— Тимур Шамилович, за 85 лет истории ОАО «Татхимфармпрепараты» было многое. Даже искусственную минеральную воду, квас и лимонад выпускали… Сейчас — это два современных завода: химико-фармацевтический и завод шовных хирургических материалов. Компания является одним из крупнейших производителей готовых лекарственных средств и единственным производителем кетгута в России. Каковы основные направления инвестиций и развития предприятия?

В настоящий момент мы реализуем масштабный проект по реконструкции и строительству двух линий производства наружных и стерильных глазных мазей. Общий объем финансирования составляет порядка 12,5 млн евро.

Из них 380 млн рублей — это заемные средства. К сожалению, до кризиса мы успели оплатить только 30 млн рублей, все остальные платежи у нас очень сильно подскочили. Конечно, мы почувствовали, что себестоимость строительства очень выросла, по сравнению с теми цифрами, которые планировались изначально. Рост составил порядка 50−60%, и это только курсовая разница, т.к. контракт заключен с иностранной строительной компанией, оборудование полностью импортное (немецкое, швейцарское). Из отечественного оборудования — нержавеющие трубы, светильники, воздушные фильтры. Проект дорогостоящий, но, тем не менее, строим на свои деньги.

Следующим этапом намечена реконструкция участка синтеза. У нас уже есть собственный небольшой производственный участок, где мы синтезируем субстанцию — вещество, из которого в последствие делаем препараты. Но этот участок не справляется с теми объемами, которые нам нужны, поэтому 80% сырья пока вынуждены закупать. В связи с этим хотим модернизировать участок синтеза.

Развитие предприятия идет и в других направлениях. Скажем, мы активно начали развивать институт медицинских представителей для рекламы и продвижения продукции в других регионах, заключаем контракты теперь уже не только с крупными дистрибьюторами, но и с аптечными сетями, т.к. они являются конечным звеном на пути лекарственных препаратов от производителя до потребителя.

— Какова доля продукции ОАО «Татхимфармпрепараты» на российском рынке?

— В денежном выражении около 1,5%. «Татхимфармпрепараты» входит в топ-15 крупнейших предприятий РФ: по количеству упаковок мы в рейтинге примерно на пятом месте, а в денежном выражении — в районе семнадцатой строчки. Причина в том, что средняя цена упаковки лекарства у нас очень низкая: в среднем восемнадцать рублей — для потребителей это выгодно.

— В 2010 году, отвечая на вопросы портала TatCenter.ru, Вы говорили о планах по увеличению ассортимента препаратов, включенных в перечень жизненно важных лекарств. Удалось реализовать эти планы?

— К сожалению, ситуация пока складывается иначе. Если раньше нас все устраивало в ситуации с жизненно важными лекарствами, то теперь государство нас ставит в невыгодные условия. Взять только курсовую разницу: за два года она составила 100%, а индексировать цены на лекарства по списку ЖНВЛП за это же время нам дали только на 12%. И это при том, что составляющие таблетки — все импорт, кроме алюминиевой фольги для упаковки некоторых препаратов и полиэтилена. Даже картон нужен импортный.

— То есть актуальны вопросы локализации производства упаковки для лекарств?

— Да. По новому законодательству при перерегистрации цены или новом оформлении, мы вынуждены препарат перевести в индивидуальную упаковку, а это влечет за собой увеличение цены. К примеру, парацетамол раньше продавался в простой упаковке из ламинированной бумаги. Стоимость блистера и картонной коробочки для упаковки данного препарата — от полутора до четырех с половиной рублей, а зарегистрированная цена самого препарата — один рубль десять копеек. Так вот вопрос к правительству и к министерству здравоохранения РФ: как производитель может продавать эти таблетки при таких условиях, если только из-за упаковки цена продукта поднимается в пять раз?

Оборудование по упаковке для фармацевтики в России не выпускается вообще. Последнее упаковочное оборудование производилось в Мариуполе, но с этим контрагентом по понятным причинам мы теперь не сотрудничаем.

