Участники конгресса, прошедшего в МГУ под эгидой ассоциации юристов, выразили недовольство уголовным законодательством. Они предлагают ввести понятие «злодеяние», которое предусматривало бы каторгу для террористов, наркоторговцев и убийц детей.

Бессрочные каторжные работы, тяжкий физический труд без амнистии, свиданий, переписки, информации об осужденном — именно такой вид наказания предлагает ввести в уголовное право глава комитета Совета Федерации по конституционному законодательству и заслуженный юрист России Алексей Александров. По его мнению, каторжные работы могли бы, по сути, заменить смертную казнь.

Борис Пантелеев, эксперт TatCenter.ru по правовым вопросам, правовой эксперт Московского бюро по правам человека, член рабочей группы по противодействию экстремизму при Генеральной прокуратуре РФ, соучредитель Агентства правовой информации «Человек и закон» считает, что использование в уголовном законе понятия «злодеяние», объединяющее разные по своей сути преступления, может повлечь за собой совершенно непредсказуемые последствия:

— Дискуссии о реформировании отечественной судебной системы, правоохранительных органов и свода действующего законодательства идут в научной среде многие десятилетия. По мнению некоторых экспертов, необходима дальнейшая либерализация наказания за преступления небольшой тяжести, другие учёные и многие практики призывают к существенному ужесточению уголовных репрессий за тяжкие преступления.

Практика показывает, что весьма непредсказуемо и даже опасно, когда современные законодатели пытаются из самых благих побуждений вносить в правовые нормы, криминализировать во многом абстрактные научные понятия. Так, например, введение термина «экстремизм» в уголовный кодекс России совершенно не упростило участь правоприменителей. Известно также, какие сложности вызывает имплементация универсального понятия «коррупция» в российскую систему права. В связи с этим, совершенно непредсказуемые последствия может повлечь широкое использование в уголовном законе понятия «злодеяние», которым предполагается объединить такие очень разные по своей сути преступления как терроризм, наркобизнес, убийства детей.

Традиционно многие века термин «злодеяние» используется в России писателями и журналистами как универсальное моральное оценочное понятие, предполагающее последующую конкретную оценку степени вины лица, которую вправе дать только суд. Попытки обвинить СМИ в нарушении презумпции невиновности в этих случаях обычно не приводят к успеху — считается, что термин «злодеяние» в русском языке является столь широким и оценочным, что включает в себя как весьма пограничные с точки зрения законодательства и морали сексуальные домогательства на работе, так и факты геноцида или экоцида.

Юристы как профессионалы не могут позволить себе такие общие «резиновые» формулировки, их работа заключается именно в том, чтобы детализировать степень вины, разложить всё «по полочкам», определить наказание не просто по конкретной статье УК, а даже по строго определённой части этой статьи.

Также критически следует отнестись к идее реанимировать давно и неслучайно забытый вид наказания — каторжные работы без срока, под которыми подразумевается особо тяжкий принудительный физический труд, без амнистии, помилования, свиданий, переписки, информации об осужденном для родственников. Отказ от такой меры наказания как и от принудительного труда вообще был мотивирован международно-правовыми обязательствами государств, которые считают себя правовыми, а значит признающими приоритет прав человека и исключающими все виды пыток, бесчеловечного обращения со своими гражданами, пусть даже и преступившими закон.

Каторга по своей сути имеет приоритетной целью не просто изоляцию преступников от общества, но и возмездие путем заведомого причинения им не только моральных, но и физических страданий. Это архаичное наказание всегда носило характер тотального устрашения, что неприемлемо для правовых традиций современных европейских стран. Сегодня оно невозможно даже с точки зрения неприемлемых условий труда персонала — надсмотрщиков, которые обязаны были бы осуществлять в силу специфического статуса такие массовые экзекуции, то есть сами совершать служебные преступления.

Никаким прокурорским надзором, парламентским и ведомственным контролем такие фундаментальные изъяны каторги с точки зрения современных международных стандартов не устранимы.