудниками ФСБ.

Мы выстояли длинную очередь в палатке регистрации. Там нам сказали, что мы можем располагаться, обедать и завтракать:

«Только мест в палатках сейчас нет. Все, что можно — спать под открытым небом. Многие так делают. Лагерь рассчитан на тысячу человек, а сейчас в нем находится три. И каждый день по тысяче прибывает».

Контингент самый разный, мужчины, женщины и дети всех возрастов. Десять вечера. Мы ищем «столовую», ужинаем рисом с тушенкой и соком. Забираем неприкаянную полуторалитровую бутылку воды. Понимаю, что спать под открытым небом на голой земле — не самая веселая перспектива. Значит, нужно ехать дальше.

В рупор кричат, что отправляется автобус на Тулу. И еще куда-то, на совсем крайний север России. На вопрос, «а будет ли что-нибудь до Казани», нам отвечают — «раз в неделю приходит, ждите». Узнаю, что ближайший город с ж/д и автовокзалом — Каменск. Выходим на трассу, втискиваемся в заполненную беженцами маршрутку до Каменска. На дорогу опускается ночь. Здесь уже можно свободно дышать — несмотря на то, что транспорт заполнен женщинами, кошками, собаками и детьми.

Каменск

Весь вокзал и прилегающие к нему территории заполнены беглыми украинцами. Не знаю, чем думают сотрудники каменского вокзала, предоставляя только одну круглосуточную кассу вместо, как минимум, десяти. Они сидят на лавочках, спят на подоконниках, пытаются дозвониться родственникам по мобильному, и … что бы вы думали? Стоят в очереди. Длинной. Очень-очень длинной. Вообще, за всю поездку очереди были самым запомнившимся фактором и самым неприятным. Вторым неприятным моментом в Каменске оказалось отсутствие обмена валюты. И присутствие огромных мужчин с непробиваемым выражением лица, разменивающих финансы по чудовищному курсу «одна гривна — два рубля» — в два раза ниже курса. Причем посоветовали мне одного из таких мужчин именно сотрудники правоохранительных органов.

Стоять в очереди пришлось с пол-одиннадцатого ночи до без двадцати четырех утра. Это было время прибытия поезда «Новороссийск — Нижний Новгород», проходящего через вокзал в Казани.

За это время было услышано и усмотрено много историй. О людях, у которых погибли родственники. О девочке, у которой мужу ноги оторвало. О мальчике, которому оторвало руку. Скорая помощь не приехала, и его не спасли. История бабушки, сбежавшей из дома под грохот снарядов. История девушки с грудным ребенком, которую вот сейчас не пропустила в очереди другая бабушка, берущая билеты до Питера. Молодая пара, смеющаяся тому, что пропускает уже восьмой свой поезд. Их много таких. В Украине их вообще сейчас много. Двадцать минут до отправления моего поезда. Подхожу и прошу пропустить. Вероятно, на лице моем было написано нечто такое, что очередь промолчала и пропустила. Дальше был забег до нужного вагона, душное купе и верхние полки. Долгая дорога домой.

Казань

Две линии фронта. Украинские и ДНР-овские блокпосты. И ни одного монстра-ДНРовца, о которых пишут украинские СМИ. И ни одного фашиста-бандеровца, о которых говорят в России. Военный на блокпосту, который чуть не дал очередь по машине, изменился в лице, когда увидел ребенка. Тоже не зверь. Есть ощущение, что если поставить этим мужикам бутылку горилки, да накрыть хлебосольный стол, они быстро вспомнят, что они братья-славяне. Ведь не монстры же. По крайней мере, своими глазами за все время поездки таковых я не видела.

Анна Орлова, Юлия Файзрахманова