— Татьяна Георгиевна, не так давно в Казани появился сквер, названный в Вашу честь Татьяниным. Удается ли бывать там в нерабочее время?

— Нет, к сожалению, специально приехать не получается. Хотя это для меня очень большая честь и я благодарна Алексею Владимировичу Семину за возможность оставить свое имя в истории Казани.

— Часто ли совершаете объезды районов города? Какие объекты сейчас на особом контроле?

— Так часто, как хотелось бы, не получается. В будни выкроить время для поездок по городу очень сложно, потому что с утра до позднего вечера требуют внимания люди, документы, проекты и т. д. Но всякий раз, направляясь на встречу или мероприятие, стараюсь использовать любую возможность увидеть тот или иной микрорайон, если время позволяет, специально делаю круг, и, конечно, в выходные дни езжу, стараюсь ходить пешком: из окна машины город выглядит и ощущается по-другому.

Чаще всего бываю на объектах социальной направленности. Скажем, реконструируемые парки, скверы — их стараюсь контролировать.

А на коммерческие объекты, как правило, не езжу, как говорится, помогать надо тем, кто слабее, а сильные и сами себе дорогу пробьют. Хотя, конечно, приходится выезжать на неблагополучные объекты, туда, где подрядчики не думают о том, какое наследство они оставляют городу и стараются всеми путями сэкономить на качестве проектирования и строительства.

— Существует генплан развития города до 2020 г. Если оценивать его с точки зрения сегодняшних реалий, каких корректировок он требует?

— Надо сказать, что раньше изменения в генеральный план города вносились очень редко. Это было продиктовано иной политической системой, особенностями плановой экономики и формой собственности на землю. Последний генеральный план Казани был утвержден в 2007 году, а предыдущий — еще в 1969 году.

Сейчас сложилось иное видение генерального плана как такового, причем не только у нас, но и в целом по стране. Постоянно и довольно быстро изменяются экономические реалии, технологии, рынок, а потому и планы, не только градостроительные, устаревают очень быстро. Общая тенденция сейчас заключается в том, что генплан рассматривается как живой документ, который постоянно должен подвергаться анализу и может видоизменяться при необходимости.

Понимая, что действующий генплан план (2007 года — ред.) устарел и не может в полной мере служить руководством по развитию города, мы уже несколько лет готовимся к разработке нового документа и в этом году провели конкурс на разработку генерального плана. Выиграл его институт генплана Москвы.

Создается документ нового формата: не будет пыльных папок на полках, вся рабочая информация представляется в электронном виде для удобства использования городскими структурами, а некоторые разделы будут иметь интерактивные версии, позволяющие получить обратную связь и допускающие внесение корректировок.

Конечно, и в новом плане будут незыблемые компоненты, например, границы территорий общего пользования, такие как дороги, площади и парки, резервы для размещения объектов социальной инфраструктуры, стратегические объекты, лесные массивы и ценные ландшафты и так далее. Однако будут и подвижные элементы, например, территории, предназначенные под новую застройку, или те, где предполагается реабилитация промышленных территорий и т. д.

Также в рамках нового генерального плана будет разработана интерактивная транспортная модель города, с помощью которой станет возможным проводить мониторинг транспортных потоков, проверять эффективность планировочных решений при проектировании новой застройки и влияние новой нагрузки на существующую. В таком формате уже работает Москва.

— Этот новый план заработает раньше 2020-го года?

— Да, как только он будет утвержден.

Как правило, разработка такого документа занимает года два-три. Причем сейчас технологии позволяют учитывать поступления новой информации вплоть до окончания проектных работ. Это большой плюс, так, например, предыдущий генплан разрабатывался несколько лет, и на момент окончания проектирования в городе произошли некоторые изменения, которые авторы генплана уже не смогли включить в окончательный документ.

Для нас разработка нового генплана — это очень важный этап, интересный процесс, мы с нетерпением ждем начала работы, а сейчас готовим исходную документацию для начала проектирования.

— В начале года были представлены проекты планировок четырех районов Казани, в которые городские власти планируют привлечь инвесторов. Надежды оправдываются? Инвесторы оценили инициативу мэрии?

— Проекты планировки — это еще один механизм градостроительного регулирования. В отличие от масштабного стратегического генерального плана, проект планировки разрабатывается для конкретной небольшой территории, конечно, с учетом общих градостроительных тенденций, но всегда подразумевает детальный анализ и конкретные предложения по развитию территорий.

Это чрезвычайно важная часть моей работы. Может быть, со стороны и кажется, что главный архитектор озабочен только красивыми фасадами, но на самом деле архитектурные проекты — это только часть работы, хотя и самая заметная. Гораздо более долгосрочный и глубокий эффект на развитие городской среды оказывают именно градостроительные разработки, задачей которых является создание комфортной жилой среды, разработка транспортной и инженерной инфраструктуры территорий в увязке с общегородскими системами, сохранение и создание новых зеленых зон, баланс размещения мест приложения труда и так далее.

Это процесс очень непростой, зачастую болезненный, ведь резервирование территорий под дороги и социальную инфраструктуру зачастую связано с серьезными обременениями для частных застройщиков. Но с другой стороны проекты планировок могут показать собственникам или инвесторам как лучше использовать территории, каков их потенциал и риски.

Зачастую собственники земли на начальном этапе просто не знают, что с ней делать, и поэтому идут по пути наименьшего сопротивления: стараются быстрее построить и продать объект. Далеко не всегда при этом принимаются выверенные решения.

Условно говоря, инвестор и не подозревает, что вместо коттеджа на данном участке можно построить таунхаус или гостиничный комплекс, или, скажем, специализированный магазин, который обоснован с точки зрения объективной градостроительной ситуации. Проект планировки как раз гарантирует принятие верных решений при застройке.

В этом году мы работали над проектом планировки Юдино, Адмиралтейской слободы, сейчас продолжаем работу над проектом планировки центра Казани. Эти проекты разрабатываются по инициативе исполкома на средства бюджета. В то же время целый ряд проектов планировки разрабатывается частными инвесторами, которые тоже пришли к пониманию, что без этого дальнейшее полноценное развитие их участков невозможно.

— В отношении района Адмиралтейской слободы: сейчас идут проектные работы, а когда начнется непосредственно реализация проекта?

— Технически, да, идут проектные работы, но фактически процесс ревитализации территории уже начался. Здесь сказывается специфика территории. Когда речь идет об освоении незастроенной земли, то ситуация одна: в чистом поле достаточно бывает проложить газовую трубу, коллектор, электросеть, и начинается бурное строительство. Иначе дело обстоит с застроенными территориями, особенно депрессивными, а Адмиралтейская слобода как раз к таковым до недавнего времени и относилась. В этом случае очень важна готовность и желание жителей и собственников к переменам. К слову сказать, мироощущение меняется сложнее всего, и тем ценнее происходящие в Слободе позитивные сдвиги.

Толчок уже был дан, когда руководством города и республики были озвучены планы по реконструкции района, появилась концепция развития и проект планировки, разработаны конкретные мероприятия и этапы.

В настоящее время разрабатывается проект очистки старого русла Казанки, которое многие годы не только отравляло окружающую среду, но и накладывало негативный отпечаток на всю близлежащую территорию. Неудивительно, что жители относились к этому месту как к мусорной свалке. А сейчас, хотя и в проекте, мы уже можем увидеть, какой здесь будет замечательный городской парк. То же касается и территорий предприятий, расположенных в Адмиралтейской слободе. Еще недавно многие из них практически дышали на ладан, и у собственников не было никаких перспектив. А сейчас идет волна предложений по преобразованию промышленных территорий: на ул. Гладилова формируется коворкинг, на участке Сантехприбор и вертолетного завода планируется строительство жилых комплексов и т. д. Конечно, предстоит еще решение проблемы с инженерной инфраструктурой, нужно строить дороги для более удобной связи с центром города, предстоит создать набережную вдоль Волги, но в целом процесс уже идет и район оживает!

— А какие планы в отношении индивидуальной застройки?

