— Евгений Константинович, сегодняшние события в финансовой, экономической сферах — можно ли спрогнозировать, как они отразятся на рынке труда?

— Совсем недавно в одном из средств массовой информации я просматривал статьи о кризисах 1998 и 2008 годов. На фотографиях 98-го года были запечатлены москвичи, штурмующие пункты обмена валюты, магазины крупной бытовой техники, и в том числе внушительная очередь в центр занятости, то есть имел место быть настоящий штурм ярмарки вакансий. Это показательно: любые кризисные явления, конечно же, отражаются на рынке труда.

Можно надеяться на то, что нынешние трудности носят временный характер, но не держать в голове пессимистичные варианты развития событий тоже было бы неправильно — это все равно, что зарывать голову в песок и уходить от проблемы.

Компании начали экономить, это уже заметно. И в первую очередь экономят они на персонале, в том числе и на заработной плате. Драматизировать ситуацию не стоит: мы видим, что правительство принимает экстренные меры по удержанию ситуации под контролем.

— Почему в 98-ом году возникли очереди в центры занятости?

— Думаю, прежде всего, из-за того, что изменилась структура экономики. Тогда разорилось большое количество крупных и средних фирм, и люди были вынуждены искать себе новую работу.

— Сейчас стоит ли ждать очередей в центры занятости?

— Трудно сказать. Ведь пока мы столкнулись лишь с определенным этапом, как будут дальше развиваться события, никто предсказать точно не может. Важно и то, чем занимается фирма и насколько она заинтересована в своем персонале. Предприниматель, прежде чем принять решение о сокращении кадров, должен просчитать, как быстро он потом сможет восполнить кадровый ресурс, если экономическая ситуация будет улучшаться. Однако есть несколько поведенческих моделей в подобных обстоятельствах. Кто-то сразу начинает избавляться от персонала, кто-то держит сотрудников до последнего, особенно если это высокопроизводительный персонал, требующий большого срока обучения.

Наверное, скажу не очень популярную вещь, но в тех случаях, когда предприниматель четко оценил ситуацию и видит, что дальнейшее ведение бизнеса становится невозможным, надо честно признаться в этом перед сотрудниками и пойти на сокращения. Это больно, неприятно, но гораздо честнее и правильнее, чем «кормить людей завтраками», а потом в итоге обмануть их надежды.

Такая ситуация произошла с рабочими Казанского мясокомбината, когда в начале прошлого года предприятие поделилось, и у производственных активов появился новый собственник. Он неоднократно заявлял, что будет восстанавливать, развивать производство, соответственно, держал штат. В итоге у него не получилось выполнить эти обещания, а люди потеряли время, потому что не искали новых вакансий, а были привязаны к прежнему месту работы. И надежды людей обмануты, и предприниматель, вместо того, что честно решить вопрос, получил целый ряд проблем.

— Существуют ли в сфере трудовых отношений какие-либо антикризисные механизмы?

— Специальных механизмов нет. Но трудовое законодательство достаточно либерально по отношению к работнику, и если у него договор не срочный, а на постоянное время, то его не так просто уволить без наличия нужных оснований.

Процедура увольнения в связи с сокращением штата подразумевает определенные выплаты, а также обязанность работодателя предложить сотруднику иные рабочие места на своем предприятии, если таковые имеются.

— Могут ли работодатели в кризисные времена сократить расходы на охрану труда?

— Экономить на охране труда не позволяет Трудовой кодекс, потому что устанавливает минимальные отчисления на финансирование мероприятий, связанных с улучшение охраны труда. Конечно, в тучные времена кто-то делал и более высокие отчисления, но в любом случае законодателем установлена планка, опускаться ниже которой нельзя.

Что касается экономии на зарплате, то, пусть это и небольшая сумма, но она также установлена нормативом: минимальный размер оплаты труда на 2015 год определен в размере 5 965 рублей. В Татарстане свой минимальный размер — 6 420 рублей.

— Одной из болезненных тем в сфере трудовых отношений является статистика травматизма. Каковы тенденции последнего времени?

— Травматизм снижается, и это результат серьезного межведомственного взаимодействия. Сейчас уже можно сказать, что ситуация была переломлена, и в Татарстане действует явная тенденция сокращения числа травм трудящихся на рабочих местах. Для сравнения могу сказать: если в 2013 году за 11 месяцев мы имели 103 смерти по республике, то в 2014 г. — 65, то есть снижение более чем 37%. Будем стремиться к дальнейшему уменьшению этого показателя.