У нас на производстве оборудование импортное, соответственно расходные материалы на это оборудование тоже импортные. Себестоимость некоторых препаратов выросла на 100%. В связи с этим некоторые препараты мы прекратили выпускать. Так, из списка ЖНВЛП семь препаратов перестали производить, в том числе, всем известный левомицетин. И сейчас в аптеках этот препарат вряд ли можно найти по цене менее 70−80 рублей. У нас зарегистрированная цена была порядка 16 рублей, действующие правила государственной регистрации цен не позволили нам увеличить цену в соответствии с затратами на стоимость сырья. В итоге мы были вынуждены прекратить производство, а следующий ценовой диапазон — семьдесят рублей и выше, сегодня препарат продается именно по такой цене.

Министерство промышленности РФ обещает частично компенсировать затраты на производство предприятиям, входящим в список стратегически важных. «Татхимфармпрепараты» входят в этот список. Но механизмы компенсации пока не понятны. В сущности это означает переход на плановую экономику.

У нас все жизненно важные препараты в так называемой «красной зоне»: дают не более 10% рентабельности.

— Сколько сейчас препаратов из перечня жизненно необходимых и важнейших лекарственных препаратов производит предприятие?

— Было 55, а на данный момент порядка 48.

— Получается, что вопреки официальной стратегии импортозамещения, в вашей отрасли в реальности происходит обратное?

Да. Отечественные препараты «вымываются» из аптек.

Еще сложнее предприятиям, у которых 90% выпускаемой продукции составляют препараты списка ЖНВЛП. Им придется сокращать производство, персонал, а иностранцы будут продавать свою продукцию в десять-пятнадцать раз дороже. Нам обещали, что будут индексировать цены на уровне инфляции, но в 2014 году индексировали только на 5%, и это нас, конечно, не устроило. В прошлом году индексация составила 12%, но провели ее не в начале года, как обычно, а в середине, и многие предприятия не успели использовать индексацию в полном объеме. Мы, к счастью, успели. Но общий итог все же далек от желаемого.

Таким образом, за два года государство посчитало, что инфляция в нашей стране составила 17%: именно настолько были проиндексированы цены.

По нашим наблюдениям, ежегодно она составляет не менее 25%, и было бы справедливо, если бы цены разрешили поднять на 30%.

— Что касается сырья, которое, как Вы отметили, на 80% иностранного производства: возможностей импортозамещения нет? Цех синтеза субстанции, который планируете построить, изменит ситуацию?

— В общей доле ввозимого из Китая и Индии сырья это будет мизер. Возможностей серьезного импортозамещения пока нет. Даже если мы начнем выпускать субстанцию, мы все равно вынуждены ввозить химсырье для этого производства, а значит, все равно будем привязаны к зарубежным производителям.

Вот возьмем простой препарат — экстракт пустырника. Алюминиевая фольга для блистера продается только за валюту, потому что это биржевой товар, полиэтилен покупаем в России, картон для упаковки импортный. В самой таблетке: пустырник привозим из стран СНГ, а все остальные вспомогательные вещества — импортные, и российских аналогов на данный момент просто нет.

Еще пример — ибупрофен — хороший отечественный препарат, но в таблетке, за исключением глюкозы, все составляющие импортные. Аналог зарубежного производства нурофен продают по цене около 150 рублей минимум. Мы продаем ибупрофен примерно по 10 рублей, значит, в аптеках он должен стоить не дороже 25 рублей.

Когда говорят, что отечественные лекарства менее качественные, чем иностранные, большей частью лукавят. На контроле качества наши продукты проверяют по восьми позициям, а импортные — только по трем.

Это законная практика, то есть даже здесь мы в неравных правах.

— Чем для ОАО «Татхимфармпрепараты» обернулся конфликт с Украиной?

— Надо признать, что из стран СНГ Украина у нас была номер один по объему продаж. Сейчас мы ничего не поставляем туда, потеряли порядка трех миллионов долларов годового оборота. Но они нас со своего рынка вытеснили еще в 2013 году, когда сделали акцент на своих производителей. Мы Украину потеряли и как поставщиков. Скажем, тубы для мазей раньше покупали в Украине, сейчас вынуждены закупать у других производителей, в том числе и в Швейцарии.

— Какие новые рынки появились за последние годы?

— Вьетнам, Монголия — это совершенно новые рынки. Возобновили отношения с Южной Кореей. Посетив Вьетнам, я для себя сделал вывод, что это индустриальный японский парк, препараты там все японские и далеко недешевые по цене. Для нас выгодны их внутренние цены. Вьетнамские партнеры уже отобрали порядка семи-девяти наших продуктов. Для поставок требовался сертификат качества GMP (стандарт GMP (Good Manufacturing Practice — надлежащая производственная практика) — система норм, правил и указаний в отношении производства лекарственных средств, медицинских устройств, изделий диагностического назначения и др., ред.). Мы его получили в прошлом году и сейчас готовы начать поставки.

— Планируете ли выходить на европейские рынки?

— Наши сертификаты там пока не признают. Но, на мой взгляд, нам и не надо стремиться на европейские рынки. Обратите внимание, в любом европейском городе в аптеке Вам предложат препарат местного производства, то есть даже сами эти страны друг к другу на рынки попасть не могут, так почему туда должны пустить нас?

В то же время у нас в России и свой рынок солидный: за 2015 год он составил порядка триллиона трехсот миллиардов рублей, из них в России произведено только порядка 40% в денежном выражении, но это по документам, а реально — 20%, то есть максимум на 300 млн рублей.

Еще на 200 млн рублей в России упаковали привезенные из-за рубежа таблетки. Так что даже в этом сегменте — упаковки импортных препаратов — более чем полрынка принадлежит иностранцам. Не говоря уже о производстве. Да, есть препараты, которые у нас еще не разработаны, но даже за их вычетом поле деятельности для отечественных производителей остается внушительное, так что нам и в рамках российского рынка есть куда расти.

Поэтому производители и возникают в последнее время, как грибы. Когда я пришел на фармрынок, на страну лицензий было получено порядка трехсот восьмидесяти, сейчас их — более восьмисот. Но все, что строят иностранцы, это в основном упаковка. Производить здесь препараты по полному циклу они не хотят, чтобы технологии не ушли.

— Что включает ФЦП «ФАРМА 2020»?

— Приволжским федеральным университетом в рамках этой программы уже сделано очень много: построены шикарные лаборатории в центре города и на нашей территории лабораторный корпус с небольшим опытно-промышленным производством. Все очень хорошо продумано и качественно сделано.

— Каковы результаты сотрудничества предприятия с вузами республики по разработке новых препаратов за последние годы?

— Есть несколько препаратов, которые выпускаем в сотрудничестве с университетом, а также в планах новые разработки: новый антибиотик и противоопухолевый препарат. Именно ученые университета несколько лет назад сделали добавку для наших гелей и мазей, которая помогает действующим веществам лекарственных средств проникать в несколько раз лучше, чем у аналогов. Это запатентованная разработка ученых нашего университета.

КНИТУ (КХТИ) готовит для нас кадры: там есть факультет, где учат будущих технологов производства. С этого факультета большинство выпускников приходит на наше предприятие. Сейчас будем запускать линию производства мазей, и, думаю, не менее 60\% персонала будет с этого факультета.

С медицинским университетом сотрудничаем. Институт им. Арбузова постоянно поставляет нам ряд субстанций для препаратов, например, мебикар — этот препарат, к сожалению, многим потребителям сейчас известен как адаптол латвийского производства, хотя этот продукт был разработан в Казани в Институте им. Арбузова и производился во времена СССР на нашем заводе. Не понятно как, при распаде СССР разработка попала в Латвию, и препарат начал производиться там, а у нас наоборот подзабыли о нем. Но мы сейчас вновь начали его производить, медицинские представители уже помогают продвигать его в аптечных сетях. Думаю, через год-полтора потребитель вспомнит о нем и начнет покупать, тем более, что цена нашего препарата в аптеках в два-три раза ниже, чем у адаптола.

Еще один пример нашего сотрудничества — мазь Глицифон, не имеющая аналогов в мире. Это препарат против рака кожи: имя продукта принадлежит Институту им. Арбузова, а мы производим и платим им роялти с каждой проданной упаковки. Цена этого препарата достаточно высокая: порядка четырех-пяти тысяч рублей за упаковку. Но ближайший импортный аналог — БАД, который стоит девять-десять тысяч рублей.

— К слову, о БАДах, которые в последнее время получили широкое распространение. В перечне продукции «Татхимфармпрепараты» только один препарат этой группы. Будет ли расширяться спектр?

— Да, у нас только одно наименование — пустырник.

Почему многие уходят к БАДам? Потому что их регистрация ощутимо дешевле, чем препаратов.

Скажем, при выходе на рынок за регистрацию парацетамола ты платишь три миллиона, а в случае с БАДом — 300−400 тысяч рублей. В целом по поводу БАДов могу сказать: надо всегда смотреть на производителя. Если его выпускает хорошее крупное предприятие, то можно спокойно относиться. Например, «Эвалар» — лидер в этой сфере. Этот производитель никогда не будет порочить свое имя и выпускать на рынок некачественный продукт, так же как и все мы, крупные производители. Ведь существует статистика: чем больше брака, тем хуже для нас, за этим следит и Росздравнадзор, и Минздрав РФ.

Мы пока спектр БАДов не планируем расширять. Достроим производство гелей и именно на этом направлении пока сконцентрируемся, так как на старом производстве мы не можем выпускать тот объем, который требуется рынку.

Будем расширять спектр твердых лекарственных форм. Собираемся начать производить препараты против ВИЧ, аналогов которым в России пока нет.

Это наш совместный проект с одним московским институтом. Продукт будет полностью принадлежать им, поэтому о деталях разработчики расскажут, когда сочтут нужным, мы же готовимся к его производству.

— Для потребителя сегодня актуальна проблема выбора аптеки, т.к. разброс цен на один и тот же препарат порой выходит за рамки разумного. На Ваш взгляд, это нормальная рыночная ситуация, или должны включиться какие-либо механизмы регулирования цен?

— На мой взгляд, нормальная рыночная ситуация. Вы можете в любой выбрать то, что нравится.

Скажем, аптеки не виноваты, что потребитель не знает о существовании ибупрофена и потому покупает более дорогой нурофен.

До сих пор мы как потребители просто ленились задавать вопросы, есть ли вариант дешевле. Хотя в последнее время поведение людей меняется, мы это видим по своей сети аптек: покупатели научились такие вопросы задавать, видимо, кризис побуждает внимательнее относиться к расходам.

По нашим наблюдениям сейчас длина чека в аптеках сети «Татхимфармпрепараты» выросла, но по цене средний чек упал: люди стали брать больше продуктов, но дешевле, в основном выбирают отечественные препараты по более низкой цене, хотя в наших аптеках дорогие импортные аналоги тоже есть.

— Собственная аптечная сеть — прибыльное направление бизнеса?

— Скажем так: не убыточное. Закрывать пока не будем.

— Какие меры господдержки доступны предприятиям фармацевтической отрасли и «Татхимфармпрепараты» в частности?

— По специальному федеральному постановлению нам будут компенсировать часть затрат на модернизацию. Мы участвовали в конкурсе Минпрома РФ осенью 2014 года, выиграли, и на основании этого с нами заключен договор на предоставление субсидий из федерального бюджета на компенсацию части затрат на уплату процентов по кредитам, полученным в российских банках на реализацию инвестиционного проекта. Из общей суммы субсидии поступило 8 млн рублей, всего должны компенсировать порядка 90 млн рублей. Для нас это очень важно, потому что кредит получится гораздо более дешевым. Речь идет о кредите на новую производственную линию — 380 млн рублей — государство нам компенсирует одну треть процентной ставки.

К слову, эти деньги — первое получение нами субсидии со времен развала СССР. До сих пор модернизация шла за счет собственных средств предприятия.

