— Ильдар Индусович, какие позиции в настоящее время занимает онкологическая школа России?

— В каждой стране есть своя специфика построения онкослужбы с учетом системы финансирования, организации, исторических аспектов, ментальности и так далее. Так, российская организационная модель является одной из самых передовых, потому что сохраняет свою централизованность. В других странах система медицинской помощи децентрализована: условно говоря, каждое учреждение лечит только тех пациентов, которые туда обращаются. А у нас есть жесткая иерархия системы оказания помощи, и мы руководим ею, начиная с кабинетов первичной помощи в поликлиниках, межрайонных центрах, филиалах и до головного учреждения. Так система выстроена в Татарстане и также в России: есть головной центр — Российский онкологический диспансер, Поволжские федеральные окружные диспансеры и научно-исследовательские институты, и далее — все остальные звенья единой централизованной структуры. Это наше серьезное преимущество.

А недостаток — в технологическом отставании. У нас есть наработки в рамках лабораторных исследований, но с точки зрения технологий мы пока в роли догоняющих: западная онкология идет вперед, а нам приходится заимствовать технологии. Однако, не стоит вычленять российскую онкологическую школу из мировой онкологии.

Онкология — это мировая наука, мы в нее интегрированы и в ее русле развиваемся. Наша задача — соответствовать уровню развития этой науки в других странах.

— У нас есть шансы догнать?

— Это зависит от многих факторов. Если будем идти вслед за Западом, наверное, не догоним. Мы должны не слепо копировать их модель, а сокращать этот путь. Именно сочетание сильных сторон нашей организационной модели и западных технологий позволяют нам добиваться иногда даже более высоких результатов, чем в странах, чьи технологии заимствуем. Неслучайно наш опыт интересен зарубежным коллегам.

— И разработка российских технологий идет?

— Конечно. Например, казанская научная школа сильна в сфере химии, физики. У нас идет работа по новому фармпрепарату совместно с институтом им. А.Е.Арбузова, мы тесно сотрудничаем с физиками и генетиками КФУ.

Но не заимствовать западные технологии нельзя, потому что они признаны мировым медицинским сообществом. Специфика онкологической медицины такова, что появление новых технологий неизменно приводит к удорожанию онкологической службы. И предел этого удорожания пока не виден. Идет удорожание современного диагностического, лечебного оборудования, появилась томотерапия, киберножи и так далее. Бурно развивается химиотерапия опухоли: раньше было около десятка препаратов, а сейчас их количество уже приближается к тысяче. Появилось совсем новое направление таргетной терапии: она подразумевает влияние собственно на опухолевую клетку без повреждающего эффекта здоровых тканей. Развивается иммунотерапия опухоли.

Все это ведет к резкому удорожанию лечения, которое несопоставимо с затратами государства на онкологическую службу. Это влечет за собой определенные ограничения в работе медицинских учреждений, но мы должны компенсировать их за счет лучшей организации системной медицинской работы.

— Насколько зависима онкологическая медицина от техники зарубежного производства?

— Уже появилось хорошее отечественное рентгеновское оборудование, вышла на рынок российская компьютерная томография. Думаю, надо подождать пять-десять лет, и появятся наши аппараты лучевой терапии, гибкая эндоскопия отечественная. Но это не означает, что скоро мы станем абсолютно независимы от иностранных производителей медицинской техники, да и не стоит к этому стремиться. Если отсутствуют конкуренты, происходит деградация системы.

Закрытие рынка — это ошибка, потому что тогда появляется отечественный монополист, который начинает выкручивать руки. Так что нам здоровая конкуренция нужна.

— В сентябре было подписано соглашение между онкодиспансером и компанией Philips о создании Поволжского образовательного центра интервенционной радиологии. Какие возможности это откроет?

— Сейчас на подписании у руководства компании Philips находится наш план-график мероприятий. Как только он будет подписан, начнем реализовывать данный проект. Мы хотим стать референсным обучающим центром для специалистов, работающих на технике Philips. Здесь в Казани эта техника уже работает, наши специалисты ее освоили и готовы делиться опытом.

— Партнерство с какими еще компаниями в России и за рубежом является стратегически важным?

— В январе планируем открыть центр лучевой терапии в рамках частно-государственного партнерства. Инвестором является фирма «Дельрус». Мы выделяем площади, они берут госзаказ на 725 человек и будут оказывать им помощь. В этом центре мы планируем запустить современный аппарат лучевой терапии.

Это только один пример, в целом же мы формируем онкологический кластер, где будем окружены партнерами, которые готовы развиваться с учетом интересов онкологической службы, а наша задача — способствовать развитию их бизнеса. В числе этих компаний и производители оборудования, и фармацевтических препаратов.

— Онкодиспансер Татарстана является мощным научным центром, где регулярно проходят конференции, мастер-классы с участием ведущих специалистов мира. Есть ли возможности для практического применения полученного опыта, внедрения технологий?

— Да, есть. Мы не показываем то, что не можем применить на практике. Наша сила в практической реализации технологий. Мы не теоретики, и фундаментальной наукой мы занимаемся только в рамках ее практического применения. Скажем, мы занимаемся генетикой и являемся референсным центром для Поволжья и еще семи федеральных округов, работаем в области иммуногистохимии, и к нам материал приходит со всего Поволжского региона.

— 2016 год объявлен президентом Республики Татарстан годом борьбы с онкологическими заболеваниями. Какие мероприятия удалось реализовать?

— Мы запустили информационную кампанию «Образование против новообразований». Она предполагает широкую работу по информированию населения для снятия канцерофобии, то есть страха перед обследованием. Люди боятся проходить обследования: вдруг что-то обнаружат. А последствия такого страха могут быть самые тяжелые.

Наша задача объяснить людям, что при выявлении новообразования на ранних стадиях вероятность полного излечения достигает 98%.

Таких пациентов тысячи: людей, которые излечились и полноценно продолжают жить. А если мы боимся ходить на обследования, то мы рано или поздно все равно придем к врачу, когда заставит боль или иные клинические проявления, но на этой стадии процент запущенных случаев гораздо выше, а шансы на выздоровление ниже.

Когда среди европейцев проводили опрос, от чего бы они хотели умереть, 70\% респондентов ответили, что от рака. Почему? А потому что в представлении жителей западных стран, это управляемый уход из жизни. Существует масса современных препаратов, которые полностью снимают боль, позволяют человеку жить комфортно.

И второе: перед уходом человек успевает решить определенные задачи, скажем, юридически оформить имущество, поэтому на Западе такая логика. А у нас злокачественные образования связаны, прежде всего, с болью. Мы должны изменить этот взгляд. И возможности для этого у нас есть. Первая задача — выявление заболеваний на ранней стадии. И это задача самого гражданина. А врачи должны провести грамотное лечение.

— От вопросов онкологии неотделимы вопросы паллиативной медицины, в том числе вопрос обезболивающей терапии для больных, находящихся дома. Как сейчас организована паллиативная помощь в Казани и в Татарстане?

— В Казани и выездная, и стационарная паллиативная помощь онкологическим пациентам организована на базе нашего диспансера. В Альметьевске появилась выездная паллиативная служба. По Татарстану такой помощи пока нет, в районах этим занимаются либо участковые врачи, либо скорая помощь. Мы на коллегии министерства здравоохранения РТ предложили, чтобы такая служба появилась в каждой центральной районной больнице. Это и в федеральном законе прописано, что такая служба должна быть, и она будет создана.

Но не стоит сводить паллиативную медицину только к вопросам обезболивания. Это широкий спектр различных медицинских вмешательств вплоть до хирургических. А также психологическая помощь, как самим больным, так и их родственникам.

У нас в диспансере работает современное отделение рентгено-хирургических методов, где мы малоинвазивным путем за счет проколов под контролем рентгена можем поставить катетеры, дренажи, разгрузить пораженный орган и тем самым облегчить жизнь пациента.

Сегодня задача — организовать паллиативную помощь по всей республике и развивать ее не только в сфере онкологии, но и в других областях, скажем, помощь после инсульта, тяжелых травм, бронхиальной астмы.

— В Татарстане какие общественные организации являются вашими союзниками?

— Общественные организации «Без берге», «Рак победим» и другие — все они занимаются очень важной работой: проводят различные школы пациентов в городах и районах Татарстана, то есть нацелены на формирование отношения к жизни пациентов с онкологическим заболеванием. Ведь эти люди совсем по-другому к жизни относятся, у них меняется ментальность. Они ценят каждый день, данный им Всевышним. Если другие люди ругают каждый день и говорят, как им тяжело жить, то те, кто перенес злокачественное заболевание, наслаждаются каждым мгновением.

— Исторически в России при медицинских учреждениях были места для свершения религиозных обрядов. Сейчас эта традиция продолжается в онкодиспансере?

— Да, при центре ядерной медицины есть часовня для православных и комната для мусульман, куда и пациенты, и родственники могут прийти помолиться.

— Работать в онкологическом диспансере непросто психологически. Что удерживает людей, кроме клятвы Гиппократа?