— Какие изменения были внесены в Трудовой кодекс РФ и вступят в силу в 2015 году?

— Прежде всего, изменения касались ужесточения ответственности работодателя за соблюдение всех правил охраны труды. Скажем, если ранее максимальная санкция за нарушение трудового законодательства была 50 тыс. рублей, то с 1 января 2015 года в кодекс административных нарушений добавлена специальная статья, предусматривающая меру ответственности до 200 тыс. рублей. Уголовная ответственность за нарушения в сфере трудового законодательства также возрастает.

— Проштрафившийся работодатель в дальнейшем — на особом контроле госинспекции труда?

— У него больше шансов попасть в то небольшое количество плановых проверок, которое мы включаем в план на следующий год. Кроме того, практически во всех случаях нарушений мы выдаем предписания и ведем контроль за их исполнением.

— А внеплановые проверки — что является поводом для них?

— Мы стараемся свести их количество к минимальному.

— Это связано с требованием главы государства «не кошмарить бизнес»?

— И с этим тоже, но не только. Дело в том, что под внеплановые проверки попадают большей частью организации, где ранее были выявлены нарушения. Наша задача выяснить, как изменилась ситуация с охраной труда. Ведь сразу после вынесения предписаний отношение руководства к соблюдению требований, как правило, резко меняется, но уже через год все может вернуться на круги своя. Поэтому внеплановая проверка — это возможность сделать срез и посмотреть, насколько эффективна была наша работа по наказанию и выдаче предписаний.

Парадоксально, но многие руководители, на которых мы накладываем штраф, понимают, за что их штрафуют и соглашаются с правильностью данного решения, — я в этом убеждаюсь во время приема граждан. Для всех очевидно, что если не будет штрафов, то бардак с охраной труда будет продолжаться.

— Кто инициирует внеплановые проверки?

— И сотрудники предприятий, и сторонние наблюдатели, и заинтересованные ведомства, и мы сами, если, скажем, видим стройку, где рабочие без спецодежды и касок. Я хочу подчеркнуть, что проверять надо там, где существует проблема. Для нас это важнее, нежели проверять по плану мелкие организации, где, может быть, формальные нарушения имеются, но нет потенциальной угрозы здоровью и жизни трудящихся. Так что здесь приоритеты очевидны и, что называется, продиктованы логикой жизни, а не формализмом.

— Строгость наказания недобросовестных работодателей сейчас адекватна степени их вины, или для предпринимателя дешевле штраф оплатить, чем обеспечить безопасность труда своих сотрудников?

— Что касается штрафов, то законодатель как раз идет по пути увеличения административной ответственности и роста суммы штрафов. В то же время произошел отказ от такой меры ответственности за нарушения как приостановка деятельности. С 1 января, к моему большому сожалению, этот вид наказания ушел из практики: теперь приостановка деятельности предприятия-нарушителя предусмотрена только в случае повторного привлечения.

До сих пор, когда мы сталкивались с грубейшими нарушениями охраны труда, сразу в судебном порядке инициировали вопрос о приостановлении деятельности. В течение 2014 года мы 18 раз обращались в суд о приостановке работ на довольно крупных строительных объектах. В двух случаях суд сказал, что достаточно будет применить административный штраф, а по большинству нарушителей согласился с нашим требованием приостановить деятельность до тех пор, пока там не наведут порядок.

И это реально работало: когда мы приходили потом с проверкой исполнения предписаний, то видели, что ситуация на этих стройплощадках изменилась: рабочие уже трудились в спецодежде, ограждения перепадов высот находились на том месте, где и должны были быть и так далее. И отношение к охране труда у руководителей менялось — вот что важно.

Сейчас законодатель несколько сместил акценты в сторону увеличения штрафов, решив, что наказание рублем будет более действенным. Посмотрим, как будет идти работа в новых условиях.

— Попадает ли под действие Трудового кодекса столь популярная сейчас сфера фриланса?

— Попадает, если речь идет о сотрудниках, которые работают по трудовому договору, но выполняют обязанности дистанционно — в этом случае их защищает Трудовой кодекс.

Но, к большому сожалению, под фрилансерами часто понимаются те, кто работает по так называемому гражданскому трудовому договору: они оказывают услуги, не являясь работниками. Наиболее очевидны примеры в сфере журналистики: скажем, люди оказывают услуги по сбору информации, подготовке видеосюжетов и так далее. Важно понимать, что трудовой кодекс защищает работника только в случае заключения им с организацией трудового договора.

