— Вячеслав Михайлович, как Вы оцениваете решение заморозить добычу нефти на уровне 11 января? Можно ли считать, что встреча в Катаре закончилась ничем?

— Во вторник 16 февраля 2016 года, по итогам встречи в столице Катара — Дохе между главой минэнерго России Александром Новаком и представителями стран ОПЕК, была достигнута договоренность о готовности сохранить объемы добычи нефти на уровне января 2016 года. В среду 17 февраля 2016 года прошла встреча глав нефтяных министерств Ирана, Ирака и Венесуэлы для дополнительного обсуждения этого принятого ОПЕК решения. Тем не менее, сами участники рынка сомневаются в том, что тот же Иран, после отмены наложенных на него ранее торговых санкций, присоединится к соглашению.

С моей точки зрения, не надо преувеличивать значение этих встреч. Это был просто жест доброй воли со стороны нефтяной «группы поддержки». С другой стороны, эту в целом формальную договорённость нельзя назвать «сомнительным достижением», поскольку мировая экономика уже устала бороться на двух «фронтах» — экономическом и социальном.

Всем странам требуется источник их уверенности и стабильности в завтрашнем дне. И этот шаг им всем навстречу отнюдь не формальный — а системный и знаковый.

Что касается России, то она из-за санкций испытывает сложности не в том, чтобы продолжать наращивать объемы производства вообще и добычи нефти, в частности. А в том, что сейчас у России вынужденно складывается новая парадигма взаимоотношений с внешним миром — как на западе, так и на востоке.

Поэтому нельзя сказать, что встречи в Катаре закончились ничем.

— Сохранится ли дисбаланс между спросом и предложением на рынке?

— Полагаю, пока не начнётся стабильный рост в ведущих экономиках мира, ни о каком спросе и предложении на мировых рынках, тем более, в среднесрочной перспективе, и ни о каких внятных котировках на нефтяных рынках, с точки зрения их прогнозных оценок, рассуждать не приходится. В этой связи, можно привести мнение экономистов Е. Гурвича, И. Белякова и И. Прилепского, которые отмечали в своей статье (Вопросы экономики, 2015, № 9) факт.

Удорожание нефти создаёт оптимистические (и часто — неоправданные) ожидания их дальнейшего роста. В каждый момент достигнутый уровень цен воспринимается как «данный навсегда», но от него отсчитывается его будущая динамика.

К тому же, по мнению этих экспертов, прогнозные цены на нефть носят инерционный характер (экстраполируют в будущее текущие цены) и, например, в бюджетной политике несут риски.

Есть крылатая фраза: экономика должна быть экономной — тогда и цены на нефть никак в принципе не скажутся на дисбалансе спроса и предложения.

— В каком случае решение по добыче нефти на уровне января 2016 года может или будет иметь позитивные долгосрочные последствия?

— Те, кто может реально поддержать это решение — или не имеют физической возможности что-то изменить в этом вопросе (районы нестабильности на Ближнем Востоке и в Северной Африке), или же играют на противоречиях крупнейших импортёров энергоресурсов, с целями далёкими от экономики.

Нельзя цены на нефть и другие ресурсы отрывать от ценовой конъюнктуры на промышленные товары — всё увязано в общую для всех отраслей модель производства «затраты-выпуск».

При нынешней средневзвешенной цене за нефть в $ 34 за баррель наши топ-менеджеры из мира бизнеса и финансово-экономического блока российского правительства строят стресс-сценарии на случай возможных микро- и макро- «катаклизмов» (см. Стресс-сценарий от минэнерго: снижение добычи нефти на 14\% к 2020 году). А точно при такой же цене на нефть, но в 70-е годы ХХ века, СССР принимал планы построения «развитого социализма» и ждал в гости весь спортивный мир на летнюю Олимпиаду-1980.

Так что всё в нашем мире относительно. И проблема не в ценах — а в управлении ими.

— Что Вы можете сказать о мировом спросе на нефть и нефтепродукты?

— Есть мнение, что мировой спрос на нефть постоянно растет. Например, по оценкам некоторых экспертов, в 2015 году он увеличился на 1,4 млн баррелей в сутки, а в 2016 году увеличится на 1,3 млн баррелей. Рост, по мнению ряда аналитиков, ожидается и во все последующие годы.

Но, мне кажется, это рост «догоняющий» — после известного падения мировой экономики на рубеже первых десятилетий ХХI века. Не случайно, что уже тогда экономисты отмечали главный минус любого кризиса: не его протяжённость во времени — а его глубина в пространстве.

Если взять специфику России, то резкое падение мировых цен на нефть не привело к снижению стоимости горючего в стране, поскольку в структуре цены отечественного топлива основная часть приходится на налоги, которые постоянно растут.

Очередной рост цен на бензин ожидается в апреле 2016 года вместе с новым повышением акцизов, что должно принести бюджету почти 90 млрд руб. дополнительных доходов.

С другой стороны, большинство НПЗ в России контролируются региональными властями, которые встраивают эти «прогнозные цены» в свою бюджетную политику. Вот мы опять приходим к тому, что сейчас все значимые игроки на мировых рынках ждут «попутный ветер» устойчивого роста в экономиках своих стран.

Беседовала Юлия Амочаева

В Татарстане оценили запасы охотничьих ресурсов на сумму 2,9 млрд рублей, что на 7% больше, чем в прошлом году. Об этом сообщил зампредседателя Госкомитета РТ по биоресурсам Рамиль Шарафутдинов во время выступления в Госсовете региона.

По его словам, увеличение произошло в том числе благодаря появлению двух новых видов охотничьих ресурсов в естественной среде обитания: маралов и пятнистых оленей. На сегодняшний день в естественной среде обитает более 500 особей этих видов. Всего в Татарстане насчитывается более 700 видов животных, из которых 81 вид относится к охотничьим ресурсам, отметил Шарафутдинов.

Ранее TatCenter писал, что «Центр цифровой трансформации Татарстана» заключил сделку на сумму 2,5 млн рублей, чтобы получить право использовать программное обеспечение зимнего маршрутного учета охотничьих ресурсов.

Шарафутдинов Рамиль Гумерович

Заместитель председателя государственного комитета РТ по биологическим ресурсам