Корпорацию «Роснано» технопарк «Идея» привлек готовой инфраструктурой, не требующей бюджетных денег на содержание

— Сергей Владимирович, в настоящее время на базе технопарка «Идея» строится Нанотехнологический центр. Расскажите, почему ОАО «Роснано» выбрала площадкой для этого центра именно Казань?

— ОАО «Роснано» очень часто обвиняли в том, что корпорация не может для себя определиться, кто она фонд или корпорация, нацеленная на генерацию. На первом этапе своей деятельности «Роснано» собирало готовые проекты, которые требовали дополнительные инвестиции. Причем эти проекты сами привлечь инвестиции не могли, потому что были рисковыми. В этом плане, «Роснано» работало, как фонд прямых инвестиций, вкладывая деньги в развитие новых технологий, выращенных в России.

Но таких проектов немного, их необходимо было генерировать, поэтому корпорация разработала программу создания нанотехнологических центров, которые и должны стать генераторами подобных проектов. Когда объявлялся первый конкурс на площадку для наноцентров, стало ясно, что предпочтительнее были бы уже работающие центры, которые создают условия для возникновения бизнеса, а то, что они не нанотехнологические, так это, потому что раньше не было такой специфики. В этом смысле площадка технопарка «Идея» для «Роснано» была как перчатка на руку. Потому что технопарк — это готовая инфраструктура, не требующая бюджетных средств на свое содержание. Одно из условий «Роснано» было таково, чтобы операционные затраты на создание наноцентра не требовали дополнительных инвестиций.

Тот факт, что на территории технопарка созданы условия для генерации малых компаний, для «Роснано» и стало важным. Впрочем, такие условия созданы не только благодаря «Идее», свою роль сыграла вся инфраструктура, которая есть в Татарстане, а также деятельность Инвестиционно-венчурного фонда, Агентства инновационного развития. Конечно, окончательному выбору «Роснано» предшествовали конкурсы, и в конкурсной борьбе надо было донести свою идею до тех, кто принимает решения.

— Где еще кроме Казани будут открыты нанотехнологические центры?

— «Роснано» провело несколько подобных конкурсов. В каждом из них рассматривалось от 17 до 5 проектов. Стоит отметить, что победа в конкурсе не гарантирует автоматическое выделение денег. Будущая площадка наноцентра получает право на заключение инвестиционного соглашения, в соответствии с которым будет выделено финансирование. Я знаю, что первые деньги поступили в Казань, Новосибирск и Зеленоград. Это первые наноцентры, в которые «Роснано» инвестирует.

— Финансирование уже поступило?

— Мы получили все необходимые инвестиции в конце декабря 2010 года.

— Если не секрет, сколько денег было выделено на создание нанотехнологического центра?

— Большая часть — это целевые средства на закупку оборудования.

— Развитием, каких проектов будет заниматься нанотехнологический центр?

— Оборудование можно разделить на три группы: первая — аналитическая техника, вторая — вспомогательная инженерно-техническая, регионе заставляет людей ездить либо в Москву, либо в Томск, либо в Новосибирск, либо за границу (чаще). То есть вам для реализации проекта необходимо закупить ту или иную аналитическую технику, но она очень дорогая, и вы никогда в свой проект ее не купите, потому что тогда окупаемость продукта будет долгой. Если же оборудование нужно нескольким проектам, то мы можем его предоставить в коллективное пользование. С такой техникой проекты встают на ноги и производят продукцию.

Технологическое оборудование играет роль инфраструктурного рычага в проектах, которые в т. ч. благодаря этому выходят на создание своей продукции. Хотя, я считаю, что до серийного выпуска продукции часто стоит не доходить. Скорей всего остановимся на опытном производстве только, чтобы подтвердить технологию. Потом продадим ее туда, где изготовить товар дешевле и проще, например, в Китай.