Если же это гражданско-правовой договор, то речь идет о взаимоотношениях контрагентов, и Трудовой кодекс в данном случае не действует. Так в любой сфере.

С 2015 года введена новая норма: не допускается подмена и заключение гражданско-правового договора в том случае, если за ним скрываются трудовые отношения.

Формулировка витиеватая, на мой взгляд, было бы правильно установить прямой единый запрет: не допускать заключения гражданско-правового договора в определенных видах деятельности, потому что партнерские отношения, скажем, в строительстве просто недопустимы.

Я считаю, что если это стройка, то там должен быть только работодатель и его работники. Сейчас же закон позволяет находиться там застройщику и миллиону подрядчиков: физических лиц, которые осуществляют разные виды работ. Это не совсем правильная ситуация. Люди ведь начинают задумываться о характере своих трудовых отношений, только когда возникает проблема, скажем, невыплаты денежных средств, или, не дай Бог, происходит несчастный случай, — вот тогда вспоминают о Трудовом кодексе и социальных гарантиях. Однако исполнитель работ весь риск ответственности принимает на свои плечи.

— Вы планируете продвигать введение такого ограничения как законодательную инициативу?

— Да, мы сейчас активно занимаемся этим вопросом совместно с министерством труда РТ, планируем обратиться в Госсовет с просьбой инициировать проработку данной инициативы.

— На какие сферы деятельности следовало бы распространить запрет работы без трудового договора?

— Мы предлагаем обратить внимание на те сферы, которые регулируются лицензированием либо специальным законодательством о саморегулировании, например, строительство, преподавание, медицина и другие.

Скажем, если хирург делает операцию, пусть даже он пришел в лечебное учреждение временно, он должен быть защищен трудовым законодательством, потому что и порез может обернуться серьезными последствиями.

— Долгие годы в нашей стране защитой прав трудящихся занимались профсоюзы. Сейчас какие задачи решает этот институт?

— Мы с вами начали разговор с кризисных проявлений в экономике, так вот как раз в такое время зачастую работодатели пытаются решить свои насущные проблемы за счет трудящихся. Это, естественно, вызывает ответную негативную реакцию со стороны работников, поэтому работа профсоюзов приобретает особую актуальность.

Профсоюз — это мягкий правовой инструментарий, который позволяет решить разногласия между работодателем и рабочим. Ведь любой надзор — и инспекции труда, и прокурорский — направлен на выявление конкретных случаев и на наказание, а профсоюз позволяет найти внутреннюю гармонию в организации, при этом, как говорится, не вынося сор из избы.

В кризисные времена 1998 и 2008 годов именно профсоюзы вели специальный мониторинг состояния на рынке труда в разрезе отраслей экономики.

И такие данные, что называется, изнутри, основанные на мнении самих трудящихся, очень важны. Конечно, нужен был и мониторинг министерства здравоохранения и социального развития РТ, основанный на информации от работодателей. Но только сопоставление этих двух объемов информации позволяло составить четкую картину ситуации на рынке, понять, какие отрасли лихорадит, кому надо помогать, а где ситуация более благополучна

— Как Вы оцениваете уровень правовой грамотности участников трудовых отношений?

— Я не считаю наше население абсолютно безграмотным. Законы РФ написаны доступным понятным языком. И каждый знает, что есть Трудовой кодекс, что он предоставляет какие-то гарантии. Интернет и СМИ держат в курсе обновлений. Думаю, каждый в курсе, что, когда идет устраиваться на работу, он должен в обязательном порядке заключить трудовой договор и что копия должна остаться у него на руках, и там должна быть оговорена заработная плата и функции, выполнения которых ждет от него работодатель. Когда человек заявляет, что не знал о необходимости заключения трудового договора, на мой взгляд, он немного лукавит.

Минимальным уровнем знаний в сфере трудовых отношений владеет большинство граждан. Немаловажной является и личная ответственность: конечно, свой трудовой договор стоит внимательно прочитать, причем надо это в первую очередь самому трудящемуся.

— Как госинспекция труда работает с обращениями граждан? Удается ли избежать бюрократии?