— Индивидуальная застройка вдоль побережья останется. На мой взгляд, вообще неправильно пытаться внедрить некий универсальный тип жилья, пригодный для всего города.

Каждый человек индивидуален и имеет свое видение, понимание комфортного пространства. Не имеет смысла просчитывать какой-то усредненный вариант, наоборот, надо предлагать разнообразные формы жилья, чтобы у людей были максимальные возможности выбора в соответствии с их личными взглядами и предпочтениями.

Когда в городе появится достаточное количество разных типов жилья, тогда люди станут более свободными в своем выборе, станут счастливее. Жилье должно быть разным: и частные коттеджи, и таунхаусы, и высотки, и пятиэтажки, тогда даже хрущевки найдут своих жителей, ведь хотя и есть общее предубеждение против этого типа застройки, я считаю, что этот тип малоэтажных малосемеек может стать уютным жильем, например, для молодых семей.

— Проект реконструкции фабрики Первичной Обработки Шерсти в Кировском районе, который планирует реализовать частный инвестор, в чем его уникальность?

— Этот проект очень необычный для нашего города. Инвестор позиционирует реконструируемый комплекс как пространство для творческой молодежи. Там будут офисы под аренду, где будут размещаться небольшие компании, стартапы, которые пока не могут себе позволить арендовать большие помещения, мастерские для различных промыслов, кафе, выставочные залы, магазины — все, что создает насыщенную среду для молодых творческих людей. Проект был рассмотрен и одобрен архитектурным сообществом, руководством города и республики. Сейчас идет рабочее проектирование, и скоро начнется реализация. Хочется надеяться, что этот проект будет успешен, что этот комплекс может создать отличные условия для творческой молодежи здесь, в родном городе, и что очень важно, он станет своеобразной «точкой роста» новых преобразований.

Уникальность проекта и в том, что сохраняется и реконструируется под новую функцию историческое промышленное здание. До недавнего времени, оно было в печальном списке разрушающихся исторических объектов, а сейчас у него появился реальный шанс вписаться в современную жизнь.

Это очень важно, ведь индустриальная архитектура несомненно обладает особой магической силой — мировой тренд «второй жизни фабрик и заводов» тому подтверждение. К сожалению, в Казани и сейчас продолжают угасать старые промышленные районы, например, вдоль Волги в районе речного порта.

— А некоторые интереснейшие объекты просто недоступны: взять хотя бы знаменитые Шуховские башни — сохранились они и в Казани, правда, к ним пока не подойдешь и не увидишь…

— Вы намекаете на те, что на территории Порохового завода?

— Да.

— Зато они и сохранились благодаря тому, что оказались законсервированными на закрытой территории.

— А в части сохранения объектов культурного наследия каковы основные задачи управления архитектуры?

— Наша задача — создание условий для сохранения объектов культурного наследия в исторической среде, в том числе, создание условий для частных инвесторов — будем говорить прямо: без их помощи нам не обойтись. Как известно, государства, включая и самые развитые, не могут сохранять историческое наследие только за счет бюджета. А инвесторы подключаются к этому процессу, когда у них есть какой-то коммерческий интерес и понимание перспективы. Поэтому нам необходимо постоянно совершенствовать законодательную базу. Этот процесс включает, например, разработку проектов зон охраны памятников, регламентов хозяйственной деятельности в центре города, заключение с собственниками и пользователями объекта культурного наследия охранных обязательств, а также создание прозрачных правил работы с инвесторами.

— Управление архитектуры контролирует сохранение памятников культурного наследия?

— С точки зрения законодательства управление участвует в обеспечении сохранности объектов культурного наследия местного значения. На памятниках федерального и республиканского значения контроль осуществляется исключительно министерством культуры РТ.

Сейчас мы начали большую работу по выявлению памятников архитектуры сталинского периода и постановке их на государственную охрану как объектов культурного наследия.

— Имеются в виду дома в Соцгороде?

— Не только. У нас «сталинки» пока еще сохранились и в других районах города. Но Соцгород интересен тем, что сохранились и здания, и планировочная структура жилых кварталов.

Это очень редкий случай, когда можно сберечь полноценный архитектурный и градостроительный ансамбль определенной эпохи. Именно поэтому мы предложили включить Соцгород в список достопримечательных мест Казани, над разработкой которого сейчас работает министерство культуры РТ.

—  К разработке проектов все чаще привлекаются студенты КГАСУ. В каких-то из ныне реализуемых проектов используются их решения?

— Прежде всего, хочу сказать, что для студентов участие в проектах и конкурсах — это бесценная практика. Чтобы стать настоящим архитектором, невозможно ограничиться только теорией, нужно понимать, как работает процесс проектирования и строительства. Студенты именно на практике должны учиться оценивать свои предложения. И даже если в конечном проекте от первоначальных идей пришлось отказаться, именно реальная работа может показать, почему та или иная идея имела право на существование.

Что касается конкретных проектов, то полностью сохранилась идея студентов при благоустройстве сквера перед зданием ЗАГСа в Кировском районе на бульваре Фрунзе. Это от зарождения и до воплощения — студенческий проект. Как и многие другие скверы, реализованные студенческими отрядами в рамках программы «100 скверов».

Ну, а чтобы здание было построено по студенческому проекту, это нереально, скажу честно. Я хочу, чтобы и студенты это понимали. Даже после окончания ВУЗа в течение нескольких лет практически невозможно разработать полноценный проект, пока ты не поймешь, как функционируют те или иные объекты, как работают конструкции, строительные материалы, инженерные системы.

Не зря за рубежом, в частности в Америке, чтобы выпускник архитектурного вуза получил право называться архитектором и начал самостоятельно практиковать, нужно пуд соли съесть. Необходимо получить лицензию, а это возможно не раньше двух лет работы в архитектурной мастерской, где нужно овладеть практическими навыками, после чего специальная комиссия допускает к экзаменам. И только потом, в случае успешной сдачи экзаменов, можно получить профессиональную лицензию и право на самостоятельное проектирование.

Не хочу обидеть никого из студентов и молодых архитекторов, но это должно быть частью их сознания, что они не имеют права работать некачественно. А качество, как правило, приходит с опытом.

— Наверное, это как раз один из тех принципов, характерных для западного менталитета, который Вам хотелось бы привить на российской почве?

— Да, считаю это одним из самых важных условий появления хорошей архитектуры.

— А еще какие принципы работы над архитектурными проектами на Западе были бы полезны у нас?

-У нас, к сожалению, принято разбивать разработку проектной документации — концепция разрабатывается одним проектировщиком, рабочая документация — другим, инженеры и конструкторы тоже сами по себе. При этом оригинальные идеи архитектора обычно теряются в процессе, потому что последующие разработчики не всегда понимают их ценность. В итоге за результат никто не отвечает. Это порочная система, которую у нас в стране пока преодолеть очень сложно.

Я убеждена, что для достижения качества нужно, чтобы над проектом работала единая команда во главе с архитектором — автором с начала проектирования и до завершения строительства, и она же несла ответственность за окончательный продукт. Если эта цепочка будет выдерживаться, то будут хорошие качественные объекты.

— В Штатах работают так: цепочка не рвется?

— В основном, да. Правда, и там бывает, что для удешевления процесса проект разбивают по разным видам работ. Но серьезные архитекторы, как правило, не участвуют в таких проектах, так как некачественный результат может очень негативно повлиять на их репутацию, либо они осуществляют авторский надзор на всех этапах работ.

Я даже могу привести в пример собственную историю: Когда я работала в NBBJ, мы разрабатывали проект одного из зданий в Москве. Предполагалось, что мы доведем работу до конца, но произошла обычная история: рабочий проект отдали разрабатывать кому-то другому, потом пошла череда разных исполнителей. В итоге результат был довольно далек от первоначальной идеи, и руководство компании потребовало от собственника здания убрать имя нашей компании из списка авторов.

— В рабочую группу по застройке правого берега реки Казанки Вы попали по собственному желанию или волею судьбы?

