О том, какая из его ипостасей все же «главнее», как совместить казалось бы несовместимое и как найти на все это время, интересовался корреспондент TatCenter.ru у Владимира Муравьева.
Владимир Юрьевич, кем по душе Вы в большей степени себя ощущаете — врачом или бардом?
— Конечно, врачом. В молодости я бы так однозначно не ответил, но теперь вообще не представляю, кем бы стал, если бы не занимался медициной и именно эндоскопией. Это — мое.
Вы мечтали быть врачом с детства?
— Да нет, тогда я не думал, кем быть. Занимался спортом, английским языком, учился музыке по классу фортепиано. Кстати, я был первым двоечником за всю историю нашей музыкальной школы и учился в семилетке десять лет. За неуспеваемость меня исключали, оставляли на второй год. Однако, поскольку я имел хорошие данные (длинные пальцы и абсолютный слух), в школе периодически меня восстанавливали. Педагоги считали, что я — «второй Ван Клиберн» и когда-нибудь осознаю-таки свое предназначение. Но, несмотря на все старания педагогов, «Клиберн» продолжал взахлеб играть в футбол, в настольный теннис, а позже в баскетбол. И, кстати, неплохо.
У меня сохранился уникальный документ: Почетная грамота Совета Союза спортивных обществ г. Казани. Она гласит, что «товарищ Муравьев В.Ю. из команды мальчиков Татсовета „Динамо“, занял I место по 2-й группе в первенстве города Казани по футболу 1960 года». Чемпион Казани 60-го года среди мальчиков — кайф ведь! Хочу ее рядом со своими сертификатами повесить…
В выпускном классе я собирался поступать в Московский институт международных отношений, но после смерти бабушки вдруг решил стать врачом. В институте сначала увлекся космической медициной. Однако пока наш первый врач-космонавт Борис Егоров не защитил докторскую диссертацию, никому другому никаких научных материалов не давали. Так мои детские иллюзии рассыпались в прах, и я решил стать хирургом. В 1972 году, закончив КГМИ, я пришел работать в торакальное отделение Республиканского онкологического диспансера, эндоскопия же тогда просто была моим хобби.
А когда и с чего Вы увлеклись авторской песней?
— Мама еще в детстве привила мне вкус и любовь к хорошей поэзии. И как-то случайно я услышал на магнитофонных катушках песни Булата Окуджавы. Сам-то я на гитаре играю плохо (как говорил мой друг Юрий Кукин: «Играть на гитаре на трех аккордах меня научили друзья-геологи. Своих учителей я не превзошел»). Но с Окуджавы, с Кукина, с песен Визбора и Клячкина все и началось: и бардовская песня, и настоящая дружба.
Осенью 66-го, будучи студентом-медиком, я попал в университет на первый концерт туристской и студенческой песни. В следующем году организовал подобный концерт в мединституте. Народу понравилось. Потом я создал там Клуб самодеятельной песни (КСП). Между прочим, в те времена в Казани только медики-то и пели, потому что после какого-то собрания композиторов республики (решивших, что самодеятельная песня — «не жанр искусства и не несет созидательной идеи, которая должна помогать молодежи строить и жить») университетский клуб закрыли. А тут еще Галич в Академгородке выступил…
Однако, несмотря на то, что по всей стране КСП позакрывали, мединститутский клуб, продолжал существовать. Мы давали концерты и в Казани, и в республике, и в других городах. Работая в больнице, по выходным я много и ездил, и летал, но в понедельник к утреннему рапорту уже был на работе. За один только 72-й год дал концерты в 38 городах. В результате, однажды покойный шеф, замечательный врач и человек Михаил Семенович Сигал сказал мне: «Володя, чтобы всерьез заниматься хирургией, нужно жить в клинике. А ты слишком много поешь, много ездишь. Есть очень интересная специальность „эндоскопия“, которой ты уже, в общем-то, владеешь. За ней — будущее. Так что давай-ка займись ею по-настоящему». Вот и занимаюсь. Уже 38-й год.
Михаил Семенович прекрасно понимал значение эндоскопии для ранней диагностики раков. Он постоянно использовал для лечения онкобольных полученные эндоскопистами данные и пробуждал у нас интерес к научным поискам. Сначала мы работали в Онкодиспансере как эндоскопическое отделение, а с 1979 года — уже как Эндоскопический центр МЗ РТ.
Но, Владимир Юрьевич, как же совмещается романтичность бардовской песни с прозой жизни (болью, смертью, натурализмом человеческой физиологии)?
— Вполне нормально совмещается, и одно другому нисколько не мешает. Работа выражает какие-то одни твои качества, авторская песня — какие-то другие.
А в эндоскопии, кстати, «натурализма человеческой физиологии» не много. Это удивительно красивая и нужная наука. Во-первых, она бескровная, потому что наши операции делаются изнутри, естественным путем. Во-вторых, очень гуманная, ведь целостность организма пациента не нарушается и, значит, он не испытывает нечеловеческих страданий. А в-третьих, я, и во время осмотра и во время операций, целыми днями любуюсь очень красивыми картинками.
Вот, например, это — фотография протеза (стента) пищевода. Ну, разве не красиво (на снимке ярко-розовый цветок, из сердцевинки которого тянется белая трубочка — прим. авт.)? А если полистаете мой эндоскопический атлас — итог двенадцатилетнего труда, то там вообще красотища необыкновенная. Вот где романтика, а вы говорите — «просто желудок», «просто трахея», «просто ухо», «просто бронхи», «просто двенадцатиперстная кишка»!
Чего скрывать, были у меня интересные предложения по работе и в Казани, и в Москве, и во Франции. Но всю жизнь я остаюсь в онкодиспансере, и потому что здесь создавался Центр; и потому что мне очень нравится то, чем я занимаюсь; и потому что считаю себя на своем месте; и потому что у меня потрясающие ученики.
Из 250 ребят, которые у меня учились, человек 20−30 (в республике и за ее пределами) — эндоскописты очень высокого уровня, да и остальные прекрасные профессионалы. Некоторые стали моими коллегами.
Между прочим, сегодня Казань входит в пятерку сильнейших в области эндоскопии городов (наряду с Москвой, Питером, Красноярском и Иркутском), а при лечении некоторых заболеваний мы-эндоскописты Клинического онкодиспансера Минздрава Татарстана «впереди России всей». Так что я горжусь своими учениками.
И все же… Ваши ученики изначально были одареннее других или Вы их так хорошо учили?
— Ребята сами по себе достаточно способные, но и я им постоянно что-то подсказывал, всегда был в курсе их профессиональных дел. Вообще, я часто говорю ученику: «Вот, я научил тебя всему, что знаю; показал, как и что делать. Но пока ты 2−3 тысячи больных самостоятельно не посмотришь, я с тобой, как с эндоскопистом, разговаривать не смогу». И две-три тысячи больных это не много, если считать, что через мои собственные руки уже прошло около 170 тысяч пациентов.
Извините, но это невероятно!
— И Вы туда же… Когда я называю эти цифры на конференции или симпозиуме в какой-нибудь Англии, Испании или во Франции, коллеги смотрят на меня, как будто бы я вру.
Вот мне нередко говорят, что я, мол, обследую, любого, кто бы ко мне ни обратился. Да, это так, и это — моя позиция. Я смотрю пациентов с направлением из поликлиник и стационаров; смотрю друзей, их друзей и родственников; смотрю всех, кто приходит на профосмотры. Кстати, в 70−80-е годы сотрудники Республиканского онкологического центра, и я в том числе, провели профосмотры тысяч жителей республики. Я считаю, что настоящий врач заинтересован в приеме как можно большего числа больных, поскольку это приносит ему новый опыт и новые знания. А очередей на обследование вообще не должно быть! У нас же в любом медучреждении, где есть эндоскопический кабинет, пациенты ожидают осмотра минимум неделю, а в среднем, по паре месяцев.
В Эндоскопическом центре МЗ РТ, если человек приехал на обследование голодным, натощак, то он в этот же день может пройти и бронхоскопию, и эзофаго-гастроскопию, а колоноскопию после предварительной подготовки ему проведут уже в течение двух дней. Вот и получается, что мы принимаем около 100 человек в день и около 25 тысяч в год. Нет в мире такого учреждения, где в эндоскопии за год проходит столько пациентов, а для нас это нормально. Просто надо правильно работать, тогда времени хватит на все.
Ваши друзья говорят, что Вы — безотказны, что каждый, кто и когда бы ни обратился к Вам, получит поддержку и помощь.
— Да, ни по работе, ни по дружбе я никому и никогда не отказываю. У меня прекрасные друзья, со многими мы дружим по 30−40 лет, а кого-то, к сожалению, уже нет. Очень тесные отношения были с Юрием Визбором, с Евгением Клячкиным, до сих пор дружу с Юрием Кукиным, с Валентином Вихоревым, с Александром Дольским, с Сергеем Никитиным и с другими ребятами. Мы можем подолгу не видеться, но если нужно, то я всегда и во всем помогу. Как в песне Визбора: «Смотрите, не забудьте позвонить В тот час, когда настанет непогода, Какое б ни настало время года, Чтоб этот час нам вместе пережить». Я считаю, что это нормальные человеческие отношения.
Но сейчас во времена «воинствующего индивидуализма» подобное редкость.
— Но для меня норма. Мне на все времени хватает, ведь, на самом деле, 24 часа это много, главное, их правильно распределить. Так что я и сам пациентов принимаю, и каждый день по 3−4 человека знакомых или незнакомых устраиваю в больницы. Я же понимаю, сложности нашей жизни: одно дело, когда человек обращается к врачу сам, другое, когда идет «от кого-то». А в наших медучреждениях бывает даже, что пациента с направлением из поликлиники на экстренную госпитализацию могут не принять в больнице (мол, они «дежурили вчера»), и отправить в другую. Хорошо, если больной поступает на «Скорой», а если своими ногами пришел… И раз я никому не отказываю, то и мне никто не отказывает.
Считается, что Муравьев — человек бесконфликтный…
— Нет, бывает, бывает… Вообще я сдержанный, но, если какие-то несправедливости, то могу психануть так, что мало не покажется. Но я дружу со всеми, в личные дела людей не лезу (всегда самым последним узнаю, кто развелся, кто сошелся, кто у кого родился), так что повода к конфликтам не подаю. А остальное — просто. Как там у Арона Круппа? «Ставь против горя свою доброту. Это, наверное, кое-что значит»…
Каковы сегодня Ваши отношения с бардовской песней?
— К сожалению, сейчас я мало ею занимаюсь. И внутренняя потребность уже не та, да и желание высказаться не такое яростное, как лет 40−30 назад. Если надо, могу выступить в каком-то концерте, но не потому что рвусь, а потому что попросили. Но в этом году мы с Александром Городницким договорились съездить на один из Грушинских фестивалей, чтобы отметить сорокалетие с даты моего первого лауреатства на «Груше» и его первого председательства в жюри фестиваля.
Что Вы сейчас считаете главным в жизни, ради чего живете?
— Для меня главное, конечно, работа. Работа и семья. Вот два столпа, на которых держится моя жизнь. Дети, конечно, внуки… Вот это главное, и именно в такой последовательности.
Работа, все же важнее. И потому что большая часть жизни проходит на работе. И потому что без самореализации человек жить не может. И потому что, принимая решения, непосредственно участвуешь в человеческих судьбах. А решать надо быстро — ведь, по сути, ты управляешь таким значительным фактором, как жизнь и смерть конкретного человека. Cемья же — это любовь. С любящими же людьми (с женой, с дочерьми) все вопросы решить можно. Главное, чтобы все были живы-здоровы и не болели.
Вы верите в любовь?
— Конечно. Она действительно есть, но в разном возрасте она разная — меняется человек, трансформируется и любовь. А что же это иначе такое, когда человек, который живет рядом, становится частью тебя, и ты понимаешь, что это уже безвозвратно?
Мы с женой вместе уже более 30 лет. Она меня всегда и всем устраивала, она, действительно, часть меня. То же было и у моих родителей, которые стали для нашей семьи образцом человеческих и семейных отношений. Так что, любовь есть, «ее не может не быть»!
Справка TatCenter.ru:
Владимир Юрьевич Муравьев родился в 1947 году. Заслуженный врач РФ и РТ, «Отличник здравоохранения РФ», главный эндоскопист Татарстана. Создатель и руководитель Эндоскопического центра Минздрава РТ, член правления Всероссийского общества эндоскопистов. Доктор медицинских наук, профессор. За многолетний плодотворный труд на благо Республики Татарстан, достойный вклад в дело охраны здоровья населения поощрен Благодарственным письмом Президента РТ (2007 г).
Создатель Клуба самодеятельной песни КГМИ. Восьмикратный лауреат Фестивалей авторской песни имени Валерия Грушина. Лауреат Республиканской премии им. М. Джалиля «за популяризацию и пропаганду авторской песни». Один из участников «Профессор-шоу».
Сообщить об опечатке
Текст, который будет отправлен нашим редакторам: