Экспертное сообщество уже давно перемывает косточки творцам энергореформы, не забывая подвергнуть сомнению принятые ими планы развития. Но если раньше это, как правило, были отдельные реплики аналитиков, тонувшие в благостном потоке официоза, то теперь общее недовольство ситуацией в электроэнергетике вышло на новый уровень: протест принял организованный характер, бизнес-сообщество впервые выступило единым фронтом с претензиями к властям. Произошло это в Красноярске, где под эгидой Союза промышленников и предпринимателей прошла конференция, посвященная реформированию электроэнергетики.

Естественно, главная проблема, которой озабочена деловая общественность, — галопирующий рост цен на энергию. Непосредственно в Красноярском крае, по данным местного отделения РСПП, только за первые месяцы 2011 года цены выросли на 40−90\%, что составило от 3,5 до 6 рублей за киловатт-час в денежном измерении. При этом дефицита электроэнергии, по крайней мере в Красноярском крае, как не было, так и нет.

Предприниматели и местные власти выдвинули ряд предложений по решению этой проблемы. В частности, они предлагают подготовить ряд документов, ограничивающих рост цен на электроэнергию в пределах прогнозируемой инфляции, упрощающих методику расчета тарифа, чтобы потребители понимали механизм его формирования, а также дифференцирующих цены в зависимости от климатических условий и географического положения. Кроме того, красноярцы потребовали установить жесткий контроль за использованием инвестиционных средств энергетиков. Был поставлен вопрос о формировании стандартных критериев оценки целесо­образности и экономической эффективности инвестпрограмм — например, на основе прогнозов роста производства и потребления.

По итогам конференции ее участники подготовили коллективное письмо президенту Дмитрию Медведеву, где указали на проблемы в отрасли и предложили некоторые варианты их решения (см. таблицу 1). Красноярская инициатива показательна организованной борьбой бизнеса против реформы, которую он считает проваленной. И это не фронда, а скорее попытка выработать разумное решение.

Ток-потрошитель

Заместитель министра экономразвития Андрей Клепач обещает предельный рост тарифов на электроэнергию в размере 9−11\% по итогам 2012 года, 7−10\% в 2013-м и 9−11\% в 2014 году. Однако это «средняя температура по больнице». Для отдельных групп потребителей, в первую очередь промышленных, и для отдельных регионов ситуация выглядит просто катастрофической. Директор торгового предприятия «Агромаг» Елена Зимарева говорит: «Рост цен на энергию чудовищный. Только в этом году в январе цена у нас выросла на 37 процентов, в феврале — на 42 процента, а в марте — на 51 процент! Мало того, не дают на руки счета-фактуры за апрель, май, июнь». Особенно быстро тарифы повышаются в рознице. Заведующий лабораторией Института систем энергетики им. Л. А. Мелентьева СО РАН Сергей Паламарчук объясняет: «Тарифы на собственно энергию относительно невелики. Однако в ходе распределения и сбыта конечному потребителю они вырастают: например, в Красноярске на 360 процентов, в Бурятии — в пять раз». Представители науки и бизнеса Красноярска заявляют: дорогая энергия убивает экономику (см. график 1).

По словам директора департамента информационного взаимодействия компании «Русал» Алексея Кочешкова, «дороговизна электроэнергии может привести к тому, что не только не будет существенного роста потребления энергии, но замедлится экономическое развитие. Потери ВВП к 2015 году при нынешних тенденциях могут составить, по нашим оценкам, до восьми процентов» (см. таблицу 2).

Один из доводов энергетиков, ратующих за повышение тарифов, таков: дорогая энергия стимулирует развитие энергосбережения и тем самым содействует модернизации страны. Однако на деле ситуация складывается скорее обратная (см. график 2). Видя уменьшение платежей со стороны потребителей, вкладывающихся в энергосбережение, энергетики стараются всеми правдами и неправдами повысить контрактные цены, чтобы вернуть поток платежей на прежний уровень. Комментирует Борис Ходюков, заместитель технического директора Красноярского завода цветных металлов им. В. Н. Гулидова: «Мы осуществляем инвестиции в энергосбережение, но все равно имеем проблемы с заключением договоров: наша себестоимость постоянно растет из-за тарифной политики энергетиков». Ему вторит генеральный директор ФГУП «Германий» Олег Подкопаев: «Энергосбережение позволит сэкономить до 40 процентов потребления. Но тарифы эту экономию все равно съедят». Подытоживает генеральный директор агропредприятия «Солгонское» Борис Мельниченко: «Энерго­сбережение практически бесполезно. Все, что будет сэкономлено на новом оборудовании, будет съедено тарифами. За семь лет мы снизили потребление энергии на 30 процентов в физическом измерении. Но в деньгах получили рост в 300 процентов».

Разумеется, ни о каких стимулах к модернизации страны тут говорить не приходится. Напротив, отмечает Мельниченко, с такими тенденциями не за горами архаизация того же сельского хозяйства: «Двадцать лет назад механическая сила обходилась в 4 копейки, электрическая — в 1 копейку. Сейчас они сравнялись и обходятся нам по 6 рублей. Скоро ручной труд может стать дешевле электроэнергии».

При этом, как утверждает Елена Зимарева, за эти деньги потребители даже не получают качественного обслуживания: «ТГК-13 саботирует подключение к сети новых объектов. Уже до ста зданий на очереди. И ни одного положительного решения за весь прошлый год! Жуткая бюрократия, мурыжат так, что изменить подключенную мощность нельзя даже в сторону уменьшения».

Уймите их

С точки зрения участников красноярской конференции, реформа электроэнергетики с треском провалилась. Невзирая на проведенную децентрализацию управления и приватизацию, отрасль оказалась предельно монополизированной и работает на завышение тарифов даже тогда, когда для этого нет никаких оснований. Например, как рассказывает Олег Подкопаев, «ТГК-14 покупает уголь у СУЭК. То есть у самой себя. По цене в пять раз выше себестоимости».

Участники конференции предлагают свои варианты решения ценовой проблемы. Например, министр промышленности и энергетики Красноярского края Денис Пашков считает целесообразным вывести ГЭС из-под рыночного цено­образования и ввести долгосрочные контракты в тепловой генерации. Алексей Кочешков предлагает сделать ставку на долгосрочные контракты и жесткий контроль за тарифами через спотовые биржи, а также раздробить энергетический рынок страны по региональному принципу, подобно США, где существуют различные энергетические пулы с разными ценами. В регионах, подобных Красноярскому краю, это должно служить компенсацией удаленности от основных рынков и холодному климату в борьбе за конкурентоспособность продукции. Борис Мельниченко настаивает на введении отраслевых различий: «В животноводстве электроэнергия связана с теплом. Нужно из этого выводить какие-то коэффициенты для отрасли, если мы не хотим потерять свое животноводство».

И все требуют покарать монополии и убрать лишних посредников. В частности, необходимо ликвидировать механизм так называемой последней мили. По мысли представителей бизнеса, в отрасли слишком много посредников, надо стимулировать заключение прямых договоров. Резюмирует общее настроение первый заместитель генерального директора Института проблем естественных монополий Булат Нигматулин: «Расправа над монополиями должна носить показательный характер, быть публичной».

Пока же, по словам руководителя департамента исследований ТЭК Института естественных монополий Натальи Пороховой,
«в энергетике действует принцип глупости: инвесторы хотят как можно скорее вернуть свои деньги, вложенные в покупку активов, потому что не понимают, что делается в отрасли».

Минэнерго против

Обращение красноярского бизнеса дошло до властей и, естественно, не вызвало энтузиазма у чиновников, которые ответственны за тарифы и цены. Так, введению тарифного регулирования решительно воспротивилось Минэнерго. В качестве обоснования была дана ссылка на федеральный закон от 26 марта 2003 года, который, собственно, и предусматривает полный отказ от тарифного регулирования для всех групп потребителей, исключая население и приравненные к нему объекты. Однако это соображение выглядит скорее отпиской. Первопричина тоже нашлась достаточно быстро. В ответном письме на обращение бизнеса заместитель руководителя Федеральной службы по тарифам Николай Бакаев отметил, что «замораживание цен на энергоресурсы приведет к замедлению обновления энергетического оборудования и снижению надежности поставки энергии в пиковое время, например при наступлении сильных морозов».

Этот тезис энергетиков покоится на некоторых вполне разумных соображениях. В стране есть дефицит электроэнергии, который будет сдерживать экономическое развитие. Для преодоления этого дефицита нужно вводить новые генерирующие мощности (см. график 3). Например, энергостратегия 2009 года предусматривает необходимость прироста мощностей генерации на 70−100 ГВт к 2020 году, что составляет 30−50\% от существующего уровня. На 2030 год в соответствии с той же стратегией должно быть введено 160−220 ГВт новых генерирующих мощностей, что фактически означает их удвоение. Благо энергетики исходят из прогнозов уверенного экономического роста в России в течение ближайших двадцати лет.

Для реализации столь масштабных инвестиционных проектов нужны деньги. С точной суммой пока определиться не могут, но ясно, что это деньги немалые. Принятая в 2008 году «Генеральная схема размещения объектов электро­энергетики до 2020 года»оценивает необходимые затраты в 20,5 трлн рублей. Принятая в 2009 году «Энергетическая стратегия России до 2030 года» чуть скромнее. Она ограничивается потребностью вложить в электроэнергетику 11 трлн рублей.

Другой путь

Однако есть и другое мнение: столь масштабная инвестиционная программа, сопоставимая со знаменитым ГОЭЛРО, России пока не нужна.

Булат Нигматулин отмечает: «В России половина всей электроэнергии вырабатывается на газовых тепловых станциях. При этом КПД газовых ГРЭС в полтора раза ниже, чем современных парогазовых блоков. Мы варварски сжигаем дорогой газ!» По словам Нигматулина, у России пока есть колоссальный потенциал развития энергетики не по дорогому экстенсивному пути, но через сравнительно дешевую интенсификацию.

Например, увеличение коэффициента установленной мощности отечественных тепловых станций на 15−20\%, то есть до среднеевропейского уровня, даст стране дополнительные 180 млрд кВт·ч в год. Без ввода новых станций. Реконструкция паротурбинных блоков до парогазовых, убежден Булат Нигматулин, даст прирост генерации на 100 млрд кВт·ч в год без строительства новых станций. При этом реконструкция газовой станции до парогазовой в три раз дешевле, а продолжительность работ в три раза меньше, нежели строительство нового энергоблока АЭС. Наконец, введение частотного регулирования электроприводов, замена старых электродвигателей и другого оборудования снизит потребление электроэнергии на 100 млрд кВт·ч до 2020 года. А снижение потерь в сетях с реальных 14\% (112 млрд кВт·ч) до нормативных 8\% (82 млрд кВт·ч) обеспечит экономию еще на 30 млрд кВт·ч.

Итого к 2020 году возможности увеличения выработки и энергосбережения могут составить до 400 млрд кВт·ч, или 40\% от выработки 2010 года. По сути, масштабные инвестиционные проекты создания новых генерирующих мощностей станут ненужными. А значит, под них не надо и повышать цены.

И что особенно важно, реализация интенсивного пути развития, по мысли Булата Нигматулина, не потребует сильного роста тарифов: «В 2010 году финансовый объем рынка электроэнергетики оценивается в 1930 миллиардов рублей. Из них на неплатежи пришлось 180 миллиардов, на перекрестное субсидирование — 200 миллиардов. Реально на инвестиционные программы в год потрачено 700 миллиардов рублей. Так что отрасль имеет деньги на самостоятельное финансирование своего развития».

	Предельные цены на электроэнергию: амбиции энергетиков не по силам российской экономике
	Опыт США показывает отсутствие прямой связи между ценой энергии и энергоэфективностью
	В оценках потребностей экономики в электроэнергии нет единства
	Основные предложения властям по регулированию электроэнергетики
	Рентабельность производства на основе параметров Минэкономразвития в отдельных отраслях (\%)

Кудияров Сергей
Expert.ru