— Когда у властей города появилось желание разработать новое видение правого берега Казанки, Загидуллов Марат Фаридович, который тогда был руководителем исполкома, предложил провести конкурс, поскольку эта территория имеет огромное градостроительное значение. Компания NBBJ была приглашена к участию в конкурсе, а я была в составе группы. Во время презентации нашей компании я и познакомилась с Ильсуром Раисовичем, а когда позже приняла его приглашение стать советником мэра по архитектуре и градостроительству, я вышла из состава NBBJ и не участвовала в разработке этого проекта.

Мой приезд в Казань в составе рабочей группы фактически был волей случая. Тогда я и не думала о том, что уйду из NBBJ: у меня была интересная работа с очень талантливыми людьми над проектами по всему миру. Но Ильсур Раисович смог найти такие аргументы, которые повлияли на мое самоопределение. Одним из главных было то, что мой опыт может помочь Казани, и, конечно то, что у меня здесь семья, родители. После долгих лет жизни на разных континентах, возможность быть рядом с ними для меня была очень ценной.

— А сейчас летаете в Штаты?

— Да. Моя дочь живет и работает там. Так что летаю, чтобы повидаться с ней. Мне, конечно, интересно, что происходит в Штатах и в профессиональном плане. Я общаюсь с коллегами, мы обмениваемся новостями, я регулярно просматриваю новостные архитектурные сайты и журналы.

— На Ваш взгляд сейчас у молодых российских, татарстанских архитекторов мышление универсальное или им удалось сохранить некую особенность, национальную уникальность?

— Интересный вопрос: мне кажется, если раньше было стремление ко всеобщей глобализации в том числе и в творчестве, то сейчас как раз совершается поворот к осознанию своей уникальности, в том числе и в архитектуре. На мой взгляд, это правильно. Если мы не будем осознавать наше место в мировой системе, то никогда не сможем ценить себя, свое прошлое, свою землю.

Другое дело, что не всегда нашим архитекторам удается заявить о себе, правильно позиционировать и раскрыть свою уникальную идею. Надеюсь, дорастем и до этого.

— Архитекторов редко хвалят, чаще критикуют. Не жалеете, что выбрали такую «нервную» профессию?

— Я отношусь к тем людям, которые считают, что жалеть о принятых решениях, это тупик. Раз выбрал направление, то работай над тем, чтобы оно было самым лучшим, доказывай, что твое решение верное.

То, что нас хвалят или ругают — это свидетельство того, что архитектура оказывает огромное влияние на жизнь людей: ведь каждая минута нашей жизни проходит в среде, созданной архитекторами и строителями.

Качество нашей жизни очень зависит от того, насколько качественно наше жизненное пространство. Ну, а поскольку каждый человек уникален, то и мнения очень разные! Даже по количеству отзывов и комментариев в СМИ можно судить о высоком внимании аудитории к материалам о городской среде, парках, скверах, архитектурных решениях. Это еще раз подтверждает, что все, что мы делаем, важно для людей. Это очень большая ответственность!

— Несмотря на стандарты и нормативы, архитектура — это дело вкуса. Где в Казани любите бывать больше всего?

— В центре. Это моя любимая старая Казань, особенно те уголки, которые я помню с детства. Грустно, конечно, что многие улицы стали неузнаваемы, но в то же время движение и перемены — признак жизни и развития. Да, по сравнению с городом моей юности, она совсем другая. Нравится нам или нет, Казань продолжает меняться, и на каждом этапе будет вызывать такую же ностальгию, уже у последующих поколений.

Беседовала Нина Максимова

На Горьковском шоссе в Казани появится первая в республике трехуровневая развязка. Ввести объект в эксплуатацию планируют в ноябре.

Работы по реконструкции Горьковского шоссе завершены на различных участках от 60 до 80%. Ожидается, что пропускная способность участка дороги от трассы М7 до ул. Музыкальной протяженностью 11,5 км увеличится почти в два раза до 11 тысяч автомобилей в час. Улучшения почувствуют жители Кировского района, Салават Купере, Залесного и Юдино.