Татарстану впору вспомнить известный хрестоматийный силуэт «Витязя» с картины Васнецова: направо пойдёшь…, налево пойдёшь… Под это дело во всех регионах России создаются логистические программы и схемы по оптимизации затрат и извлечению дополнительных доходов от торговых сделок и связей со своими соседями и зарубежьем.

По замыслам властей Татарстана, к 2020 году более 25% грузопотоков республики будут переориентированы на Свияжский мультимодальный логистический центр (СММЛЦ), а к 2030 году — более 40%. В настоящий момент общий объем грузопотока по Республике Татарстан достигает 45 млн тонн в год.

Допустим, что это так и будет — но будет ли это оптимально? На мой взгляд, в мировой торговле вообще и в российской, в частности, существуют, как сейчас модно говорить, знаковые тренды.

Первый из них связан с фактором глобализации, когда любые договоры между странами имеют поливариантность и многофункциональность. Ярким примером этому служат отношения России и Белоруссии, где присутствуют тысячи нюансов в рамках, казалось бы, единого союзного государства. Если же обратиться к приведённому нами примеру по СММЛЦ, то можно увидеть в этом проекте много «подводных камней»: это и конкуренция сетей России за транзит торговли между западом и востоком в лице «Великого шёлкового пути», это и всевозможные риски для Транссиба (как логистической цели СММЛЦ) в свете сохранения антироссийских санкций и непредсказуемости дальнейшей архитектуры послевоенных Европы и Азии, это и высокая затратность тех инфраструктурных финансовых вложений, которые потребуются для выхода на конечную цель всего мегатранзитного проекта «запад-восток» через Россию.

Вспомнить можно, хотя бы, Байкало-амурскую магистраль, которая так и не вышла на свою проектную орбиту по причине того, что БАМ не был до конца завершён строительством ещё одной — Амуро-якутской магистрали (АЯМ). А мы ещё хотим в Транссиб вживить высоко-скоростную магистраль (ВСМ) с качественно более сложными инвестициями. Это ещё больше отдаляет конечную цель проекта СММЛЦ и подчёркивает, что всё не так просто, как кажется в бумажных расчётах.

На это указывает и второй фактор риска — тренд США на восстановление своего мирового лидерства, под который они, собственно, и проектировали два торговых мегапроекта — Транстихоокеанское и Трансатлантическое партнёрства между Азией и Европой соответственно. Главной целью США здесь было и остаётся желание отсечь Россию и её нынешних таможенных союзников по ЕАЭС от основных торговых путей мира, замкнув их на США и их транснациональные монополии через указанные торговые союзы.

И третий тренд неопределённости в мировой экономике — это фактор Китая, который раскрутил свой хозяйственный потенциал до таких темпов прироста потенциальных показателей, когда он уже не хочет, да и не может, соблюдать все взятые на себя международные обязательства — чтобы не пожертвовать при этом обязательствами перед своим собственным населением.

Что можно этому противопоставить как на уровне региона Татарстана, так и России, в целом?

Во-первых, трезво оценивать свои возможности и не брать на себя лишних обязательств по капитальным долгосрочным затратам, которые не дают стопроцентной гарантии возврата инвестиций сторицей.

На этот аспект указывают и ряд отечественных экспертов. Например, Ю. Петров (РЭЖ, 2016, № 4) обращает внимание на то, что за два прошедших, после начала антироссийской санкционной войны запада, года сформировались две основные концепции нового экономического курса (НЭК). Первая концепция представлена экспертами «Столыпинского клуба», которые делают акцент на первостепенном решении задачи резкого ускорения темпов экономического роста с помощью активной государственной стимулирующей политики в экономике. Вторая концепция НЭК, которую защищают чиновники из ЦБ и правительства России, исходит из необходимости первоначальной стабилизации российской экономики для создания в последующем в нашей стране привлекательного инвестиционного климата. Но, как отмечает сам Петров, резкое падение мировых цен на энергоносители поставило под сомнение успешность реализации как первой, так и второй концепции. И это действительно так.

Не случайна поэтому и активность чиновников в правительстве России. Так, пр емьер-министр Дмитрий Медведев допустил, что экономика страны может в начале 2017 года выйти в рост: «Мы исходим из того, что в конце 2016 года негативные тренды, которые формировались в нашей экономике на протяжении последних двух-трех лет, себя исчерпают. И затем, благодаря мерам, которые правительство предпринимало, и благодаря общему оздоровлению ситуации, наша экономика оживится». Он также констатировал, что макроэкономические условия в начале 2017 года у России «остаются очень неплохими». По его словам, у страны низкий уровень госдолга и имеются значительные объемы золотовалютных резервов.

В свою очередь, вице-премьер Аркадий Дворкович заявил в конце 2016 года, что российская экономика вышла «на плато — нет никакого снижения и нет никакого и роста», но уже в скором времени может начаться положительное развитие". По его словам, «мы видим, что снижение инфляции, постепенное снижение ключевой ставки и процентных ставок в целом позволяют рассчитывать на улучшение ситуации и на начало фазы экономического роста уже в ближайшие месяцы 2017 года».

Со своей стороны, глава ЦБ Эльвира Набиуллина заявила: «Старая модель экономического роста в России, основанная на не просто высоких, а на постоянно растущих ценах на нефть, и на росте потребления, росте потребительских кредитов, исчерпала себя. Новая модель должна быть более инвестиционной». В свою очередь, первый зампред ЦБ России Ксения Юдаева отметила: «Новая экономическая реальностью для России — это необходимость найти новую модель роста в условиях существенного изменения цен на нефть, которое мы пережили два года назад».

Как видим, все должностные лица из либерального экономического лагеря встали на защиту своей «реальности».

А что же президент России? В своём последнем ежегодном послании Федеральному Собранию Владимир Путин отметил наши основные достижения в ушедшем 2016 году: в стране был сформирован мощный агропромышленный комплекс, доходы от экспорта продукции которого превысили доходы от торговли оружием, а также окрепла IT-сфера. АПК принес $ 16,2 млрд на внешнем рынке, ОПК — $ 14,5 млрд, информационные технологии — $ 7 млрд. Развитие, по мнению президента России, будет идти в этом же направлении — кредитная поддержка аграриев, льготы по страховым взносам для IT-компаний, рост гражданской продукции, производимой ОПК.

Всё хорошо, но если обратиться к цифрам по нынешнему месту России в мировой торговле, то картина будет не такой радужной с точки зрения нашей экспортно-импортной конкурентности.

Среднегодовые темпы роста экспорта, уровень экономической консолидации мегарегионов и их позиции в мировой торговле (в %)

*отношение внутрирегионального экспорта к его общему объёму по мегарегиону/Источник:ВТО

Судя по этим данным из статьи автора Л. Зевина (МЭМО, 2016, № 8), с точки зрения своих конкурентных преимуществ на мировых рынках, мы находимся где-то на уровне Африки, Южной Америки и Ближнего Востока.

Всё бы ничего, но есть проблема, которая усугубляет это наше отставание от развитых экономик мира.

Так, авторы В. Ивантер, Б. Порфирьев и А. Широв отмечали в своей работе (РЭЖ, 2016, № 1), что в 2014—2015 гг. наблюдался существенный рост долговой нагрузки наших предприятий. В таких условиях, по их мнению, главной проблемой в краткосрочной перспективе выступает не столько обеспечение прироста инвестиций в основной капитал, сколько наличие гарантии для нормального финансирования капитала оборотного. Причём, задолженность предприятий растёт опережающими рост их выручки темпами. Откуда почти все получаемые предприятиями финансовые ресурсы тратятся ими на обслуживание своей процентной задолженности, которая находится на слишком высоком уровне.

Как следствие, образуется избыточный переток денежных ресурсов из нефинансового сектора российской экономики в сектор финансовый (корсчета коммерческих банков на депозитах в ЦБ). И опять с этим трудно поспорить, особенно в условиях регионов России.

Но есть же выход в подобной ситуации, например, у небольших европейских стран. Так, в июне 2016 года на встрече с главами дипломатии стран «Вышеградской четверки» (Чехия, Польша, Словакия и Венгрия) в городе Праге был представлен документ о появлении на европейском континенте нового «супер-объединения» вместо нынешнего Евросоюза, что предполагает создание «единого европ
ейского государства, зависимого от сильнейших на сегодняшний день игроков в ЕС».

Не случайно, что это обсуждение прошло в таком минирегиональном формате: «вышеградское» объединение ряда государств центральной Европы ведёт свой отсчёт со времён Реформации, когда небольшие страны видели возможность своего устойчивого существования именно внутри небольших региональных союзов.

Почему бы Татарстану, например, не выступить с инициативой о создании в рамках единого российского рынка «Высокогорского» союза республик Поволжья и Урала, что позволило бы их экономикам лучше адаптироваться к новым глобальным изменениям на мировых рынках, а их промпредприятиям получить большую финансовую и сбытовую устойчивость в торговле.

к.э.н., доц. кафедры «Экономической теории»

ЧОУ ВПО «Казанский инновационный университет им. В.Г.Тимирясова (ИЭУП)»

Вячеслав Зубаков

Специально для TatCenter.ru*

*Мнение редакции может не совпадать с мнением автора

В Татарстане оценили запасы охотничьих ресурсов на сумму 2,9 млрд рублей, что на 7% больше, чем в прошлом году. Об этом сообщил зампредседателя Госкомитета РТ по биоресурсам Рамиль Шарафутдинов во время выступления в Госсовете региона.

По его словам, увеличение произошло в том числе благодаря появлению двух новых видов охотничьих ресурсов в естественной среде обитания: маралов и пятнистых оленей. На сегодняшний день в естественной среде обитает более 500 особей этих видов. Всего в Татарстане насчитывается более 700 видов животных, из которых 81 вид относится к охотничьим ресурсам, отметил Шарафутдинов.

Ранее TatCenter писал, что «Центр цифровой трансформации Татарстана» заключил сделку на сумму 2,5 млн рублей, чтобы получить право использовать программное обеспечение зимнего маршрутного учета охотничьих ресурсов.

Шарафутдинов Рамиль Гумерович

Заместитель председателя государственного комитета РТ по биологическим ресурсам