В нашей стране большинство серьезных состояний сделаны в сырьевом секторе экономики или в ходе дележа государственного имущества. Однако, как и у любого современного успешного предпринимателя, который «сам сделал себя», в биографии Айрата Хайруллина есть свои «неясные места». О бизнесе братьев Хайруллиных ходит немало легенд. Что из этого правда, а что ложь? Об этом беседа главного редактора газеты «Восточный Экспресс» с генеральным директором ОАО «Пивоваренная компания «Красный Восток».
Айрат Назипович, сейчас республиканские СМИ много говорят о планирующейся продаже «Красного Востока» за 500 миллионов долларов. Что это — просто слухи или нечто большее?
С того времени, как я начал заниматься предпринимательством, я не продал ни одного направления своего бизнеса. И сегодня все они самодостаточны и эффективно развиваются. На 147 моих предприятиях ныне работают 10 320 человек. Суммарный оборот за 2002 год составил порядка 40 миллиардов рублей. Эти цифры говорят сами за себя.
Конечно, всегда интересно, сколько ты стоишь и сколько готовы заплатить за твой бизнес. Но если говорить о продаже пивоваренной компании «Красный Восток», то не надо путать желание купить и желание продать.
А кто хочет вас купить?
В прошлом году на пивоваренном рынке России произошло интересное событие: купив за 400 миллионов долларов в Питере компанию «Браво», в страну пришел один из крупнейших мировых игроков — интернациональная компания «Хайнекен». У нее в мире порядка 200 заводов. С этого момента на нашем рынке началось жесткое оживление. И ко мне посыпались факсы, предложения от всех. Очень серьезный интерес начали проявлять уже с марта прошлого года. Приезжали и топ-менеджеры «Хайнекена»…
Я слышал, что вы с ними просто не сошлись в цене?
Нет. У них руки потеют, когда они уговаривают, и сумма, которую они готовы заплатить, значительно превышает все предлагаемые цифры. Но… Мне 32 года. Ну, допустим, получу я сегодня миллиард долларов. Что мне делать с этими деньгами? Вкладывать в другое направление — все равно что менять шило на мыло. А просто сидеть и отдыхать — мне неинтересно. Даже когда я бываю за границей, максимум на пятый день мне становится тоскливо…
Какие тенденции на российском пивном рынке? Как идет борьба брэндов, и какова здесь ниша «КВ»?
У нашего рынка огромный потенциал роста. Поэтому сюда и хлынули мировые лидеры пивоварения с большими деньгами. И это привело чиновников к мысли, что в пивоварении зарабатываются слишком большие деньги, и надо бы побольше с этих денег получить. Последние три года российское правительство каждый год на 25 процентов повышают акциз. И прошлом году подняли… Тогда мы, российский союз пивоваров, заявили, что это в принципе невозможно. Инфляция в стране ожидается 12−14 процентов, цена на пиво в целом по отрасли выросла на 6 процентов, а акциз — на 25…
Я считаю, что правительство перегнуло палку. В результате мы имеем, начиная с августа прошлого года, большой регресс. Даже такой лидер, как «Балтика», за четвертый квартал прошлого года имел, по-моему, минус 24 процента по сравнению с аналогичным периодом предыдущего года. А сейчас уже пошли разговоры о поднятии акциза на пиво на 50 процентов…
На самом деле алкогольное лобби в России так влиятельно?
Порядка десяти авторитетных депутатов — выходцы из алкогольной отрасли. Это не может не играть свою роль.
В таком случае напрашивается логичный выход — в противовес организовать в Думе пивное лобби. Самому туда избраться на грядущих выборах… Слухи о том, что вы приняли такое решение, уже ходят по Казани.
Считается, что мир держится на трех китах — азарте, политике, любви. И бизнес для меня — это форма азарта. Для себя я сделал вывод, что политикой заниматься мне неинтересно, во всяком случае, сегодня.
Тем не менее вы — депутат Госсовета. А это уже политика…
Конечно, если ты живешь, ты уже где-то занимаешься политикой, а если ты занимаешься бизнесом, да еще и крупным, — тем более… Как известно, весь прошлый год прошел под знаменем борьбы федерального прокурора Звягинцева за роспуск Госсовета РТ под предлогом несоответствия Конституции Татарстана Конституции России, хотя последняя была принята позже. И когда встал вопрос о том, что в случае самороспуска Госсовета осенью будут проходить выборы в Госсовет и в Госдуму в одно и то же время, я решил, что, наверное, буду баллотироваться в Думу.
Но так как Госсовет отстоял свое право на жизнь, то сегодня, с одной стороны, я не вижу для себя необходимости идти в Госдуму, а с другой — вопрос остается открытым. И сдерживает меня от борьбы за мандат депутата Госдумы лишь то, что мне интересна жизнь именно здесь, в республике. Интересно создавать новое, изменять ситуацию к лучшему, расчищать другим путь к успеху.
Многих сегодня волнует вопрос: кто сегодня является основным акционером холдинга «Красный Восток»? Или это коммерческая тайна?
Я никогда этого не скрывал и не стеснялся этого вопроса. Когда в 1996 году я возглавил пивоваренный завод «КВ», в то время ОАО «КВ», на предприятии была очень сложная ситуация. Самое ходовое пиво имело рентабельность 0,1 процента, а последние три месяца предприятие работало в убыток. Были большие долги перед бюджетом. Первое, что мне пришлось сделать, — это буквально на второй день перечислить сюда 2 млрд. рублей…
Когда я разгреб первые проблемы на предприятии и к июню доходы у нас стали превышать расходы, я для себя сделал вывод, что или я становлюсь собственником этого предприятия, или ухожу. Три очень серьезных разговора состоялись, прежде чем я согласился возглавить предприятие. И главное, что побудило меня согласиться, — письмо акционеров ОАО «Красный Восток», в котором совет директоров выразил желание, чтобы я возглавил предприятие, которое уже три месяца было без руководства.
К сентябрю у меня уже было 31−32 процента акций. Часть акций собрали, просто объявив покупку… А в августе 1996-го по решению общего собрания акционеров была произведена эмиссия, и крупным акционером «Красного Востока» стал «Эдельвейс», который принадлежит мне с братом. А где-то в ноябре на меня вышел партнер покойного Айбятова, который или унаследовал, или выкупил у семьи его пакет акций. Он предложил мне этот пакет. Цена была дорогой, но я согласился. Таким образом, уже к концу 1996 года у нас было более 60 процентов акций, то есть контрольный пакет. И я уже, не боясь, начал вкладывать деньги в предприятие.
Кстати, как шло следствие по делу Айбятова? Это вас интересовало?
Когда я возглавил предприятие, я был озабочен этим вопросом, встречался с семьей, с женой покойного Айбята Магомедовича. Привез ей пакет с приличной суммой денег… Конечно, я интересовался у нее, что, как и почему произошло, но она не могла помочь, потому что незадолго до гибели Айбятова они развелись. Тем не менее, определенные ключи к разгадке она мне дала. В общем, по этой ситуации для меня вопрос был ясен уже к концу лета 1996 года. Следствию, я думаю, тоже… Но ведь мало знать, кто убил, важно еще и доказательства иметь.
Кстати, сейчас у вас в отрасли перестали стрелять? Одно время было…
По-моему, три смерти было в отрасли… Я очень рад тому, что за все то время, что я занимаюсь бизнесом, не потерял ни одного близкого мне человека. Я об этом могу говорить с гордостью, но все-таки стучу по дереву, потому что боюсь зарекаться. Никогда не знаешь, где упадешь.
У вас, говорят, мощнейшая служба безопасности, вас постоянно сопровождает джип с охраной…
То, что сопровождает охрана, — еще не показатель мощнейшей службы безопасности. Хотя у нас она действительно мощная. А как иначе, если имеешь такой огромный бизнес? Сегодня в 48 городах мы имеем представительства, в 28 тысяч торговых точек развозим продукцию… А там в любой момент может поменяться владелец. А ведь если кому-то даешь продукцию на реализацию, надо быть уверенным, что завтра ты вернешь свое…
Говорят, что успех вашего бизнеса обусловлен тем, что вы находитесь в каких-то родственных связях с мэром Казани.
Когда я начинал заниматься бизнесом, говорили, что я родственник главы администрации Приволжского района — в этом районе я окончил школу, там начинался и мой бизнес. Затем, когда «Эдельвейс» стал появляться в разных районах Казани, действительно, стали говорить, что я родственник мэра. А года два назад узнал новость: я — родственник Шаймиева… Все идет к тому, что стану племянником Путина.
Людям свойственно такими вещами объяснять чьи-то успехи. У нас вообще страна очень интересная. По щучьему велению, по чьему-то хотению может печка поехать, на которой Емеля сидит. Или золотая рыбка махнет хвостом — вот тебе и удача. Никто и слушать не станет о том, как человек сначала хорошо учился в школе, потом с отличием окончил экономический факультет института и занялся бизнесом. Кому, например, интересно, что мой рабочий день начинается в 8 утра и заканчивается в полночь? Гораздо увлекательнее предположить, что я — чей-то родственник.
Хорошо, тогда другой вопрос: кто из братьев Хайруллиных главный?
У нас с самого начала бизнес возник как семейный. Мы полностью доверяем друг другу — это очень важно. И мы никогда не пытались делить деньги. При равных правах мы разделили полномочия. Сейчас я занимаюсь стратегией, развитием новых направлений, а Ильшат — организацией продвижения товаров, маркетинговой политикой и выстраиванием брэндов. Но если говорить о том, кто кому не дает жить спокойно, то это, наверное, я. Брат мне часто говорит: «Когда же ты, наконец, успокоишься?»
А мне интересно чтобы бизнес рос и в глубину, и в ширину — в новые направления.
И при этом вы, как владелец группы предприятий, активы которых превышают миллиард, фактически являетесь первым в Татарстане легальным долларовым миллиардером. Я не ошибаюсь?
В общем, действительно, миллионеров в республике много, миллиардеров, я думаю, нет. Это совершенно другие финансовые потоки, их невозможно держать в тени… Я не задумываюсь, миллиардер я или нет. Для меня главное, что я с утра с удовольствием бегу на работу, а спать ложусь с одной мыслью: поскорее бы наступило завтра. Мне кажется, что счастье, которое приносит занятие любимым делом, дороже денег. Мы создаем определенную конкуренцию, от которой выигрывают все. Чем больше компаний, тем больше потребность в кадрах; чем выше конкуренция у работодателей, тем больше зарплата у работников. Нужно создать движение, и я считаю себя счастливым человеком, потому что у меня это получается.
Расскажите, пожалуйста, о тайне красного дома у понтонного моста. Говорят, он принадлежит вам. А там кто-нибудь живет?
Да, это наш дом, на две семьи. Это почти 5000 квадратных метров, 25-метровый бассейн, полтора гектара земли. Этот дом построен как показатель того, что здесь наши корни, что этот город, республика для нас родные, что нас здесь нравится жить. Мы развиваем здесь бизнес, и пусть все видят, что мы не собираемся, заработав деньги, куда-то уезжать и увозить с собой богатство. И мы очень хотим, чтобы хорошо жилось не только нам, но и всем татарстанцам…
А сегодня я пока живу на даче, в Боровом Матюшино — там ближе до работы. Там мы, две семьи, живем на одной территории. У нас там пять детей бегают, из них трое — мои. А в том красном доме мы часто бываем. Когда не очень напряженный график работы, я езжу в бассейн. Сейчас дети ходят в школу, и наши жены просят нас перебраться туда. Наверное, будущей зимой мы так и сделаем, хотя мне нравится жить на природе.
Этот дом никогда не будет продаваться, этот дом — наши корни. В отличие от людей, которые, не имея официально доходов, тайно строят коттеджи за городом и переписывают их на каких-то родственников-бизнесменов, мы принципиально построили дом открыто, официально, на каждый кирпич и забитый гвоздь есть документ. Мы подчеркиваем таким образом, что не боимся инвестировать в родной город. Мы же могли построить на эти деньги виллу где-нибудь в Испании или на Лазурном берегу…
А там у вас нет домов?
Нет. Хотя там такой дом обошелся бы дешевле, потому что климат другой. Не надо таких энергосберегающих технологий… Но тут есть интересный момент. Всю прошлую неделю, например, я провел в Южной Америке. У меня за шесть дней было 13 перелетов: был в Бразилии, Аргентине, Парагвае… А уже на четвертый день у меня началась аллергия, очень сильная. По опыту я знаю, что когда самолет влетит в российскую зону, у меня все начнет проходить. Так и случилось.