— Это работа. И раз врач выбрал ее, значит, он должен чувствовать чужую боль как свою собственную — только при этом условии сможешь и облегчить боль другого человека, и повысить свой уровень профессионального развития. Надо чувствовать, а иначе коркой покроемся, станем циниками, начнем относиться к пациенту как к биомассе, а ведь в человеке, кроме органов и тканей, есть страдающая душа.

Мы запустили специальный проект по психоонкологии, который нацелен на то, чтобы внушить пациенту веру в выздоровление. Разработали систему речевых модулей, помогающих нашим сотрудникам грамотно разговаривали с пациентами и родственниками с учетом их особого психологического состояния.

Выделяется несколько фаз. Первая — это фаза шока, когда человеку говорят, что у него онкологическое заболевание. И там своя специфика общения с пациентом. Потом фаза диагностики, затем — лечения — и на каждом этапе свои методики общения с людьми применяются. Их должны знать и врачи, и медсестры, и санитарки. Всем важно понимать, что они имеют дело с больной душой, и с учетом этого оказывать помощь.

— Эти методики разработаны специалистами онкодиспансера?

— Да. И сейчас реализуется большой проект на уровне министерства здравоохранения Татарстана именно по пациентоориентированности и по коммуникации в стационарах — это была инициатива главы ведомства Аделя Юнусовича Вафина. И наши предложения включены в рабочую группу.

— В онкодиспансере эта методология уже применяется?

— Да, мы только около трех месяцев назад внедрили ее, сейчас идет становление работы, мониторинг, наблюдение за выполнением. По щелчку ведь ничего не бывает, так чтобы главный врач подписал документ, и все сразу стали хорошими и пошли работать правильно. Для этого надо время, вот сейчас как раз идет рутинная работа по выстраиванию модели коммуникации с пациентами.

— Насколько актуальна кадровая проблема для диспансера?

— Кадры нужны всегда. Потому что именно на людях держится любая деятельность. Ведем и работу с кадровым потенциалом: во время прохождения практики я встречаюсь со студентами. Мы общаемся, говорим о том, как они работают, я заслушиваю их кураторов. Лучших студентов стараемся отметить и пригласить к себе на работу.

— В чем уязвимость нынешних студентов-медиков, а в чем сила, по сравнению с предыдущими поколениями?

— Они очень продвинутые, очень грамотные, во многом эти молодые ребята по своему развитию соответствуют уровню нашего поколения, так как мы находимся в едином информационном поле. Но их теоретические представления пока не имели практической реализации, условно говоря, ребята еще «не битые». У каждого из них есть некое видения, как будет строиться его жизнь, карьера. Проходя через жизненные реалии и трудности, часть из них отсеется, а часть станет классными специалистами: умных и сильных среди молодых достаточно.

Кто-то откровенно настраивается на легкое времяпрепровождение, поверхностное отношение к специальности и к жизни вообще. Есть и люди, которые, как эти ни печально, заниматься медициной не собираются. И звездочки среди нынешних студентов, безусловно, есть. Многие приходят к нам подготовленными, они выбирают онкологию осознанно, подрабатывают медсестрами, санитарками, а потом начинают работать врачами.

— В последнее время появляется большое количество научно-популярных публикаций и иных материалов по темам онкологии. Как сориентироваться в этом информационном потоке и не принять популизм за истину?

— Только общаясь с профессионалами. Профессионалы аккумулируют специальные знания, касающиеся данного раздела. И если я как гражданин интересуюсь вопросами сохранения здоровья, то я читаю разную литературу. Я не могу отфильтровать, что правильно, а что нет. Нужна проактивная позиция профессионалов, которые могут ответить на вопросы граждан.

Наша социально-информационная кампания «Образование против новообразований» нацелена и на решение этой задачи в том числе. Мы встречаемся с трудовыми коллективами, отвечаем на вопросы людей, развеиваем мифы в области онкологии. К примеру, недавно прошла лекция специалиста в «Метроэлектротрансе». В онкологии слишком много мифов, их надо устранять.

— На Ваш взгляд, такая популярность самой темы онкологии, какая наблюдается сейчас, обоснована?

— Раньше всех интересовали инфекции. Потом — сердечно-сосудистые заболевания. Но появились технологии диагностики, лечения, и эта тема перестала быть интересной. Сейчас бурный этап социального интереса переживает онкология. Уверяю вас, когда мы здесь все решим, перейдем к вопросам психического здоровья: болезнь Альцгеймера и старческая деменция.

И мы также горячо будем обсуждать, как же предупредить эти заболевания. Америка сейчас уже на этой стадии, потому в сфере онкологии там многие вопросы решили.

— Когда мы сможем догнать Америку?

— Думаю, лет через десять. Сейчас надо активно проводить образовательные программы, информировать население и реализовывать технологии с учетом нашей сильной организационной модели. И количество людей, которые перенесли злокачественные образования, но благополучно излечились, будет увеличиваться с каждым годом.

Главная задача — повысить ответственность граждан за сохранение собственного здоровья.

Должна быть очень высокая личная заинтересованность, потому что вы отвечаете за здоровье не только перед собой, но и перед вашими детьми, родителями, другими родственниками. И они очень хотят, чтобы вы были здоровы, и ради них вы должны регулярно проходить обследования, благо диспансеризация позволяет это делать.

— Ильдар Индусович, каковы ключевые принципы управления медицинским учреждением?

— В мире существует две методологии: израильская, согласно которой медучреждением может руководить любой менеджер, владеющий приемами управления; американский и российский подход заключается в том, что руководить должен профессионал медицинской сферы, успешный врач,

Сообщество экспертов здравоохранения очень тонко эти вопросы чувствует. Если ты профессионал в какой-то области, это сообщество тебя примет, если не профессионал, не примет, каким бы классным управленцем ты не был. Так что все, кто мечтает руководить медицинским учреждением, прежде всего, должны стать классными врачами в области медицины, чтобы их зауважали специалисты, а потом уже получать управленческие знания.

Специфика управления медицинской организации в том и заключается, что ты управляешь специалистами. Они гораздо лучше тебя разбираются каждый в своей области и невозможно им приказать, потому что они сами эксперты, и знают, как поступить в данном конкретном случае.

Но задача управленца из этих отдельных звезд сделать созвездие, чтобы они контактировали друг с другом в интересах пациента. И надо выстраивать систему так, чтобы на всех этапах больного окружали звезды и давали результат в интересах пациента. Вот в этом задача управленца: с уважением, относясь к сотруднику, классному профессионалу, нацелить его на решение проблем пациента. Если удается, тогда это здорово.

Наши предшественники оставили нам одно из лучших онкологических учреждений в Российской Федерации. Надо, чтобы мы стали одним из лучших учреждений в мире.

— Для Вас что стало самой большой профессиональной радостью этого года?

— Пожалуй, запуск кампании «Образование против новоообразований». Конечно, было много значимых событий, проектов, но это все в рамках нашего диспансера, а кампания охватит всю республику, коснется каждого, и это действительно очень важный шаг. Мы подключили все органы власти, это было решение президента РТ, программа реализуется на уровне всех муниципалитетов, силами всех ведомств.

И что очень важно, мы не должны закончить работу 31 декабря. Кампания должна продолжаться, охватывать все больше жителей республики, потому что без самих граждан мы проблемы ранней диагностики не решим.

Гражданин должен работать на сохранение своего здоровья, отвечая перед близкими и дорогими людьми, которые рядом с ним. Обследоваться надо до стадии клинических проявлений.

Ты чувствуешь себя суперздоровым, но должен пройти обследование и найти этому доказательства. И так каждые два-три года. Тогда даже если при очередном обследовании и найдут что-то, то на ранней стадии, когда здоровье можно сохранить для полноценной жизни.

Беседовала Нина Максимова

Интервью было впервые опубликовано порталом TatCenter.ru в ноябре 2016 года. Публикуется повторно в связи со Всемирным днем борьбы против рака, 4 февраля.

В Татарстане оценили запасы охотничьих ресурсов на сумму 2,9 млрд рублей, что на 7% больше, чем в прошлом году. Об этом сообщил зампредседателя Госкомитета РТ по биоресурсам Рамиль Шарафутдинов во время выступления в Госсовете региона.

По его словам, увеличение произошло в том числе благодаря появлению двух новых видов охотничьих ресурсов в естественной среде обитания: маралов и пятнистых оленей. На сегодняшний день в естественной среде обитает более 500 особей этих видов. Всего в Татарстане насчитывается более 700 видов животных, из которых 81 вид относится к охотничьим ресурсам, отметил Шарафутдинов.

Ранее TatCenter писал, что «Центр цифровой трансформации Татарстана» заключил сделку на сумму 2,5 млн рублей, чтобы получить право использовать программное обеспечение зимнего маршрутного учета охотничьих ресурсов.

Шарафутдинов Рамиль Гумерович

Заместитель председателя государственного комитета РТ по биологическим ресурсам