Александр Яковлевич, какого актера вы никогда не возьмете в труппу?
Я всегда возьму хорошего артиста. Пусть у него будет дурной характер, лишь бы он был хорошим актером.
Каким на ваш взгляд должен быть хороший актер?
Это человек эмоционально воспринимающий мир и жизнь. Темпераментный, подвижный, небезразличный, живо реагирующий. Я считаю, что актером не может быть равнодушный человек. Актер — сам материал и сам мастер. Это профессия сложная, в некотором роде безнравственная, не случайно их в старину за кладбищем хоронили. Вместе с тем это профессия всегда вызывающая интерес.
И дурной характер актера вас не испугает?
А с хорошим характером артистов и не бывает. Так же как не и не бывает артистов большого ума, логически мыслящих. Это уже ученый, а не артист. Все актеры люди самовлюбленные, амбициозные. Они хотят, чтобы их любили, лелеяли, уделяли им внимание, они обидчивые и вспыльчивые. Но это особенности профессии, без этих качеств не бывает артиста. И это все-таки женская профессия, несмотря на то, какого пола артист. Режиссер — мужское начало, а артист — женское.
Вы говорили, что в театральный коллектив необходимо вливать молодую кровь. Формируя труппу, вы делаете ставку на молодежь?
Это слова не мои, это любимая фраза одного из моих учителей Андрея Александровича Гончарова. Он всегда говорил, что необходимо вливать молодую кровь в старые меха. Театр — живой организм, он неминуемо стареет. Я 13 лет назад приехал сюда в театр и сегодня то поколение, которое тогда было средним, состарилось. Актеров старшего поколения осталось очень мало, просто единицы дееспособных актеров. Это очень проблематично. У меня нет возможности привезти в Казань сразу нескольких взрослых зрелых актеров, прежде всего по причине отсутствия жилья для них. Поэтому необходимо делать ставку на молодежь, которая в начале своего творческого пути и пока в этом отношении не очень требовательная. В этом году, если президент РТ подпишет грант, мы планируем набрать совместный актерский курс с Российской академией театрального искусства (ГИТИСом). Один курс мы уже выпустили. Учитывая положительный опыт, москвичи дали безоговорочное согласие. Думаю, приезд в Казань ведущих педагогов академии, их мастер классы пойдут на пользу театру.
А молодежь надо выращивать, воспитывать. Еще Станиславский говорил, что если из целого курса вышел один хороший артист, то это уже успех. Театральный педагог — профессия безумно сложная. Это рудокоп, добывающий золото. Но можно просеять тонну песка и ничего не найти. Вот, к примеру, из 13 моих студентов только четверо работают в нашем театре. Остальные ушли: кто в рекламу, кто в бизнес, многие по творческому потенциалу не смогли конкурировать. Основная масса молодых уходит из театра из-за денег, зарплата у них мизерная.
Как вы относитесь к отмене должностей «главных» в театре, к системе тендеров, к антрепризам?
Да можно вообще все отменить. Наша страна сейчас переживает период становления демократии, в этом есть как огромные плюсы, так и минусы. Для того чтобы демократия в обществе была устойчивой, необходимо большое количество институтов, подпитывающих ее. Должны быть общественные фонды, должна быть самоцензура. А у нас демократию понимают как вседозволенность. Но когда все можно — это охлократия, власть толпы. Я глубоко верю в роль личности в истории. Народное вече никогда ничего не создавало, это все разговоры. Посмотрите, народ шел за Гитлером, народ шел за Сталиным, поднимали руки, подписывали приговоры. Личность в истории всегда решала многое. И в театре должен быть лидер. Я не видел успешного театра, который существовал бы идеально без творческого лидера.
Что касается системы тендеров, я уверен, что если объявлять тендер на режиссера или художника, то, конечно, выиграет маляр. Тот, кто назовет меньшую сумму. Тут должны быть другие критерии. Нельзя все мерить деньгами. Театр нельзя приравнять к заводу, к учреждениям здравоохранения, образования. Мы не лучше и не хуже, мы — другие. Мы каждый раз делаем новый спектакль, мы не можем планировать, в театре не может быть тендеров. А некомпетентные думцы толкают нас к противозаконным действиям, к подтасовке, к тому, что тендеры будут мифическими.