Есть меры поддержки в случае с проектами по импортозамещению. В частности на строительство участков синтеза министерство промышленности нам обещает выделить 10 млн. рублей. Сейчас готовим документы на получение этой субсидии. И на производство фармсубстанции федеральное ведомство субсидирует порядка 400 млн рублей при условии, что мы вложим в два раза больше. Там есть конкретные условия ведомства по объему производства, выручке, рабочим местам и другим параметрам. Мы соответствуем, так что попробуем получить и эту меру господдержки.

Ну, а в целом, мы ведь ОАО, созданное для заработка денег, так что сами должны зарабатывать, а не надеяться на помощь государства.

— Вы говорили о возможностях работы для выпускников вузов, то есть Вы готовы без опыта работы принимать молодых специалистов?

— Да, мы берем и без опыта работы. К примеру, когда семь лет назад запустили новое производство таблеток, приняли порядка пятидесяти молодых людей. Из них сейчас на предприятии работают семь человек. Тогда они как раз пришли к нам без опыта работы, что называется со студенческой скамьи, а сейчас это уже высококлассные специалисты с хорошей перспективой роста.

— В этом году шовно-хирургический материал кетгут подтвердил соответствие требованиям стандарта «Халяль». Это отразилось на производстве и на сбыте продукта?

— На производстве не отразилось, так как у нас и так все соответствовало стандартам. Знакомиться с производством приезжали делегации из Ирана, Монголии, Южной Кореи. Возможно, эта продукция пойдет на экспорт, ведь соответствие стандартам «халяль» для некоторых стран принципиально. Мы рассчитываем, что на сбыте это скажется положительно.

— Будет ли подобное соответствие оформляться для других препаратов?

— Нет, потому что это невозможно пока: там и доступ людей к производству ограничен, и много других условий.

— Тимур Шамилович, судя по биографии, Вы, еще будучи студентом юрфака, начали работать в фармацевтической сфере. Как пришли к такому выбору?

— Это получилось совершенно случайно. Вырос я в семье военного, и с детства с особым уважением относился к силовикам, сотрудникам федеральной службы безопасности, думал, что сам буду работать в суде. Но в определенный момент один знакомый — влиятельный и уважаемый мною человек — подсказал попробовать себя именно в фармацевтической сфере. Мы с другом занялись фармацевтическим направлением, закупками, поставками лекарств и в наш регион, и в другие. От производства мы тогда были далеки, но изучили рынок.

Теперь нисколько не жалею о таком решении, потому что работа эта мне очень интересна. Порой спрашивают про хобби, а я отвечаю, что у меня настолько работа интересная, что занимает все свободное время и на хобби его просто не хватает. Я считаю, что высший уровень химии — это именно фармпроизводство, как бы не было сложно производить, скажем, полиэтилены, все-таки когда ученые меняют ДНК человека с помощью своих разработок, это совсем иной уровень. Это и другие сложности, и особый контроль.

— Обилие рекламы медицинских препаратов и повышенное внимание СМИ к темам эпидемий, новых вирусов и т. п. формирует особое самоощущение, у многих граничащее с паникой по отношению к болезням. Как Вы относитесь к такому «болезненному» информационному полю?

— Сам отношусь спокойно или со здоровым чувством юмора.

Лукавить не буду, когда усиливается внимание людей к каким-то заболеваниям или начинаются эпидемии, у нас вырастают продажи, это совершенно логично. Но концентрировать на этом внимание, на мой взгляд, не стоит. Мы как производитель никогда такими ситуациями не пользуемся.

Сам лично я отношусь спокойно и к слухам, и к разным рекламным роликам. Мне иногда звонят знакомые с просьбой достать то или иное лекарство, в этом году супруга просила заранее принести домой препарат против гриппа, а я, честно говоря, так и не принес, потому что знаю, что в случае необходимости нашли бы и для Республики, и для себя.

На самом деле никаких проблем с доступностью препаратов сейчас нет, и паника, порой возникающая на фоне слухов о дефиците, во многом надумана. Я сам в период эпидемии гриппа немного приболел, пил римантадин нашего производства и выздоровел без осложнений.