— Мы ежедневно ведем приемы граждан. Я так ориентирую своих сотрудников: проблемы надо решать «с колес». Часто используем так называемое телефонное право: сотрудник инспекции по факту поступления жалобы может позвонить в организацию и спросить, почему работнику, скажем, не выплатили расчет к отпуску. Это работает: во-первых, решает проблему обратившегося сразу, а во-вторых, серьезно экономит время инспектора. Для нас самое главное — помочь человеку. Но в тех случаях, когда работодатель не соглашается с претензией, мы идем разбираться. Есть обоснованные жалобы, по статистике их больше, но есть и необоснованные.

— Роструд запустил сервис «Электронный инспектор», на Ваш взгляд, будет ли он востребован и эффективен?

— Уверен, что сервис будет востребован. Смысл в том, чтобы перейти от модели санкций к модели предупреждений. В «Электронном инспекторе» содержится методология действий для проверки соответствия своей деятельности требованиям трудового законодательства. Работодатель сможет проверить сам себя, понять, над чем ему стоит поработать уже сейчас, пока настоящий инспектор еще не пришел с проверкой.

Рострудом запущен еще один хороший сервис — «Онлайн-инспекция», где существует банк ответов на типовые вопросы. Работодатель и работник могут там найти ответы как минимум в 50% случаев. На мой взгляд, такие сервисы очень удобны и эффективны. Ну, а кому проще получать консультации в прежнем формате, приходят к нам и получают ответы и рекомендации.

— Евгений Константинович, Ваш рабочий день руководителя госинспекции труда РТ часто выходит за рамки трудовой нормы?

— Я считаю, свою работу надо любить, ценить, вкладывать в нее душу. Но в этом случае иногда на часы и не смотришь. Думаю, так в любой сфере деятельности: если хочешь, чтобы что-то получилось хорошо, то ограничения по временному ресурсу нельзя устанавливать.

 — За что Вы свою работу любите?

— За то, что вместе с коллегами приношу людям пользу, вижу реальный результат деятельности. Любой инспектор всегда находится между работодателем и работником. Соответственно его деятельностью всегда кто-то из этих двоих будет недоволен. Но если он сделает все по закону, то даже при эмоциональном недовольстве труд его будет вызывать уважение. Как со стороны проверяемого, так и со стороны инициировавшего проверку, потому что закон все-таки справедлив.

— Когда и где Вы начали свою трудовую деятельность?

— Мой первый трудовой опыт — работа на заводе: еще будучи школьником в летние каникулы я не лежал на пляже и не развлекался, а работал.

Моя молодость пришлась на 90-е, тогда в экономике действительно дела обстояли не очень хорошо, приходилось учебу совмещать с работой. Трудился и на предприятии, и в гаражных кооперативах, и дворником работал.

— Недавно предметом обсуждения на республиканском и федеральном уровне стали многочисленные выходные. Как Вы лично относитесь к инициативе татарстанских депутатов сократить их количество?

— Озвучу непопулярную, быть может, мысль, но я за сокращение количества рабочих дней — это ведь дает определенное конкурентное преимущество. Если сравнить два огорода: в одном работают время от времени, а в другом ежедневно кропотливо трудятся, очевидно, результаты будут разные. Возможно, погода поможет и польет огород лентяя, или солнце выглянет именно тогда, когда нужно. И разница урожаев будет минимальна, но это только в том случае, если погода поможет. А если будут не самые благоприятные условия, то урожай будет отличаться значительно.

Лично я сторонник того, чтобы много работать. Не секрет, что у нас в России пока весьма низкая производительность труда по сравнению со многими европейскими странами, поэтому надо работать, и успех обязательно придет.

Беседовала Нина Максимова

В Казани завершилась реставрация колокольни Петропавловского собора, построенного в 1723—1726 годах. Об этом сообщает пресс-служба Комитета по охране ОКН.

Глава комитета Иван Гущин рассказал, что в 2024 году на колокольне проводились масштабные реставрационные работы. В процессе обновления фасадов, восстановления крылец, дверных проемов и металлических элементов была применена особая технология для реконструкции циферблатов и часовых механизмов. На сегодняшний день завершены работы по очистке и защите живописи в нижнем храме, а также разработана проектная документация для реставрации и воссоздания живописи на первом уровне. До завершения всех восстановительных работ предстоит заменить внешние инженерные сети, отреставрировать нижний храм, включая настенные росписи, реконструировать церковь Космы и Дамиана 1708 года, благоустроить прилегающую территорию и ограждение.

Напомним, в Татарстане усадьба И. Н. Журавлева получила статус объекта культурного наследия.

Гущин Иван Николаевич

Председатель Комитета РТ по охране объектов культурного наследия