Рустэм Садеков из тех хирургов, которые остаются на работе после операции, хотя рабочий день закончен, чтобы узнать и еще раз убедиться в том, что с пациентом все хорошо и осложнений нет.

Кардиохирург — профессия для мужественных людей. Она воспитывает в человеке ответственность, умение жертвовать собой и любовь к людям. Кардиохирурги, наверное, чаще, чем остальные хирурги, за день встречаются со смертью. Они делают все возможное, чтобы сердце пациента билось. И даже если операция прошла успешно, походку, которой они идут домой, нельзя назвать легкой.

— Рустэм Феркатович, почему Вы решили связать свою жизнь с медициной?

— Сначала я о медицине не думал. После окончания школы поступал в летное училище. Но во время медкомиссии доктор спрогнозировал дальнозоркость к 35 годам, и меня не взяли. Родители у меня врачи, поэтому часто в семье обсуждали медицинские вопросы. Может быть поэтому моя дальнейшая профессия была выбрана сама собой.

— Значит, послужить Вам так и не удалось?

— Ну почему же? В 1984 году, окончив школу, поступил в медицинский институт. В 1985 году снимается бронь с медицинской кафедры. Вот тогда-то я и ушел служить на три года в военно-морской флот, будучи студентом университета. Военная служба на авианосце очень понравилась. По возвращении восстановился в университете. Сначала я поступал на педфак, мне хотелось быть детским хирургом. Но во время прохождения практики на корабле в Симферополе врачи убедили меня, что работать со взрослыми интересней. Поэтому я по возвращению в институт перевелся на лечебный факультет.

— Расскажите, как Вы попали в хирургическую группу, ведь раньше доступ туда был ограничен.

— Во время моей учебы формирование хирургических групп проходило по определенным лимитам и квотам. Те студенты, у которых были свои договора с больницами, шли сразу в хирургическую группу, а все остальные — в терапевтическую. Я пообещал Министерству здравоохранения, что по окончании университета поеду в любое место, где понадобится хирург. Но к тому времени я женился, у меня появился ребенок. А по положению, если есть маленький ребенок и супруга работает, то можно остаться в Казани. Мне очень хотелось работать хирургом в «неотложке». Сначала о сердечной хирургии я даже не думал и не мечтал, но ординатуру проходил по кардиохирургии на базе 6-й больницы. Там я зарекомендовал себя с хорошей стороны, и впоследствии мне предложили место в сердечно-сосудистой хирургии. Так началась моя карьера кардиохирурга.

— Рустэм Феркатович, как, на Ваш взгляд, сейчас развивается кардиохирургия?

— Развитие кардиохирургии происходит настолько быстро и стремительно, что в том виде, в каком ее создавали наши учителя, давно не узнать. Кстати, в Казани была очень большая хирургическая школа Медведевых. С 1964 года в республике появилась кардиохирургия. Операции по искусственному кровообращению в Казани начали делать в конце 80-х годов. Когда я только пришел в кардиохирургию, операции на остановленном сердце проводили 1−3 раза в неделю, тогда такая неделя казалось очень тяжелой. Сегодня операций с остановленным сердцем по 2−3 в день делаем. В неделю подобных операций получается около 25. В 2007 году на остановленном сердце мы провели 700 операций.

— Известно, что до появления МКДЦ операции на сердце делали только в одной больнице Казани.

— Тогда в Татарстане на всю четырехмиллионную республику хирургическая помощь оказывалась силами одного отделения маленькой казанской больницы № 6. Максимальное количество операций с искусственным кровообращением, которые можно было тогда сделать в год, равнялось 308. Тогда как потребность в них составляла три тысячи. В этом году в МКДЦ мы планируем провести тысячу операций. Плюс выполняются операции с работающим сердцем, внутрисосудистые. Сейчас выявляемость больных сердечно-сосудистыми заболеваниями увеличилась. Но во многих районах нет кардиологов, их функцию выполняют другие врачи.

— Как Вы думаете, есть ли принципиальная разница между частной медициной и государственной?

— Разница между государственной медициной и частной состоит в условиях труда и в заработной плате. Если человек врач по призванию, то не важно платный он или нет. Может быть, платному врачу приходится уделять больше внимания пациенту. Ведь у такого врача пациент более требовательный к своему здоровью.

— Хватает ли кадров в хирургическом отделении?

— Просто так из университета хирургом не приходят. У нас сейчас есть три ординатора,
которые с 4−5 курса на добровольной основе ходят к нам работать. Студенты-медики сначала на неотложке работают, стараются участвовать в жизни отделения, присутствуют на операциях. Потом мы ставим их на третьи-четвертые руки, так на практике они понимают, нужна им эта работа или нет. Общаясь с нами, хирургами, ординаторы понимают, что благосостояние у нас особо не возрастает, и поэтому врачу, пришедшему в медицину зарабатывать деньги, придется несладко. Отношение к работе всегда видно: если работать только ради денег, то никогда удовлетворения от работы не будет.

— Какие человеческие качества в хирургии необходимы?

— Если человек пришел в хирургию осознанно, посвятил себя этой профессии, то без желания помочь больному человеку, сострадания и внимания в медицине делать нечего. Это присуще всем врачам, но в хирургии выражено более обостренно, потому что врач постоянно находится на грани смерти и жизни пациента. Мы же останавливаем сердце во время операции, то есть, сначала сердце надо суметь остановить, а потом заново запустить. И не всегда сердце запускается, и не всегда хорошо запускается. Все это мы пропускаем через себя, и, конечно, в душе от переживаний за жизнь человека остается неизгладимый отпечаток.

— На Ваш взгляд, из каких людей складывается медицина?

— Сейчас вся медицина держится на энтузиастах. В хирургию никто не идет без внутреннего призвания. К примеру, это ординаторы, которые все лето работают у нас. Они закончили ординатуру, могут поехать отдыхать, но они остались. Они знают, что летом половина команды хирургов отдыхает. И нагрузка ложится на каждого врача. Из таких самоотверженных людей могут получиться хорошие хирурги. Мы большую часть времени проводим на работе. Наш рабочий день заканчивается в 15.45. Но ни один хирург не сможет уйти домой, прооперировав пациента, не убедившись, что нет постоперационного кровотечения, нет каких-нибудь осложнений.

— Рустэм Феркатович, в июле Межрегиональный клинико-диагностический центр принимал у себя кардиохирурга Тьерри Кэррела, руководителя кардиохирургической службы клиники «Inselspital» («Инзельшпиталь») при Университете Берна (Швейцария). Насколько опыт зарубежных коллег полезен для отечественной хирургии?

— У каждого хирурга есть постоянный дефицит информации. Это не обязательно та информация, которую получаешь на конференциях, съездах хирургов. Это впрочем, тоже нужно. Но практикующему врачу иногда бывает полезно съездить в ведущие клиники, чтобы посмотреть, как работают за рубежом, перенять чужой опыт. Если нашего хирурга отправить на операцию, например, в Германию, и если не давать ему возможности слышать и слушать, но допустить до операции и дать увидеть выполнение операции другими докторами, то он все поймет. И найдет в операции много интересных моментов, о которых нигде не прочитаешь, нигде не узнаешь, и ни на одном съезде об этом никто не скажет.

— Отличается медицина заграничная от нашей?

— Медицина в разных странах формируется по-разному и не во всех странах она платная, как нам всегда казалось. В большем своем числе за здоровье больных платят страховые компании. Единственное — отличается статус хирурга, его престиж, его зарплата. За рубежом это человек, который может себе позволить путешествовать по миру. В России пик развития кардиохирургии пришелся на последние 10 лет. В последнее десятилетие поменялась система финансирования. Сейчас практически во всех регионах России кардиохирургия развивается стремительно. Смотришь на регион, который только-только открыл новый кардиоцентр, а он уже делает 500 операций, 1000 операций в год.

— Рустэм Феркатович, расскажите о самой первой операции в Вашей жизни.

— Первой самостоятельной операцией стало удаление большого жировика. Раньше одну перчатку можно было надеть и на левую и на правую руку, а я этого не знал. И когда, придя на операцию, сказал: «Дайте мне правую перчатку», медсестры надо мной долго смеялись. А потом ловко подвернули перчатку для левой руки, надули, вывернули наизнанку и дали мне. На первой операции я долго пыхтел, потел, но это ощущение — самостоятельно внедриться в живое тело, разрезать, надсечь — ни с чем не сравнимо. Первый раз все-таки очень тяжело. Впрочем, сегодня тело не воспринимается как часть человека, наверное, с годами операции стали привычней.

— То есть, во время операции Вы не воспринимаете человека как человека?

— Об этом даже не задумываешься. У тебя остаются входные ворота для работы и все. Ты полност
ью сосредоточен на работе, потому что одно неправильное движение, малейшее отступление от протокольного стандарта ведут к осложнениям. Плюс ко всему, когда останавливается сердце, то теоретически наступает гибель сердечной мышцы. Для этого сердце охлаждают, вводят в него специальный консервант, то есть у хирурга есть определенный лимит времени, в который он должен уложиться.

Если ты недооценил свои силы, то сердечная мышца будет восстанавливаться очень тяжело, если вообще будет восстановлена. Хирургия — это большая ответственность, и даже уходя домой после каждой удачной операции, чувство беспокойства не проходит. Если даже ты все-таки и сделал что-то полезное для человека, то ноги идут очень тяжело и плохо, поэтому мы все с радостью ждем отпусков, для того чтобы просто забыть о лечебном процессе, забыть о работе и не думать ни о чем.

— Рустэм Феркатович, а как Вы любите отдыхать во время отпуска?

— Семь лет никуда не ездил отдыхать. 8 лет тому назад купили «домик в деревне», а точнее, в Пестрецах. Так что отпуск с родителями и семьей провожу там. Благодаря этому дому я научился сварке, кирпичную кладку делать. Одним словом, налаживаю дом своими руками, и жду его превращения в хорошенький домик. Строительные работы очень расслабляют. В Пестрецах я могу забыть обо всех проблемах, могу делать все, что захочу, и никаких соседей рядом. Возможно, когда дочь выйдет замуж, и мы с женой останемся вдвоем, то будем путешествовать в свое удовольствие. Но пока Пестрецы — мое любимое место отдыха.

Сотрудники полиции Татарстана обнаружили факт уклонения от уплаты налогов руководителем компании «Нур Строй». Согласно заявлению пресс-службы ведомства, с 2020 по 2022 год бизнесмен указывал в налоговых документах фиктивные сделки с 40 контрагентами. Это позволило ему избежать уплаты НДС и налога на прибыль организаций на сумму свыше 23 млн рублей.

Незаконная деятельность была обнаружена в результате тщательно спланированных следственных действий, оперативно-розыскных и других мероприятий, проведенных совместно с сотрудниками Управления экономической безопасности и противодействия коррупции МВД по РТ. В настоящее время проводятся следственные мероприятия.

Напомним, в РТ предложили увеличить ставку налога на прибыль для участников инвестпроектов с 20 до 25%.