Сергей Фомин живет в ногу со временем. Не любит скуку и однообразие, не тратит время на воспоминания, очень часто перемещается с одного континента на другой и много времени проводит в воздухе. Любит смотреть на мир с высоты птичьего полета. Любит настолько, что даже сделал это своей работой.
Сергей Геннадьевич, вы начали заниматься бизнесом в 1991 году. Начало 90-х уже называют культовым временем в России. Насколько было сложно в Казани создать такой бизнес тогда и сейчас? Изменились ли люди?
В то время только наша неопытность не позволила нам достичь серьезных высот, потому что деньги можно было делать буквально из воздуха. Сейчас для того, чтобы занять лидирующие позиции на рынке, надо работать намного серьезнее. Тогда налог нужно было платить только 5% на прибыль, сейчас налогообложение совсем другое. Появился более строгий, иногда неразумный контроль над предпринимательской деятельностью. Таможенное регулирование превратилось в муку для всех участников рынка. Хотя и тогда глупостей было много. Но сейчас бизнес стал практически безопасным: тогда было очень много глупых смертей, было вообще не понятно, кто правит страной.
Как вам в 1991 году пришла идея выпускать рекламную газету в Казани?
«Рекламная мозаика» была первой рекламной газетой в Казани и в республике. Идея пришла в голову не мне, а Наилю Хабибуллину, который в последствии стал заместителем министра связи РТ, а тогда был коммерческим директором «Вечерней Казани». Я изучил опыт рекламной газеты «Экстра М» в Москве, и мы решили попробовать. Мы успешно выпускали газету три года. Потом нас стали копировать — появилась газеты «Ва-банк», «Программа ТВ для всех», и это стало неинтересным. И мы запустили совместно с американским издательством проект «Желтые страницы Татарстана».
После этого вы достаточно долго занимались полиграфией…
Да, я занимался цветной полиграфической продукцией, печатал ее в Финляндии и довольно неплохо существовал до кризиса 1998 года, когда в один день я потерял всех клиентов. Я тогда только что купил дачу и машину, у меня родилась вторая дочь, и я, чтобы заработать на пачку памперсов, работал по ночам как таксист на своей новой иномарке. На целый год рынок был потерян. Тогда и появились мысли уехать за границу, тем более что у меня были предложения, как к кандидату химических наук.
А в качестве кого вам предлагали работу в Канаде?
У меня были предложения поработать инженером-исследователем. Но дело в том, что с момента подачи документов до получения визы прошло четыре года. И за это время я основал и развил типографию. Сначала мы печатали бланки, потом коробки, календари. А потом я увлекся фотографией.
Какой фотографией вы занимались? Пейзажной, городской, постановочной?
Да любой. Мне нравилось все. Моя первая работа — календарь «Ночная Казань» 1998 года, я его до сих пор встречаю в некоторых кабинетах. Тогда у меня зародилась идея создать фотоагентство, фотобанк. И непосредственно перед отъездом я нашел спонсоров в Казани, чтобы эту идею осуществить. Типографию мне пришлось передать в другие руки, и с тех пор фотоагентство «Русский взгляд» — моя основная работа.
Люди, которые решили спонсировать вашу идею, сделали это из финансовых соображений или, может быть, их привлекла сама идея создания банка фотографий о России?
Нет, это чистой воды коммерция. Не говоря уже о том, что мне интересна фотография больше, чем что-либо, чем я занимался до этого. И мне нравится видеть перед собой лучшие образцы этого искусства каждый день.
Я считаю, что мы делаем для России благое дело, поддерживая фотографов по всей стране, потому что печальное время перестройки привело к тому, что значительная часть великолепных мастеров оказалась не востребованной. Но холодный расчет при разработке этой идеи, конечно, присутствовал. В свое время я посоветовался с Алексеем Бойцовым — главным фоторедактором журнала ГЕО в Москве — имеет ли такой банк право на существование, и он сказал, что, если деньги найдутся, он уйдет с работы и будет этим заниматься. Теперь мы работаем вместе.
