Появление Лужкова стало поворотным событием для города. Москва засверкала и начала лихорадочно строиться, завертелись-закрутились деловые люди, иностранные компании, финансовые средства скапливались со всей страны — московские банки работали как пылесосы, выбирая из регионов последние рубли, чтобы затем осчастливить подачками. В условиях хорошего менеджмента Москва не может не процветать. Нужен минимум организованности, остальное сделают деньги. Так и было. Видимо, так и будет.

Лужков как политик весьма неосторожен. Он инициировал создание партии «Отечество» и тем самым заявил о себе как претенденте на трон. Во время организационного собрания представители Татарстана не поставили подписи под документами, явно страдавшими державностью. По залу прошел шепоток: «Татарстан не присягнул».

У регионов, без сомнения, были свои интересы, которые начали оформляться в партию «Вся Россия». В последний момент Лужков ультимативно потребовал слияния партии регионов с «Отечеством»: «Все равно приду на оргсобрание, двери не закроете!». Учреждение партии «Отечество — Вся Россия» (ОВР) состоялось в «Президент-отеле» и после его завершения один влиятельный политик из администрации Ельцина бросил: «За 57 минут, без копейки денег поставили на уши всю Россию». ОВР за один день превратилась во влиятельную силу, куда вошли ведущие регионы-тяжеловесы. Одновременно партии ОВР в наследство досталась вся «изжога», которая была у окружения Ельцина к Лужкову. Контрмеры аппарата Ельцина привели к созданию партии «Единство» — клона ОВР с добавлением административного ресурса. Политические перипетии закончились объединением двух близнецов в «Единую Россию» со всеми основными фигурантами блока: Шойгу, Шаймиева и Лужкова.

В те годы влияние ведущих регионов-доноров, заинтересованных в сохранении полномочий, давали возможность развивать федеративные отношения. Кое-кто называл это шантажом центра. Но в политологии фигурирует другой вполне интеллигентный термин: «политическое давление». Когда стрелки судьбы в 2000 году развернулись в обратном направлении, никто не стал заикаться о «шантаже» центра, объявившего курс на выстраивание «вертикали власти».

Лужков с приходом Путина неосторожно предложил ему проект деления России на федеральные округа, правда не на семь, как сегодня, а, кажется, на 12. Конечно, эта идея уже обсуждалась в кулуарах власти, но Лужков добавил лишний аргумент. По большому счету, Москве все равно есть округа или нет, она самодостаточна, а регионам было не совсем все равно.

Округа изначально не могли состояться. Если бы они укреплялись, то неизбежно стали бы квазигосударствами, а слабые округа, как лишнее звено, никому не нужны. Округа со стахановским энтузиазмом занимались приведением законодательства субъектов в соответствие с федеральными законами, не оглядываясь на конституцию страны. На этом их историческая миссия закончилась и это самое лучшее, что могло быть из возможных вариантов. Советники Путина не учли, что генерал-губернаторство могло существовать только в царской России, но не в условиях демократии.

Укрепление «вертикали власти» сопровождалось постепенным выбиванием из рядов «тяжеловесов» одного лидера за другим. Дошла очередь до Шаймиева с Рахимовым. Наконец, настал черед Лужкова. Пьесу разыграли до конца, но финал оказался немного скомканным.

Уход Лужкова не был связан с какими-либо иными причинами, кроме политических. Если бы не его неосторожные телодвижения, намекающие на трения в дружном тандеме Медведева-Путина, он бы еще какое-то время оставался на плаву, поскольку уже давно не представлял опасности. Лужков засуетился, а как сказано в Коране, «суета от шайтана». Тандем превратился в тиски, тем самым, обозначив конец политике тяжеловесов.

Изначальная конституционная ошибка состояла в объявлении Москвы субъектом федерации, а не столичным городом с подчинением центральной власти. Можно было пойти по образцу Вашингтона, где существует федеральный округ и «Большой Вашингтон». Ненормально, когда федеральная власть обороняется, спрятавшись за кремлевскими стенами. Справедливо и обратное.

Москве будет трудно найти менеджера такого же уровня, как Лужков, хотя в столице многие структуры уже выстроены и могут работать по инерции при любом градоначальнике. Вместе с тем хозяйство, которое досталось Собянину, не имеет аналогов в субъектах и опыт руководства регионом невозможно перенести на Москву. Вообще, если рассуждать философски, Москва — не Россия.
Когда въезжаешь в Москву, то выезжаешь из России. Это отдельная страна со своей культурой и бескультурьем, психологией, уровнем жизни, талантливыми людьми и дикими предрассудками, казенщиной, которая смотрит свысока: «Да, вас Татарстан из Москвы не видно! Не видно!!!», т. е. чего артачитесь. Россия для Москвы рынок сбыта и возможность аккумулирования имеющихся в стране ресурсов в собственных интересах. Собянин переехал из России в Москву. Успехов ему на поприще тяжеловеса! Не успели сменить вывеску на кабинете мэра, а уже появились разговоры о том, что Собянин может стать третьим претендентом на кремлевский трон. Маловероятно. Для начала ему надо укрепиться на московском троне.

Пришедший на место Собянина Володин — фигура сугубо карьерная. Относительно молодой, грамотный, хорошо чувствующий конъюнктуру. Он стал политиком, поскольку попал в эту сферу, но не более. В другом месте он показал бы себя также успешно. Володин запомнился тем, что ни одна из его речей не запомнилась. Он всегда на глазах и перед глазами, но не вспомнить его слов, ведь они все такие правильные.

Сегодня СМИ пестрят критическими материалами в адрес Лужкова. Все кинулись странным образом оправдываться, задним числом изыскивая недостатки в его прежней работе. Возможно, не все чисто в карьере Лужкова, но вряд ли в госструктурах он окажется исключением. Архитектура, которую он насаждал, порой убогая, порой амбициозная, является отражением эпохи. Архитекторам не стоит жаловаться, они без заказов не сидели. Конечно, сегодня Москву не узнать и в хорошем и плохом смысле. Лужков строил Москву как умел. Казань, кстати, вначале пошла по тем же «каранташным» стопам, правда затем выправилась и начала на берегу Казанки строить дворцы a la Ницца.

На телевидении сильно достается Церетели под звуки лезгинки. Это окольное осуждение Лужкова за Петра и зверюшек. Скульптура Петра нелепа, как и сама фигура императора, ненавидевшего Москву. Она гораздо точнее отражает его сущность, как первого большевика, нежели памятник в Петербурге. Если уберут памятник Петру, то будет правильно, оставят тоже правильно. Если не будут вспоминать Петра на Руси, будет еще правильнее. Москву, видимо, начнут расчищать от произведений Церетели, а освободившиеся площади отдадут другому скульптору, чтобы и он имел возможность показать свое мастерство.

Смешной и симптоматичный жест совершила «Единая Россия», исключив из своих рядов одного из отцов-основателей партии. Жест слабости. Если члены партии не нужны партии, то скоро и партия будет не нужна ее членам.

У Лужкова, конечно же, есть «запасной аэродром» за Альпами. Он мужик запасливый, а значит, будет жить в достатке. Но в потере Лужковым Москвы есть одна любопытная тонкость. Если начнется передел собственности в Москве, то это заденет интересы многих, а, как известно из теории, люди могут смириться даже с потерей части свободы, но отлучение от собственности не прощают. Новые игроки всегда играют по-новому. Впрочем, зачем загадывать… Страница истории перевернута.