Андрей Фурсов. Демонтаж капитализма и конец Эпохи Пирамид

«Как и в XIV—XVI вв., на планете будет мозаика различных форм социального, властного и экономического устройства. Это будет мир контрастов: рядом со сверхсовременными анклавами „регион-экономик“ (Е. Омаэ) будут существовать демодернизирующиеся, архаичные и даже асоциальные зоны. Капиталистическая эпоха, особенно её модерновая фаза, будет казаться фантастическим временем, которое быстро мифологизируют. Темпы развития посткапиталистического, постцивилизационного мира будут заметно ниже, чем капсистемы, а возможно даже и Эпохи Пирамид в целом. Скорее всего, Цивилизация была краткой экспонентой между двумя асимптотами — Палеолитом, и тем, что идёт на смену Цивилизации.»

Кризис — это суд. Кто бы не был автором кризиса — природа, стихия или человек — он ставит под сомнение право народа, страны или человечества жить так, как оно жило до кризиса. Как и во всяком суде, здесь есть обвинитель и ответчик. Как и во всяком суде, процесс имеет соревновательный характер. В кризис вовлечен каждый и дело каждого доказать свое право жить хорошо или, скажем жестче, просто жить. Быть обвиняемым в суде — не самое приятное занятие, тем более, как правило, приходится отвечать по делам тех, кого уже нет. Но такова, увы, специфика стихийных бедствий. Они только кажутся внезапными, хотя их причины подчас лежат в недалеком прошлом.

Сергей Кара-Мурза. Засуха 2010 — третий экзамен

«Главный тезис этого текста заключается в том, что нынешнюю жару и засуху надо принять как бедствие, посланное нам свыше во спасение. Как сигнал, предупреждающий о нашей обязанности задуматься о собственных мыслях и делах последних тридцати лет — нас как народа, общества и государства. А суть тезиса сводится к тому, что примерно пять поколений нашего народа, жившие при советском строе и видевшие мир через „советские очки“, выстроили для России национальную систему защиты от засухи. Они создали большую техническую и социальную систему, соответствующую природным и ресурсным условиям России, и эта система была эффективной.»

Глеб Павловский. Интернет есть, а счастья нет

«Нет статьи об интернете, откуда бы не неслись восторги о массе информации — громадной, невообразимой, которую больше не надо искать! Она хлещет, как нефть из воронки „Бритиш петролеум“ в Мексиканском заливе. Когда-то информацию добывали, проверяли, усваивали. Сегодня информацию формирует поток запросов. Запросы, в свою очередь, предопределяют будущие запросы, а значит, состав и объем самой информации. На „стайный эффект“ в научном цитировании жалуется исследователь интернета Дэйв Эванс: хотя столь многое в Сети легко запросить, его не ищут. Коротка сетевая память. Сетевое существо отвергает ходы вглубь, как комки в однородном желе, которым питается. Странно ли, что его рацион состоит из шлаков манипулирования?»

Интернет — это высокоскоростная информационная магистраль. Только мы, его пользователи, всего лишь стоим на ее обочине и пытаемся понять хоть что-то в этом бесконечном мельтешении фактов, мнений, правды, лжи, гениальности, банальности. Информация мчится мимо нас и только при большом везении можно хотя бы догадаться — о чем она. Так по силуэту мчащейся сквозь ночной дождь машины можно пытаться угадать ее марку. То, что проскочило мимо нас из дня сегодняшнего в день вчерашний — умерло, перестало существовать. Интернет дает иллюзию будто мы держим руку на пульсе событий, но этих событий столь много, что мы уже не в состоянии различить отдельные пульсации «информационного сердца».