Я не верю в театр антрепризы. Он может иметь право на существование, но пока еще антреприза не дала ни одного явления. Мало зарабатывающие люди сколотились в бригады и поехали «рубить бабки». Приезжают без декораций, практически с двумя стульями. И это не считается безнравственным. Я не видел ни одного антрепризного спектакля, который по своему уровню был бы выше, скажем, постановок Петра Фоменко, Валерия Фокина и других режиссеров. Поэтому разговоры о том, что репертуарный театр умер, это бредни. Театр хоронят уже на протяжении тысячелетий. Но он существует. Я считаю, что российский репертуарный театр это такое «ноу-хау», которое обогатило мировой театр, мировой кинематограф. Мы обладаем уникальной театральной школой и уникальным театром. В свое время театр в нашей стране «заменял» церковь, мы привыкли к мессианской роли искусства. Театр работает на генофонд народа. Если мы думаем о будущем, то должны вкладывать в искусство. И помнить, что театр, как и фундаментальная наука, он не приносит молниеносных плодов.
Как вы считаете, под силу театру сегодня противостоять массовой культуре, телевидению, шоу-бизнесу?
Конечно. Театр — то единственное, что сегодня противостоит массовой культуре. Наше время — это время посредственностей. Ушли титаны, ушли личности, пришли посредственности, и дилетантизм стал нормой. С экрана телевизора меня жизни учит стриптизер, придурок с горою мышц. Национальными героями становятся «прекрасные няни». В конкурсах побеждают «заворотнюки «, а не выдающаяся актриса Чурикова. Это же смешно! Была раньше власть коммунистов, и было плохо. А сейчас власть денег. Я думаю, что это еще страшнее. Если в идеи коммунизма, в идеи всеобщего равенства кто-то всерьез верил, то сейчас никто ни во что не верит. Все верят в золотого тельца. Конечно, деньги это хорошо, но они не могут заменить того, что дает вера. Я глубоко убежден, что деньги не прибавляют добра, красоты, любви. Сегодня низкосортные сериалы идут, что называется, за милую душу, «пипл хавает». Искусство превратилось в бизнес, стало средством. Это ужасно, от этого мне грустно. Если искусство не станет целью, то мы будем все время снижать планку. Поэтому важно сохранить театр. Задача современных художников удержать театр на уровне его значимости, как это было в прошлые годы, и двигать его дальше.
А как скоро мы переживем это время посредственностей?
Думаю, что еще нескоро. Люди вырвались из нищеты и бедности, увидели, что возможно хорошо зарабатывать. Для них тряпки и шмотки и есть подлинные ценности, деньги — истинное счастье. Когда деньги перестают быть средством, а становятся целью это очень плохо. Россия обладает великим потенциалом — это наша культура. Это то, в чем мы, по существу, конкурентоспособны по отношению к западу, то, что мы успешно экспортируем. Наш театр, балет, живопись, музыка. Но этот потенциал мы теряем. Как в спорте — например, раньше в хоккее мы болели за своих. А сегодня когда спортсмены купленные, я не могу понять, а кто, собственно, с кем соревнуется? Банки или губернаторы? Я считаю в театральное искусство вкладывать целесообразнее. Мы реже проигрываем. Мы не международный организм наскоро собранный, мы представляем свой город, свою страну. Вот кричат нам в Марселе: «Браво, Казань!» и мне это приятно. От этого получаю удовлетворение. И не только потому, что это мой спектакль. Мне как патриоту своей страны очень хочется знать, что наше — лучшее, хочется всегда испытывать такое содрогание.
Но помимо рукоплещущей публики существует пресса, критика. Есть мнение, что в наше время, чтобы стать театральным критиком необходимы либо специальное образование, либо известная наглость. Как вы полагаете, кто может и должен писать о театре?
О театре должен писать человек неравнодушный, независтливый, добрый. И, разумеется, талантливый. Когда этим занимаются люди бездарные, некомпетентные, то получается ужасно. У нас, в Казани, не так много компетентных людей в этой области. А настоящих театроведов почти нет, я знаю одного-двух. Тем не менее, специалистами себя считают многие, и о театре пишут многие. Я уже давно не реагирую на пишущих. Мы, конечно, все читаем, анализируем. Более того, независимо от того, как про нас написали — плохо или хорошо — вывешиваем статьи у себя в театре. У меня сейчас настолько прочный, я думаю даже излишне уверенный в себе коллектив, что мы на «тявканья мосек из подворотни» не реагируем. Мне все равно, что скажут. Я сам знаю, что и как мы делаем, знаю, когда мой артист играет хорошо, знаю, когда у нас что-то не получается. Мне интересно, когда о театре пишут серьезные, умные люди. Мы следим за тем, что пишут Наталья Казьмина, Александр Иняхин, Валентина Федорова, Майя Фолкинштейн в Москве, Елена Алексеева в Петербурге, Елена Чернова в Нижнем Новгороде. У нас о театре серьезно и профессионально пишет Татьяна Мамаева. На мой взгляд, у театроведов свои личные амбиции не должны стоять выше профессиональных. Они должны создавать театр вместе с нами. Вот, к примеру, западные критики не занимаются глубоким анализом, они передают настроение, ощущение от спектакля, от театра. Я думаю, что задача человека, пишущего о театре, привлечь зрителей в театр.
А как вы относитесь к мнению, высказанному Львом Жаржевским: «Скрипач на крыше», «Роковые яйца», «Приключения Тома Сойера», «Пиковая дама», «Трехгрошовая опера», — все эти последние «успехи», о которых так любит писать местная пресса, не могут иметь даже отдаленного отношения к русской драме, а имеют отношение, скорее, к личным творческим амбициям и пристрастиям г-на Славутского. Мюзиклы и кафешантанные постановки, которые с успехом проходят на гастролях во Франции, возможно, улучшили материальное положение отдельно взятых сотрудников театра, но не решили главной проблемы: проблемы сохранения русской культуры в Татарстане"?
Театр Славутского? Это естественно, театр не может пройти мимо личности. Что значит художник без амбиций? Кому он нужен? А зачем тогда я творю? Зачем собираю людей, трачу силы и нервы? Для того чтобы высказать свой взгляд на произведение. А что значит не русская драма? В нашем репертуаре из 24 названий 16 — русская драматургия. Все, что мы делаем, это в традициях русской культуры. Я ведь другой культуры и не знаю. Я вырос на русском театре, на русском языке, на русской литературе. А профессию я получил из вторых и третьих рук после Станиславского. У меня в театре идут пьесы Гоголя, Чехова, Пушкина, Зощенко, Островского, Булгакова, Вампилова. Это какой театр, какая драматургия? Все наши музыкальные спектакли сугубо драматические, они обладают мощным сюжетом, хорошей драматургией. А музыка в них выступает как момент синтетического целого. Мы — русский психологический театр. Театр, направленный к сердцу человека. Сегодня нельзя быть скучным, поэтому наши постановки предполагают яркие театральные формы, зрелищность, музыкальность. Мы противостоим массовой культуре на своей территории, используя их средства работы. Яркая форма спектакля для меня не искусственное понятие, я так думаю, я так мыслю. И любая постановка будет окрашена темпераментом, амбициями и пристрастиями художника Патракова и режиссера Славутского.
Вот я читаю этих сегодняшних критиков, которые пишут о новых главных режиссерах, приехавших в Казань, и не могут успокоиться и упоминают Славутского. Во всяких контекстах Славутского «шерстят». Я с ними в спор не вступаю, не общаюсь. Пусть пишут. И хорошо, что пишут. Главное — замечают. Значит, мы чего-то стоим, значит нас видно. Наш театр имеет свое лицо, нас уважают, тепло принимают на гастролях. Выступая по каналу «Культура», руководитель Фестиваля русского искусства в Марселе сказал, что каждый год, когда театр Славутского приезжает, на него идут зрители. Я этим не обольщаюсь. Просто знаю, что я еще не творческий импотент. Я знаю, сколько еще могу сделать.
Вы более 35 лет работает в паре с художником Александром Патраковым. С одной стороны такое сотрудничество уникально, многолетнее совместное творчество дает возможность легче понять друг друга. Но не приводит ли это к застою?
Понимаете, если художник человек творческий, то никакого застоя не будет. Бездарный художник может сделать один спектакль, а со второго начнется застой. Можно сказать, что все спектакли Александра Патракова похожи. А можно и по-другому — это стиль, манера художника. Я считаю, что у театра должен быть свой почерк, свой стиль, своя манера. Конечно, интересно, когда все спектакли разные, но они все равно объединяются одним общим началом, все равно чувствуется рука художника. У Патракова все спектакли разные. В его работах есть такие вещи как подлинность, внимание к деталям. Все определяет талант. И если человек творчески относится к делу, то это уже не застой.
Александр Яковлевич, в прошлом году на открытии памятника Василию Качалову вы выразили надежду, что в Казани будет проходить Качаловский фестиваль. Нужен он нашему городу? Каким планируется его сделать?
Идею организации в Казани Качаловского фестиваля наш театр вынашивает давно. Вопрос упирается в финансирование. Мы планируем, что это будет фестиваль драматического театра. Полагаю, что Казани такой фестиваль нужен. Необходимо, чтобы наши зрители понимали основные тенденции театрального процесса, которые существуют в стране, видели, куда движется театр, как он развивается в наше время. У нас была договоренность с лучшими театрами страны — с БДТ, с Малым театром, с «Современником», с театром Генриетты Яновской, с ленинградским Малым драматическим театром. Многие театры любят привезти спектакли похуже и попроще, чтобы самим на этом фоне выделяться. Мы в этом плане абсолютно не комплексуем. Наша задача — показать казанскому зрителю лучшие образцы театрального искусства России. Все ведь познается в сравнении. Увидев лучшие спектакли, наши зрители будут понимать, что мы делаем и чего мы стоим.
Выдающийся русский актер Василий Качалов начинал свой творческий путь в нашем городе. Когда-то в Казани по инициативе Игоря Ингвара ежегодно проходили Качаловские дни, артистам за лучшую роль сезона вручалась внутритеатральная премия имени Качалова — единственная, аналогов которой не было ни в одном театре России. Сегодня в театре сохранились эти традиции?
Когда я пришел в театр, никаких Качаловских дней уже не было. Традиция отмечать день рождения Василия Качалова в театре существует. А в прошлом году мы смогли установить в фойе-атриуме театра памятник Качалову. Для этого понадобилось приложить огромные усилия, нам помогло министерство культуры РТ, президент поддержал. Ведь сначала мы придумали приз Качаловского фестиваля, свой «Оскар». Он задумывался в виде статуэтки Качалова в образе Чацкого. Пока вопрос с фестивалем решается, мы воспользовались ситуацией и установили бронзовую скульптуру Василия Качалова. Памятник уникальный, первый в России. Теперь мы включили наш фестиваль в план, нас поддержали премьер-министр, министр культуры. Хватило бы сил.
Александр Яковлевич, расскажите, что в последнее время вас особенно потрясло, удивило, запомнилось, что произвело сильное эмоциональное впечатление?
Особо сильных впечатлений нет. Я люблю фильмы Эмира Кустурицы. Это действительно талантливый человек, выдающийся художник. Вот несколько дней назад в очередной раз пересмотрел его фильм «Жизнь прекрасна». Колоссальное жизнелюбие этого режиссера всегда настраивает меня на работу, хочется делать спектакль, хочется думать, дышать, жить. Фильмы Кустурицы театральны, саркастичны, музыкальны, самоироничны. Вот такого театра мне хочется, как театр Кустурицы, мне он близок. Имеет он отношение к русской драме? Имеет. Абсолютно имеет. И не правы наши русофилы, так называемые специалисты «по русскости», кричащие, что у нас особый путь развития. Да никакого особого пути у нас нет! Человек в любой стране остается человеком, он так же любит, так же ревнует, так же переживает. Вот мы думали, что французы не поймут спектакль «Американская шлюха, или Путешествие по России с папой-алкоголиком». Но зрители в Марселе так же плакали, и «браво» кричали, я думал, что потолок обвалится. Какой особый путь? Я глубоко убежден, что это путь любви, добра и красоты. Искусство именно это должно нести людям. В каком угодно виде — в эстетике безобразного, в эстетике сарказма. Мы должны помочь человеку выжить в наше непростое время. В этом задача искусства.
Сообщить об опечатке
Текст, который будет отправлен нашим редакторам: