В центре внимания в постановке традиционный любовный треугольник (Роден, его жена — Роза Бере, и возлюбленная — Камилла), который раскрывается совсем не традиционным образом. Муки любви, ревности и страсти в балете сплетаются с творческими терзаниями, ведь муза Родена — Камилла — тоже художница, дарившая своему возлюбленному свою красоту, молодость и гениальность, но вынужденная приносить в жертву свой талант.

Конечно, любовь двух гениев обречена, и каждый из персонажей испытывает непомерные страдания, выраженные динамичными, ломанными, резкими движениями — движениями безумия и отчаяния.

Как резко они контрастируют с пластическим языком любви — труппа Бориса Эйфмана очень точно владеет им, чтобы донести внутреннее состояние персонажа, показать психологизм его души. В моменты творческого экстаза герои словно отрываются от земли, перестают быть «земными» людьми — они порхают, они летят. В любви, наоборот, движения персонажей становятся мягкими, будто выплывающими один из другого.

Интересно, как танцоры — Сергей Волобуев (Роден), Мария Абашова (Камилла) и Лилия Лищук (Роза Бере) — в дуэтах сливаются в единый ком чувств и движений, порой глаз не успевает уследить, чья рука взмыла вверх — его или ее… или их обоих?

Особый антураж постановке предают не искусственные декорации, а живые статуи, которые на протяжении всего спектакля «рождаются» гением Родена. Именно «рождаются», потому что другого описания здесь не подобрать. Люди ли это, изображающие статуи? Или же статуи, притворившиеся людьми? Завороженный зритель выражал свой немой вопрос аплодисментами, которые неоднократно возникали на протяжении всего спектакля.

Необычная пластика, такая, какой не увидишь в классическом балете с его строгими, ограненными формами — первая, вторая, третья позиция — становится главным способом отражения главного любовного и творческого конфликта балета. Герои и ползают, и заламывают руки, и вскидывают ноги в самых неожиданных вариациях. Такая хореография обнажает душу и помогает увидеть самое сокровенное.

Сюжет балета «Роден» автобиографичен, поэтому, не прочитав предварительно программу или биографию скульптора, зритель может оказаться не совсем готовым уловить все грани сюжета этого спектакля. Наверное, не случайно, столь пространным было вступительное слово, которое стало экспозицией, познакомившей зал с творческой судьбой Родена.

Не смотря на спавший к финалу фестиваля ажиотаж прессы, нельзя сказать о такой же закономерности среди зрителя. Наоборот, в коридорах до начала спектакля и в антракте было даже сложно перемещаться, всюду был зритель — нарядный и торжественный.

Как отмечает Владимир Яковлев, балетмейстер театра, казанская публика очень образована в хореографическом смысле, в знании балета.

«В значительной степени этому способствуют предыдущие фестивали, а также наши спектакли, которые проходят на высоком художественном уровне. Наш зритель готов смотреть и новые произведения, и новых авторов, если это сделано на профессиональном уровне и исполняется профессиональными актерами», — отмечает он.

Что интересно — зритель не только уже освоился в классической и современной хореографии, но и за многие годы привык к сложившейся структуре фестиваля, финальным аккордом которого все эти годы становился Гала-концерт.

«Почему бы нам не сделать так, как мы сделали сейчас? — комментирует Владимир Яковлев, — XXVIII лет у нас был заключительный концерт, а в этом году появилась возможность именно в эти сроки пригласить Эйфмана. Может, идея приживется, и мы будем ее как-то чередовать с Гала-концертами…но мы, безусловно, не откажемся от Гала-концертов, как завершающих аккордов фестиваля».

А все-таки в этом году фин
альным аккордом станет «Роден» Бориса Эйфмана, оживший с музыкой импрессионистов — Жюля Массне, Камиля Сен-Санса и Мориса Равеля, которые создавали свои произведения на рубеже XIX—XX вв.еков. В одно время с великим Роденом, который воплотил жизнь и движение чувства в своих изваяниях.

Валерия Манжелиевская,

Фото автора