— Каково Ваше личное отношение к рекламе медицинских препаратов: та ли это продукция, которую стоит так активно рекламировать, или все-таки выбор лекарства — прерогатива врача?

— Мне кажется, в первую очередь, стоит прислушиваться к советам врача. Но у нас, к сожалению, в отличие от Европы, нет практики семейных врачей, которые знали бы наследственные особенности, могли учитывать хронические заболевания пациента и так далее. В этом случае на советы врача можно было бы стопроцентно положиться, а пока неудивительно, что люди доверяют и рекламе, и аптекам. Но я давно наблюдаю за рекламой лекарств, ничего плохого не видел.

— У предприятия есть фирменные аптеки, в их число входит легендарная аптека Бренинга. У Вас сохранились какие-либо детские, юношеские воспоминания, связанные с этим историческим заведением?

— Для нас, мальчишек, гораздо больший интерес представлял магазин Спорттовары. Что касается аптеки Бренинга, надо сказать, что эта аптека в нашей сети самая рентабельная.

В настоящее время мы реставрируем историческое здание. Сама аптека на время реконструкции перенесена в другое крыло.

Так как это исторический памятник, реставрация непростая, но, думаю, к концу года мы успеем запустить аптеку уже в отремонтированном помещении. Постараемся воссоздать дух исторического заведения. Конечно, полностью возродить ту легендарную аптеку не получится, потому что сами принципы аптечной торговли тогда были другими, но мы обязательно представим исторические виды аптеки — порядка 50 кв. м займет экспозиция, посвященная семье Бренингов. Для этого все, что нам предоставила бывшая собственница здания Татьяна Арнольдовна Бренинг, бережно реставрируем и в дальнейшем разместим в помещении аптеки. Возможно, что-то удастся купить на аукционах. Это будет и собственно аптека, и музей аптечного дела. Мы и вывеску сделаем, как раньше — Старо-Проломная аптека.

— Когда-то она славилась именно как аптека, где было собственное производство препаратов. Сейчас этого не будет?

— Нет, нынешнее законодательство не позволяет этого делать.

— Вы, как человек по долгу службы связанный со сферой здравоохранения, наверняка ведете здоровый образ жизни. Занимаетесь спортом? Какие традиции здорового образа жизни существуют в Вашей семье?

— Я не спортсмен, только по выходным на велосипеде за городом катаюсь. Старшая дочка занимается танцами, бадминтоном. Младшая прошлым летом научилась кататься на велосипеде. Надеюсь, скоро будем совершать велопрогулки всей семьей. Как раз и в центре Казани делают велодорожки, так что в теплое время года будет возможность кататься в городе.

— Тимур Шамилович, впереди лето, «низкий» сезон. Многие предприятия в Татарстане сокращают рабочее время, оптимизируя издержки. Что ждет «Татхимфармпрепараты»?

— В отличие от многих фармацевтических предприятий, мы летом не закрываем производство, не распускаем всех в отпуска. Мы продолжаем работать, потому что рынок нуждается в нашей продукции круглый год.

Беседовала Нина Максимова

На сессии Нижнекамскского района и города утвердили бюджет на 2025 год в размере 10,7 млрд рублей, что на 500 млн больше, чем в 2024 году. Об этом сообщила Светлана Логинова, глава департамента по бюджету и финансам. Ожидается, что в 2026 году бюджет возрастет до 11,4 млрд рублей, а в 2027 году — до 12,2 млрд.

Собственные доходы района в 2025 году составят 3,4 млрд рублей. Благодаря безвозмездным поступлениям муниципалитет получит 7,2 млрд рублей: 4,5 млрд из бюджета РТ, 2,4 млрд из бюджета Нижнекамска и 256 млн из федерального бюджета. Основная статья расходов района — образование, на которое приходится 8,4 млрд рублей.

Напомним, общий объем расходов консолидированного бюджета Татарстана на 2025 год составит 525,6 млрд рублей.