Расскажите подробнее, пожалуйста, о том, чем ваше агентство занимается?
«Русский взгляд» — это национальный банк фотоизображений. Мы продаем различным изданиям и прочим заинтересованным лицам права на публикацию фотографий, которыми располагаем. В свою очередь мы работаем с фотографами, которые нам свои фотографии продают. Авторы получают определенный процент. Мы специализируемся на фотографиях с российской тематикой. Сейчас, правда, мы потихоньку перерастаем границы, и сотрудничаем с мировыми авторами, да и отечественные фотографы стали очень много ездить и фотографировать разные страны.
Сейчас в агентстве работают около 20 человек, с нами сотрудничают более 150 фотографов, более 10 иностранных агентств — наши партнеры, и мы близки и к тому, чтобы сказать, что наши первоначальные идеи реализовались. Мы входим в европейскую, американскую ассоциации фотоагентств, профессионалы о нас знают и с нами работают.
Верным ли будет сказать, что это агентство существует без привязки к какому-либо городу, то есть, фактически, оно существует виртуально?
Такое агентство не может быть национальным, потому что требует широких рынков и больших потоков данных. Что говорить, если самый крупный фотобанк — «Corbis» — это собственность Билла Гейтса.
Неужели никому в голову до этого не приходила идея создания подобного агентства в России? Существовали же где-то архивы фотографий…
Да, конечно, такими архивами располагает ИТАР-ТАСС, РИА «Новости», но попробуйте получить у них фотографии о тысячелетии Казани, им это неинтересно. Они занимаются обеспечением официальной политики и съеданием госбюджета, а мы адаптируемся к нуждам рынка.
Итак, вы нашли деньги на реализацию вашей идеи здесь, в Казани. Казалось бы, переезд в Канаду на тот момент только усложнил дело? Почему вы решили уехать?
Я решил попробовать себя в другой стране. Я не могу закисать, мне интересно работать в новых условиях. Здесь вызов — каждый день. Мы играем против крупных игроков, я общаюсь с интересными людьми, очень много езжу, даже больше, чем когда-то хотел.
В Канаде я начал заниматься агентством практически сразу же, как приехал, занимаюсь и сейчас. Мы продаем наши фотографии за рубежом, и канадский офис мне сильно в этом помогает, потому что лишен всяких глупостей российского законодательства. Мы привлекаем иностранных клиентов, это приносит прибыль российскому агентству. Кроме того, теперь я гораздо лучше понимаю нужды и менталитет западного мира. Преимущество работы на Западе прежде всего в информации, которой наши компании не располагают.
Как правило, эмиграция постсоветского человека заграницу — это целая романтическая история…
Во-первых, для меня это не эмиграция, потому что я здесь бываю очень часто, по 6−7 раз в год. Когда мне надо в Россию, я еду. Так живет значительная степень свободного западного мира. Сейчас никто не запрещает ездить, слава Богу. Поэтому ностальгию мне испытывать некогда. Я никогда не был хаятелем России, никаких обид на эту страну у меня нет, я никогда не хотел убежать. Я в значительной степени человек мира — космополит. Когда мне говорят: «Вот это все такое русское… или татарское», меня от этого воротит. Для меня национальность человека не имеет значения, я ее сознательно недооцениваю. У меня друзья по всему миру, жена — татарка. И делать бога из национальности я не хочу. Поэтому существовать в этих условиях для меня естественно.
То есть вам комфортно в любом месте, в котором вы приземляетесь?
Это не вопрос чувств и переживаний. Мне может нравиться или не нравиться, я не делаю из этого проблемы.
А что для вас входит в понятие «дом»?
Дом там, где моя семья. Хотя единственное место, где я себя абсолютно комфортно ощущаю и окружен множеством замечательных друзей, — это мой дом в Марий Эл.
Для вас жизнь — это постоянное развитие? У вас есть свое мотто, определяющее ваши воззрения на жизнь?
Я себя рамками девизов не ограничиваю. Но, по крайней мере, без постоянного развития мне скучно.
Сообщить об опечатке
Текст, который будет отправлен нашим редакторам: