— Константин Николаевич, многие годы Вы посвятили Казанскому государственному университету. Как за эти годы, на ваш взгляд, изменилась профессия журналиста и сам облик студентов?

— Университету я посвятил 57 лет. Нынешние студенты, надо сказать, действительно отличаются от тех, что были на заре моей деятельности. Журналисты в те годы были очень грамотными, потому что заканчивали филологическое отделение. Они знали классическую, зарубежную литературу, русский язык, татары знали свой родной язык. Со временем, когда появился специальный факультет, я считаю, что журналистов стали готовить хуже. Вот татарскую группу, которую готовил Гази Кашаф, после 3 курса отправляли доучиваться на журналистику. Во многих российских вузах так и сделали — на специализацию отвели полтора года, освоить жанры. На мой взгляд — это самый лучший вариант, поскольку 5 лет на изучение только журналистики — слишком много.

А сейчас что получается? Времена трудные, и студенты не столько учатся, сколько работают. Бюджетных мест с каждым годом все меньше.

— Прогресс и инновации глубоко внедрились во все сферы жизни. Что они привнесли в журналистику?

— Произошла настоящая революция! Хотя грустно становится за печатные газеты, без господдержки многие из них давно бы уже закрылись. Подписные тиражи упали. Мне кажется, время печатной журналистики уже прошло. Сейчас, благодаря Интернету любое событие становится известно уже через минуту. А газета это опубликует только на следующий день, и это в лучшем случае. Молодежь, конечно, выигрывает, она уже со школьной скамьи на «ты» с современными технологиями.

— Вы думаете, Интернет полностью вытеснит печатные СМИ и книги?

— Поскольку я «книжник», думать об этом очень грустно. Мне необходимо взять книгу в руки, погладить, понюхать, какими «духами» — типографской краской она пахнет. Да, печатные СМИ уходят в прошлое, но я надеюсь, что книги все-таки останутся. Может, приобретут иной вид, будут выпускать их в серебре, золоте, натуральной коже, как старые Библии, с уголками.

«На меня смотрят как на чудака, но газетки листают»

— Вы любите книги, а газеты для Вас утратили актуальность?

— Когда прихожу в аудиторию и разворачиваю старые газетки, говорю: «Ребята! Это же Петровские Ведомости! Самая первая русская газета в России. Поклянитесь на этой газете, что будете верны журналистской профессии». На меня смотрят, как на чудака, но из интереса немного листают. Наверно, моя пора закончилась в университете, и все это почувствовали. Скоро, 19 апреля 200 лет казанской печати. Никакой подготовки к празднованию этой даты я не наблюдаю. А хорошо бы вышел указ президента о праздновании 200-летия казанской прессы — российской провинциальной печати! Представляете, наши «Казанские Известия» считались первой провинциальной газетой России. Думал заняться изучением нашей казанской прессы с самого ее начала, но одной жизни не хватило…

— Насколько сегодняшний рынок СМИ удовлетворяет запросы читателей?

— Я, конечно, ничего не имею против свой родины, но в нашей местной татарстанской прессе кое-чего, действительно, не хватает. Не хватает остроты. В «Чаяне», кроме юмора, никакой сатиры. Раньше после сатиры в этом журнале заводились настоящие уголовные дела. Сейчас никто не острит, все боятся! Лицо на экране прячут, а раньше было наоборот, коллектив поддерживал таких людей.

— А кроме отсутствия сатиры?

— Мне нравится вся информация, которая теперь доступна. Я смотрю иностранные новостные сайты, мне нравится их сравнивать. Татарстанская пресса все еще по привычке продолжает скрывать чрезвычайную информацию. Татарстан скрывает, а Москва выдает. Именно московская пресса пишет, что перевернулся, скажем, автобус «Казань-Буинск», есть пострадавшие. Зато мы всех превзошли в восхвалении своих передовых достижений. Только и пишем «Татарстан стал первым в том и в этом…». Это называется «продажная журналистика». Я своим студентам говорю, вот пойдете вы работать, я дам вам 10 тысяч рублей, напишите обо мне очерк — и ведь напишут! Пришло время «заказных материалов».

— Может быть, есть нечто, что было утрачено в профессии? Журналистика — это профессия или призвание?

— Раньше журналистику справедливо называли четвертой властью, а сейчас журналистика — это реклама, скрытый пиар за деньги, который портит профессию.

Научиться журналистике нельзя. Если есть в душе Божья искра, тогда что-то получится. Человек — он ведь оригинальный, единственный и неповторимый. Надо так жить и работать, если выбрал эту профессию, чтобы в каком-то печатном органе круглый год ждали, когда же вы напишете для них что-нибудь.

— Существует ли сегодня такой предмет, как «журналистская этика»?

— Предмет, конечно, есть, но я думаю воспитание и понятие «этика» начинается со школы, даже с детского сада. Да что говорить о культуре, когда русский язык погибает?

Я не понимаю языка Интернета

 — Я могу только представить, что Вы думаете о языке Интернет-сообщества…

— Надо этот вопрос ставить по-другому: «Константин Николаевич, Вы собираетесь изучать язык Интернета?» Я еврейский, французский еще могу освоить язык, но Интернет… Вот просто не могу, он очень трудный! Я читаю переписку молодых людей «Вконтакте», и не понимаю, о чем они говорят. Студенты даже приступили к составлению словаря специально для меня.

