На прошлой неделе Центр стратегических разработок обнародовал результаты своего исследования законотворчества в сфере уголовного права за последние два года. Документ вышел дотошный, — скрупулёзно подсчитаны количество законопроектов и законов, классифицированы их авторы, отмечены тенденции, но какую и кому он может принести пользу, сказать трудно. Хотя бы потому, что авторы уклонились от выводов и рекомендаций.

Впрочем, ни дотошности, ни отсутствию значимых выводов удивляться не стоит, ведь совет ЦСР возглавляет Алексей Кудрин, десять лет возглавлявший Минфин РФ и славный как раз своей осторожностью и склонностью воспринимать реалии (не только экономические) через абак, бухгалтерские счёты. Хотя и то правда, что комментируемое исследование является одним из многих кирпичиков построения стратегии развития России на период до 2024, а там и до 2035 года (то, что в сообщениях ЦСР фигурировало как «Стратегия 18−24−35»), которую Кудрин обещал представить президенту РФ не позднее середины текущего года; вероятно, выводы и принципиальные рекомендации будут сформулированы в итоговом тексте.

И всё же исследование законотворчества в сфере уголовного права позволяет задуматься о некоторых вещах.

Например (и это было отмечено коллегами сразу по публикации текста исследования) бросается в глаза запретительная, а кто-то говорит, «репрессивная» тенденция: из 140 проектов, направленных на изменения в уголовном праве и внесенных в период с 1 августа 2014-го по 1 августа 2016 года, 88% предлагали усиление уголовной ответственности, смягчение — только 12%.

Правда, отметили авторы исследования, процент принятых инициатив по смягчению уголовного закона вдвое больше, чем процент внесенных ужесточающих инициатив: 29% и 14% соответственно, но ужесточающие законопроекты вносились в 7 раз чаще, чем смягчающие, и в итоге первых было принято в три раза больше, чем смягчающих: 17 против 5. О чём это говорит, вот вопрос без ответа.

Возможно, о том, что катастрофически падает уровень правосознания россиян, уровень социальной ответственности и самодисциплины, и репрессивными законами пытаются взнуздать распоясавшихся.

А возможно, — о том, что субъекты законодательных инициатив (в первую очередь множество депутатов Федерального Собрания) всеми способами стараются показать, что они чего-то стоят и что-то могут, и законотворчество в уголовном праве — один из таких способов громко заявить о себе.

Исследователи из ЦСР сообщают, что «содержательный анализ показывает, что законопроектная активность в сфере уголовного правосудия не носит системного характера. Предлагаются точечные, изолированные изменения, не связанные между собой, а иногда даже противоречащие друг другу. Часть предложений об изменении правил работы системы уголовного правосудия является не результатом выявления и анализа системных проблем, а реакцией на отдельные события, вызвавшие общественный резонанс».

То есть подтверждается предположение о популизме, охватившим Думу и Совфед, но куда важнее, что из анализа напрашивается вывод о деградации в государстве системы и структур управления, о хаотизации управления, в целом, уголовное право — лишь частный случай общего явления. Вот это по-настоящему страшно.

Но каково законотворчество, таково и правоприменение, толкование законов. В результате множатся решения и приговоры районных судов, оказывающих прямое влияние на обстановку в стране в целом, ведь они — эти решения и приговоры — действуют и вне пределов конкретного района или города.

Скажем, Ульяновский райсуд Ульяновской области принял решение, что необходимо запретить сайт, продвигающий испанский хамон, «…в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства» (причём здесь обеспечение обороны — ребята вяленой свининой торговали через сайт!) — и «Роскомнадзор» внёс адрес сайта в реестр запрещенной информации.

Или вот Таганский райсуд Москвы вынес обвинительный приговор в отношении системного администратора Алексея Старикова — з а использование «вредоносного ПО, заведомо предназначенного для несанкционированного копирования», а речь идет о программах TimeMachine, предустановленной на всех компах компании Apple (и легально продаваемых в том числе в России), и LanAgentStandard, которая приказом Минкомсвязи России внесена в Единый реестр российского программного обеспечения для ЭВМ и баз данных. По закону теперь миллионы пользователей этих программ становятся правонарушителями и могут сесть, как говорится. Смешно до слёз.

Но чем больше людей смеются над такого рода решениями — тем меньше в обществе доверия к законам, законотворцам и правоприменителям, к системе то есть.

Интересно, как в таком контексте — кадровом не в последнюю очередь, ЦСР Кудрина будет формулировать для Путина одну из любимых стратегем Алексея Леонидовича, о необходимости коренной реформы судейской системы.

Советник ректора — руководитель общественно-информационного центра КФУ,

заслуженный работник печати и массовых коммуникаций РТ

Юрий Алаев

специально для TatCenter.ru*

*Мнение редакции может не совпадать с мнением автора

На сессии Нижнекамскского района и города утвердили бюджет на 2025 год в размере 10,7 млрд рублей, что на 500 млн больше, чем в 2024 году. Об этом сообщила Светлана Логинова, глава департамента по бюджету и финансам. Ожидается, что в 2026 году бюджет возрастет до 11,4 млрд рублей, а в 2027 году — до 12,2 млрд.

Собственные доходы района в 2025 году составят 3,4 млрд рублей. Благодаря безвозмездным поступлениям муниципалитет получит 7,2 млрд рублей: 4,5 млрд из бюджета РТ, 2,4 млрд из бюджета Нижнекамска и 256 млн из федерального бюджета. Основная статья расходов района — образование, на которое приходится 8,4 млрд рублей.

Напомним, общий объем расходов консолидированного бюджета Татарстана на 2025 год составит 525,6 млрд рублей.