Пока Китай на рынке трудовых ресурсов и вообще ресурсов бьет все цены, крупные компании размещают производство в этом регионе. Что качается прав на интеллектуальную собственность, то, например, компания «Sony» уже не патентует свои изделия, потому что она знает — через два месяца то же самое появится у конкурентов. Вопрос в том, сколько ты продержишься на этом рынке как «монополия». Поэтому счет идет на короткие временные интервалы, а заводы по окупаемости строятся на пять лет минимум.

— Какую роль в этой гонке может сыграть Россия?

— Строить производства выгодно в Юго-Восточной Азии, но разрабатывать сами технологии лучше у нас, это наше конкурентное преимущество. К тому же есть опыт, правда, не российский, а израильский, но ничего не мешает произвести его здесь. К тому же в Израиле все наши люди и они создали там технологические центры, которые стали площадками разработок таких компаний как, например «Intel» и др. Нам надо действовать также, создавать апробированную технологию и продавать ее.

— Вы уже начали набирать сотрудников для работы в наноцентре?

— Наноцентр уже работает. Как центр трансфера технологий он работает около года. Понятно, что мы сейчас выполняем специфические функции, не завязанные на конкретное оборудование. Сейчас технопарк проводит обучение специалистов, предоставляет консалтинговые услуги, собирает проекты и связывает их с партнерами по всему миру. Приходят проекты от молодых людей, которые только еще учатся. Самое главное во всей цепочке — это люди, кадры.

Много разговоров про нанотехнологии, но реально значимых проектов и людей крайне мало. Проекты, которые возникли у нас, и проекты из США и Израиля — это небо и земля. Большинство наших технологий появились случайно или их обосновали как «нано», а в зарубежных школах — это плод осознанной деятельности на протяжении нескольких десятков лет. Генерация новых научных школ под нанотехнологический профиль целая наука, которой мы сейчас занимаемся. В центре работают люди, учатся, формируют инфраструктуру под свои будущие проекты.

— Где они проходят обучение?

— В Израиле и США. Отправляем их учиться по специализированным программам РОСНАНО, РВК. Начали работать по программе «Алгарыш».

Специфика наноцентра в том, что человек и оборудование становятся одним целым

— В прошлом году на республиканском форуме выпускников программы «Алгарыш» президент РТ признал не заинтересованность в квалифицированных молодых кадрах на предприятиях Татарстана. По его словам, многие выпускники «Алгарыш» до сих пор не востребованы.

— Дело в том, что учиться без привязки к производству или проекту, означает просто получать знания. Отправляя на учебу специалистов, мы готовим под них программу, и только тогда платим деньги на условиях софинансирования с республикой. Они уезжают на обучение как поезд на рельсах. Потом эти люди гарантировано приходят к нам на работу. Уже отправили на учебу восемь человек. Важно готовить специалистов технических специальностей.

— В казанских вузах тоже готовят наноинженеров.

— Готовят, но проблема в том, что необходимо учить на реальных технологиях в настоящих проектах. Мы двух ребят послали в «Технион» (Израильский технологический институт), сейчас они работают в Институте органической и физической химии им. А.Арбузова и в нашем Центре трансфера технологий. Конечно, в вузе они получили отличную квалификацию, которую сразу же применили в конкретном проекте. Специфика наноцентра в том, что человек и устройство объединяются в одно целое. Например, специалист может делать определенные операции на кремнии. Никто в мире, кроме него больше не может этого делать это так хорошо. Поэтому технологическая компания и приходит, и заказывает у этого специалиста в этом центре эти операции. Перемести его в другое место или передвинь оборудование на три метра и уже может не получиться. Почему — никто не знает.

В вузах студенты получают базовые знания о нанотехнологиях, нам же нужны люди, которые обладают не просто знаниями, а навыками. Самое главное они должны быть мотивированы на работу, чего в наших вузах нет.

Якорные резиденты технопарка «Идея» занимаются нанотехнологиями

— Когда завершится строительство и нанотехнологический центр начнет работать в полную силу?

— Строительство наноцентра — это три пусковых комплекса. Один из них состоит из корпусов, которые будут оборудованы чистыми комнатами, инженерной инфраструктурой. Его строительство закончится в августе. Чистые помещения появятся позже. Вторая часть — это технологический центр, который будет готов к октябрю, а третья часть находится на территории Технополиса «Химград».

Там мы создаем фармацевтический кластер, потому что работу по фармацевтике и биодизайну нельзя размещать в центре города. Это не сверхопасное производство, просто по санитарным требованиям его нельзя располагать в центре. Кластер построят до начала декабря. Первое оборудование уже прошло торговые процедуры, поставка техники начнется в конце августа.

— Сколько человек будет работать в наноцентре?

— Ядро нанотехнологического центра — это его сотрудники. Их будет не больше 100. Пока в центре работает 45 человек, и прирастать они будут через инженерно-технический состав. Сейчас ведем поиск технолога. Надеюсь, что мы его нашли, этот человек по версии 2010 года вошел в топ-10 мировых специалистов по количеству реализованных патентов в области нанотехнологий.

Мы откроем не менее 60 компаний, в них будет работать около 20 человек. Эту задачу мы реализуем в течение пяти лет.

— Какие компании будут пользоваться разработками наноцентра?

— Инновации обычно нужны компаниям, которые на рынке находятся в жесткой конкуренции. А если мы говорим об инновациях, которые растут из нанотехнологической области, то это очень дорогие проекты и рассчитывать на то, что они будут нужны только в Татарстане глупо. В России — возможно, но скорей всего это будут международные проекты. Действующих нанотехнологических центров в мире много, а в России, практически, нет. Крупные технологические компании идут только туда, где им гарантируют положительный результат.

Другое дело, что нанотехнологические исследования иногда недоступны, то есть центры, как правило, загружены. Вам говорят, пожалуйста, приходите, но через пять месяцев. А что такое пять месяцев, если вспомнить «Sony»? Пройдет два месяца и появится новый продукт. Пока все мировые компании ищут, где можно сделать разработку быстро и дешево, наша задача выйти на их уровень.

Кстати, один из плюсов того, что «Роснано» выбрал казанский технопарк в том, что наши якорные резиденты это «General Electric», ООО «Сименс», ООО «Иокогава Электрик СНГ», ЗАО «Хоневелл», ООО «Панасоник Рус». Эти компании работают на рынке нанотехнологической продукции. Хорошее взаимодействие с ними дает основание полагать, что мы и дальше сможем плодотворно сотрудничать, но уже в сфере «нано».

— Когда думаете, наноцентр окупится?

— Такой практики в России нет, но прогнозируем — 7- 10 лет.

— Финансирование осуществляет только «Роснано»?

— ОАО «Роснано» стало нашим 46% акционером. Соответственно 54% принадлежит ОАО «Татнефтехиминвест холдинг» и ГНО «ИВФ РТ».

Технопарк «Идея» окупился в 2010 году

— Какие уникальные проекты удалось реализовать за время работы технопарка «Идея»?

— Сам технопарк — это уникальный проект для России. Он окупился уже в 2010 году, и сейчас практически нет кредиторской задолженности. Технопарк не датируется из бюджета с апреля 2007 года. Здесь ежегодно создается около 58 малых компаний. Большинство резидентов оказывают услуги либо в области автоматизации технологических процессов, ориентированных на химию, нефтехимию, газопереработку, транспортировку газа и нефти, либо услуги в дизайне и веб-программировании. Это два столпа, на которых развиваются резиденты.

Могу назвать компанию «Аико», которую профинансировал Инвестиционно-венчурный фонд РТ и «Тройка диалог». Сначала проект развивался здесь, а потом ушел на другую территорию. Быстро «стартанула» компания по производству симуляторов тренажеров «Эйдос». За полгода она разработала новую технологию и приступила к продажам.

— Ранее вы говорили, что в технопарке всего 93 компании-резидента. Как вы оцениваете эту цифру? Это много или мало по сравнению с показателями прошлого года?

— Дело в том, что технопарк не является офисным центром. 93 компании просто цифра, которая означает, что мы полностью загружены. Другое дело — под этими 93 фирмами постоянно возникают новые имена. Технопарк постоянно держит эту планку, а сами компании приходят и уходят. Мы работаем как конвейер, на котором всегда находится 93 компании, хотя сейчас их уже 102.

— С 2008 года деятельность технопарка «Идея» основывается на индикаторах эффективности деятельности бизнес-инновационных центров Европейского сообщества. В 2010 году технопарк также успешно прошел ежегодный аудит. Скажите, чем в работе технопарку помогает вступление в Европейскую сеть бизнес-инновационных центров?

— У нас много ученых, которые делят деятельность на инновационную и не инновационную, классифицируют и подклассифицируют ее, пишут об этом диссертации. На самом деле все уже давно доказано. Для того, чтобы чувствовать себя технопарком и быть оцененным профессиональным сообществом, мы вступили в Европейскую сеть технопарков. Каждый год мировое профессиональное сообщество перед нами ставят новые индикаторы эффективности. Мы их выполняем и подтверждаем свой статус (сертификат) бизнес-инновационного центра европейского уровня. Пока нашу работу оценивают выше средних европейских практик. То, что мы работаем эффективно не наш взгляд, а мнение экспертов профессионального сообщества мирового уровня.

Такая оценка необходима потому, что если ты не знаешь, как работают лучшие технопарки, то ты ничего не стоишь. К тому же нам доступны различные программы. Сейчас мы ведем проект «Gate2RuBIN», который позволяет участвовать в Европейской Седьмой Рамочной Программе.

— Расскажите подробнее о Европейской Седьмой Рамочной Программе.

— Программа занимается финансированием инновационных проектов, которые развиваются в странах Европы. Для того, чтобы в нее попасть нужно, чтобы три зарубежные компании из разных стран Европы и одна российская фирма создали консорциум и совместно развивали продукт. Чтобы найти и сделать консорциум необходимо провести работу в формате проекта «Gate2RuBIN». Первую ступень «Gate2RuBIN» мы выполняем, выдерживаем 36 аккредитационных показателя.

— Какие проекты получат финансовую поддержку?

— Пока не готов ответить, но знаю, что около 60 российских компаний получили предложение из-за рубежа. Я знаю три проекта — два из Финляндии и один из Швейцарии. Представители подписали соглашение о намерениях, и одна из компаний уже заключила базовые условия сделки. Скоро вы узнаете, что это за проект.

Не все университеты могут ответить на вопрос, какая у них идеология и в чем их задача

— В 2006 году в интервью TatCenter.ru вы сказали, что задача технопарка «Идея» всколыхнуть молодую общественность, молодых ученых. Вам удалось это сделать?

— Я думаю да, потому что в Татарстане поддержали наши инициативы, которые мы реализуем совместно с Инвестиционно-венчурным фондом, с Фондом содействия (Бортника-Полякова). По программе «Идея 1000». Ежегодно около 20 проектов с 2005 года получают целевое финансирование. С каждым годом растет качество проектов, которые подают на конкурсы, но сейчас перед нами стоит более амбициозная задача. Всколыхнуть надо не только молодое сообщество. Отрасль генерации научных знаний работает не так эффективно, как могла бы. Причина в том, что нет соответствующей материально-технической базы, а самое главное нет людей, которые могли бы работать в области нанотехнологий, доводя их до промышленного применения.

Чтобы такие люди появились, надо многое изменить и в деятельности технопарка, и в работе институтов, которые финансируют деятельность, и в вузах. Перестройка всей системы требует серьезных ресурсов и я считаю, что технопарк является катализатором происходящих изменений.

— Рустам Минниханов на защите итоговых проектов слушателей программы профессиональной переподготовки «Магистр государственно-общественного управления» был неудовлетворен тем, как наши вузы используют возможности технопарков. Вы согласны с таким мнением?

— Технопарк дает возможность развиваться, показывает эффективность роста. Пройти дорожку от идеи до бизнеса это не проблема инновационного проекта, это не проблема страны, в которой ты развиваешься, это твоя собственная проблема. Если ты не можешь в голове преодолеть барьеры, то у тебя ничего не получится. Нам хорошо удается работать с людьми, которые живут и работают в вузах. Особенно с молодыми, потому что для них инновационный проект это их карьера. Другое дело, что вузы, как корпорации, не до конца сформировались. Не все университеты могут ответить на вопрос, что является их идеологией и в чем их задача. В Казани, как минимум, три вуза, которые ответили на эти вопросы. Они получили соответствующий статус. Теперь необходимо, чтобы они генерировали не просто научные знания, но и продукцию, востребованную на рынке. Если в вузе нет разработки достойной коммерциализации, то это хорошо видно.

Иногда университеты становятся сдерживающим фактором для человека, иногда они не дают возможность правильно использовать интеллектуальную собственность. И это происходит не потому, что вуз такой нехороший или ректор, а просто интеллектуальная собственность не закреплена должным образом, и в университете за этим никто не следит.

Иногда вуз может принимать не то оборудование и не так работать с человеком, не создавать для него условий. Вот и не получается реального продукта. Но основная причина неудачи все-таки отсутствие мотивации человека на работу. Очень часто в некоторых южных странах у инвесторов появляются проблемы с мотивацией: зачем человеку работать над проектом, если у него «Bentley» с рождения, для чего ему вообще работать.

— У россиян нет «Bentley» с рождения, но и они не все хотят работать.

— Вы знаете, осознание того, что человеку ничего не надо может придти и без «Bentley». Глаза молодых китайцев горят интересом, потому что ребята любят свою страну, они чувствуют свое развитие вместе с ней. Они чувствуют перспективы и хотят жить. Я рад, что в нашей стране у студентов тоже встречается такое — они светятся. Но такое бывает не всегда. Часто сложно найти мотивированных на работу людей. Потому что часто студенты учатся не для того, чтобы где-то работать, а для того, чтобы нигде не работать. В Казани таких людей не так много, поэтому в Татарстан приходят крупные компании — работодатели.

Они говорят, что в городе много молодых людей, которые хотят трудиться. Думаю, что в вузах надо проводить курсы лидерства, зажигать людей. Когда студент смотрит на преподавателя, у которого в жизни ничего не получилось, и у которого выражение лица такое, будто он работает из-под палки, то и у студента будет такое же лицо. Преподаватель должен своим примером зажигать.

Когда разговор начинают с вопроса об аренде, понимаю, что это — обычный проект

— Каким инвесторам интересен Татарстан?

— Глобальный вопрос. Что ищут инвесторы в Татарстане? Любой инвестор ищет, куда можно вложить деньги, а вкладывать предпочитает туда, где перспективно и спокойно. Инвестиционный климат Татарстана благоприятен. Часто инвесторам важно кадровое обеспечение проекта. Когда со мной начинают разговаривать об аренде, я понимаю, что это обычный проект и ничего нового не будет. Но если разговор начинается с вопроса о кадрах, то понимаю, что технология, которую он будет развивать, уникальна, наверно единственная во всем мире. Часто в этом случае не помогает ни одно кадровое агентство, потому мы идем в вузы, показываем университету заказчика и они подстраиваются под него.

Инвесторы часто любят делить риски, поэтому наличие в регионе финансовых институтов также положительно влияет на выбор региона, чтобы вложить в него деньги. В целом за Татарстаном закрепился имидж региона, который если за что-то берется, то делает.

— Чего боятся инвесторы, когда рассматривают Татарстан, как площадку для вложения финансов?

— Есть стандартные риски, которых инвесторы боятся где угодно. К счастью, республика правильно позиционирует себя, люди перестают ее путать с Казахстаном, Таджикистаном. Самое главное, что Татарстан о себе рассказывает на реальных примерах. Дело тут не только в республике, но и во всей России и это не шутки. Когда два года назад я разговаривал с представителями торгово-промышленной палаты из Бельгии, они действительно считали, что у нас по улицам на самом деле ходят медведи. Это не шутка и не заигрывание.

Мир быстро меняется, поэтому информация о каждой стране должна доноситься оперативно. То, что в Казани будет Универсиада и Чемпионат мира — это здорово! Татарстан имеет положительное реноме во всем мире.

Я люблю свою работу за то, что работаю с талантливыми людьми

— Свою карьеру вы начали с преподавания. Какие уроки из того времени запомнили на всю жизнь?

— Первое, что я отметил, что студенты часто умнее преподавателя. Умнее не в плане знаний, а в плане навыков. Преподаватель может быть тогда интересен студентам, когда может рассказать, то чего не знает ни один из учеников. Преподаватель не интересен, если не сам составляет занятия.

Второе — преподавательская деятельность хороша тем, что учителя учатся у студентов.

Третий урок — мне посчастливилось учиться, когда было стыдно говорить о том, что ты договорился с преподавателем об оценке. Но я также застал и времена, когда нельзя было не одарить учителя. Страшно, что за такой короткий промежуток времени, произошла такая деградация. К ситуации в университетах, правда не во всех, подходит пословица «Если вы платите сотрудникам орешками, то не удивляйтесь, что они обезьянки». Преподавателей университетов надо обеспечить зарплатой и мотивацией на работу, чтобы они не искали способ изъять деньги у студента.

Четвертый урок я получаю сейчас, и он заключается в том, что преподаватели очень сильно постарели, и достойной замены им часто нет. В мою бытность преподавательская деятельность воспринималась, как социальная нагрузка, мы зарабатывали в других местах. Просто компетенции, которые были у нас, позволяли совмещать два вида деятельности, и нас не интересовала зарплата в университете. Но людей, которые сейчас способны по такому принципу давать знания, уже нет. Скоро будет серьезная яма, потому что людей 30−35 лет в ряде университетов на кафедрах не встретишь.

— Что вы больше всего любите в своей работе?

— Мне нравится, что можно общаться с людьми, которые сами себя делают. От общения с ними получаешь удовлетворение, потому что видишь, как они меняют свою жизнь и мир вокруг. В большинстве своем это неравнодушные активные талантливые молодые люди. Другое дело, что, слышу: «к сожалению, такие люди — исключение из правил». Но мне оценивать сложно, потому что я работаю с талантливыми людьми.

— Когда появляется свободное время, то, как вы его проводите?

— С любимой женой, сыном и дочуркой.

На сессии Нижнекамскского района и города утвердили бюджет на 2025 год в размере 10,7 млрд рублей, что на 500 млн больше, чем в 2024 году. Об этом сообщила Светлана Логинова, глава департамента по бюджету и финансам. Ожидается, что в 2026 году бюджет возрастет до 11,4 млрд рублей, а в 2027 году — до 12,2 млрд.

Собственные доходы района в 2025 году составят 3,4 млрд рублей. Благодаря безвозмездным поступлениям муниципалитет получит 7,2 млрд рублей: 4,5 млрд из бюджета РТ, 2,4 млрд из бюджета Нижнекамска и 256 млн из федерального бюджета. Основная статья расходов района — образование, на которое приходится 8,4 млрд рублей.

Напомним, общий объем расходов консолидированного бюджета Татарстана на 2025 год составит 525,6 млрд рублей.