— Какие города или районы Татарстана Вы бы назвали самыми «СМИшными»?

— Без сомнения Набережные Челны. Студенты — челнинцы без труда «затыкают за пояс любого. В городе есть не только специализированные лагеря, но в каждой школе аж по несколько собственных газет. Когда в Челны к студентам приезжаю, они меня, конечно, слушают, уважают — далеко ведь ехал! Но чувствуется, что молодежь там очень умная.

Несмотря на то, что по сравнению с Казанью город не большой, но народ там очень увлеченный. Спрашиваю, откуда ты Владислава Ходасевича знаешь? Отвечает: «Так я его с 5 класса наизусть почти выучил». Я прихожу им читать «Серебряный век», а они мне столько нового рассказывают! Потому что они залезают в Интернет и достают неизвестные стихи.

Из аудитории университета на экраны

— Для студентов — журналистов Вы преподаватель, для телезрителей — ведущий прогноза погоды. Как Вы попали на телеэкраны?

— На самом деле с телевидением у меня уже очень давняя связь. Она окрепла вместе с созданием университетского учебного телевидения. Спустя несколько лет к нам пришел Андрей Григорьев (председатель совета директоров телекомпании «Эфир» — прим. авт.) и говорит: «Мне нравятся ваши идеи и техника, давайте сотрудничать». Так мои студенты стали готовить материалы для программы «Город».

А я все время был рядом: в день памяти Пушкина рассказывал про поэта, в День борьбы с курением принимал участие и в этой акции. Однажды пришла студентка, а дело было поздней осенью, и говорит: надо искупаться… В результате я купался на морозе!

Андрей Григорьев как-то съездил в Америку, и его поразило, что там, на телевидении, работают не модели, а обычные люди. Посмотрел он на меня, а я в это время на лестнице стоял, мы программу «Поза» со студентами делали, и говорит мне: иди, попробуй… Но университет я никогда не бросал, телевидение для меня навсегда осталось хобби.

Время промчалось незаметно. Все двадцать лет я с «Эфиром». Это же мои ребята, мои студенты! Я сейчас для них как отец или дедушка.

— Вы сами верите в прогноз погоды?

— Этот вопрос мне задают чаще всего! Можно я на него не буду отвечать?! А рыбаки меня как-то на Казанке чуть не поколотили, поверили прогнозу. Все думают, наверно, что я сам его сочиняю!

Любил математику — пошел в журналистику

— Вы сказали, что книги и телевидение — ваше хобби. Чему еще Вы посвящаете свободное время?

— Книги — это мои «любовницы», про них нельзя рассказывать (улыбается). И дело не в размере домашней библиотеки. Раньше ведь можно было получить собрание сочинений как приложение к «Огоньку». Но у нас с мамой денег не было, жили вдвоем. Мама — простая рабочая, отец нас бросил. Я ничего не мог себе позволить, кроме копеечных детских книг. Я работал летом в школьные каникулы грузчиком, на первом курсе начал подрабатывать на радио. Писал в различные газеты (чувашскую, татарскую), просто шел по коридорам Дома печати и направо — налево в разные кабинеты раздавал свои труды. Мужик я деревенский, родная моя деревня за Усадами. Радость была, когда дети недавно купили домик в деревне на реке Илеть. Теперь на участке там трудимся всей семьей: я, жена, дочка, сын.

— Ваши дети тоже пошли в журналистику?

— Сам я очень любил математику, а в журналистику, можно сказать, попал случайно. И школа у меня была с математическим уклоном, 94-я. В общем, видимо унаследовав мои задатки, сын поступил на факультет ВМК, а дочь — на физический. Правда, вскоре она перевелась на психолога. Сейчас она работает помощником депутата Ильдара Гильмутдинова (депутат Госдумы РФ от Татарстана — прим. авт.)

Годы берут свое, хорошо, что сын рядом есть — помощник. Жаль, что невестку все еще в дом не привел. Характер, наверное, мой. Я считаю, идеал не найти, надо привыкать и терпеть. Я вот 50 лет уже «терплю» и счастлив.

— Константин Николаевич, а можно спросить Вас про имидж? Сколько лет Вас знаю, борода была его неизменной частью!

— Да, с ней я не расстаюсь уже сорок лет! Как поехал однажды на картошку, так больше и не брился. Один раз только пришлось, для смены партбилета.

В Татарстане оценили запасы охотничьих ресурсов на сумму 2,9 млрд рублей, что на 7% больше, чем в прошлом году. Об этом сообщил зампредседателя Госкомитета РТ по биоресурсам Рамиль Шарафутдинов во время выступления в Госсовете региона.

По его словам, увеличение произошло в том числе благодаря появлению двух новых видов охотничьих ресурсов в естественной среде обитания: маралов и пятнистых оленей. На сегодняшний день в естественной среде обитает более 500 особей этих видов. Всего в Татарстане насчитывается более 700 видов животных, из которых 81 вид относится к охотничьим ресурсам, отметил Шарафутдинов.

Ранее TatCenter писал, что «Центр цифровой трансформации Татарстана» заключил сделку на сумму 2,5 млн рублей, чтобы получить право использовать программное обеспечение зимнего маршрутного учета охотничьих ресурсов.

Шарафутдинов Рамиль Гумерович

Заместитель председателя государственного комитета РТ по биологическим ресурсам