Я так понимаю: мое предназначение — жить и работать в этой стране, в этом городе. Хотя, когда добиваешься такого уровня бизнеса, надо уезжать в Москву. Оттуда удобнее управлять такой большой компанией, включающей сегодня 17−18 разноплановых направлений. Но мы, как видимо, строим наши заводы, дома, магазины в Татарстане. И даже тем направлениями, которые имеем за пределами республики, управляем отсюда, из Казани.
В Татарстане уже два года действует программа поддержки малого бизнеса. Успехов, к сожалению, пока особых нет. И в этой связи интересно ваше мнение — мнение человека, который от торговли ящиками пива поднялся до уровня создания огромного бизнеса. По-вашему, кто-нибудь из предпринимателей новой волны может повторить путь братьев Хайруллиных?
Я мечтал бы, чтобы как можно больше людей повторяло наш путь. Не говорю: «повторили», потому что мы еще не закончили… Вообще, мне очень приятно, что у нас в Казани уровень рыночной торговли — один из самых развитых в России. И очень приятно, что законодателем моды здесь выступил «Эдельвейс». Нам повезло, что мы живем в эпоху перемен. Тем, кто хочет чего-то достичь, я бы посоветовал внимательнее изучать все, что происходит вокруг. Всегда что-то меняется и рушится, а начинается все с малого. И чем больше вкладываешь энергии, любви и средств, тем больше плодов пожинаешь.
А есть еще какие-то фирменные рецепты ведения бизнеса от братьев Хайруллиных?
Я вам скажу, что, когда у меня уже было больше миллиона долларов, мой водитель зарабатывал больше, чем я тратил на себя и семью. Я убежден, что работники всех профессий, которые есть в моем бизнесе, должны получать на 10−30 процентов больше, чем на любом другом предприятии. При этом лучше себя ущемить, но больше денег пустить в развитие — это главное, что позволяет раскрутиться на начальном этапе. Еще всем предпринимателям желаю большей уверенности в себе, и… пахать. Снова акцентирую: там, где начинаются ковры, бизнес кончается.
По поводу прошлогоднего праздника пива, вокруг которого было так много страстей. Как вы сегодня оцениваете ту ситуацию?
Конечно, обида была. Чтобы понять это, надо поставить себя на место человека, который каждый год платит налогов более миллиарда рублей… Предыдущий праздник пива понравился казанцам, он собрал народу больше, чем даже в Москве. Мы очень большие деньги потратили ради того, чтобы устроить его снова. И он был согласован задолго до проведения со всеми службами Казани. Так получилось, что совпал с последним звонком. Если бы нам раньше сказали, чтобы переиграть на другой день, мы бы переиграли, нет вопросов. Но когда уже были заказаны группы и заплачено 100 с лишним тысяч долларов…
Самое обидное — «Красный Восток» тогда много ругали. За какие-то две недели критики мы потеряли 13 процентов казанского рынка. Многие простые люди считали, что мы проводим этот праздник, чтобы заработать деньги на продаже пива. Смешно! Ни о какой окупаемости не могли быть и речи. Мы 11−12 миллионов рублей только прямых потерь имели от несостоявшегося праздника. Но и это ничто по сравнению с тем потерями, которые мы понесли из-за того, что некоторые казанцы отвернулись от нас. А если посчитать налоговые потери республики! Даже сегодня мы вернули себе лишь 3 процента рынка. Зато на 10 процентов увеличилась доля наших конкурентов. От этого проиграла республика, а выиграли другие области.
Мне приходилось слышать от некоторых предпринимателей, что, мол, пивной бизнес, конечно, хорошо, молодцы ребята, такую долю рынка в России завоевали… А не слабо ли Айрату Хайруллину взяться за «КамАЗ», поднять предприятие?
Сергея Когогина я считаю талантливым руководителем… А вот если говорить о другом предприятии, то в принципе — да. Любое предприятие можно поднять. Я, когда пивоварением занялся, не имел никакого опыта пивовара. Но сегодня о технологии я, по сути, знаю все. В этом и заключается главная причина успеха. Развивается именно тот бизнес, которым ты занимаешься, которым ты начинаешь жить. Если это интересно, любое предприятие можно поднять, любое направление бизнеса можно развить, и ресурсы на это найти в любых размерах…
Сообщить об опечатке
Текст, который будет отправлен нашим редакторам: