Если удастся найти возможности продолжить финансирование программы по внедрению клеточной медицины в Республике Татарстан, которая работает уже второй год, а рассчитана на три года, наша республика окажется «впереди планеты всей». Теперь важно, чтобы наши власти и финансисты оказались на такой же высоте, что и ученые, и не упустили шанс, который дается, может быть, раз в жизни. Возможно, будущее человечества сейчас в наших руках.

Об этом и о других проблемах клеточной, а точнее регенеративной, медицины мы беседуем с профессором Казанского государственного медицинского университета, куратором создания Банка стволовых клеток КГМУ Андреем Киясовым. Чтобы суть проблемы была понятнее, разговор начали издалека.

— Регенеративная медицина занимается восстановлением и лечением больных органов с использованием клеток, причем в этом процессе могут участвовать не только стволовые, но и рабочие клетки, а также биологические матрицы. К примеру, если вставить в поврежденную ткань специальную биоконструкцию, клетки «придут» в эту структуру и заполнят дефект, — рассказывает Андрей Павлович. — К счастью, в последние годы ушли шумиха и «пена», сопровождавшие поначалу проблему стволовых клеток. Сколько тогда было вокруг этого открытия спекуляций, какие только коммерческие услуги по лечению стволовыми клетками всех и вся не предлагались…

Надо отдать должное оперативности Росздравнадзора, в том числе и его татарстанского отделения, которое активно занялось проверкой деятельности кооператива из Набережных Челнов по лечению стволовыми клетками. Сейчас исследование стволовых клеток из сенсации превращается в будничную работу, и слава Богу.

Все научные изыскания, в том числе и в этой области, делятся на два блока: первый — экспериментальный, или изыскательский. В его рамках ведется поиск новых способов и методов лечения, проводятся эксперименты на животных. Второй блок — это клинические исследования, широкие или с ограниченным кругом пациентов. Причем оба блока взаимосвязаны. Наука и практика из века в век рядом.

Скажем, задолго до того, как появилось лекарство «аспирин», люди использовали для избавления от ревматических болей кору ивы. Со временем из нее была выделена ацетилсалициловая кислота. Скрининг шел всегда, медики искали новые препараты. Сейчас уже не верится, но еще двести лет назад лекарства в таблетках считались нонсенсом, сегодня же это привычное средство. Каждый век привносит в медицину свое. Наши современники, в свою очередь, подошли к регенеративной медицине, которая основывается на свойствах организма, на способах его восстановления, заложенных Природой.

Что вы имеете в виду?

— В организме постоянно происходят процессы регенерации. Часть клеток отмирает, и если бы они не восстанавливались, человек бы долго не протянул. Например, обновляются клетки крови, костная ткань. Так, в течение года костная ткань, не меняясь внешне, омолаживается на 20 процентов. За пять лет наши кости обновляются полностью. Это пример физиологической регенерации, которая происходит в течение всей жизни. Но есть еще и репаративная регенерация, примером которой может служить заживление раны на коже. По сути своей, вся регенеративная медицина направлена на то, чтобы найти способы усилить репаративную регенерацию.

Каким же образом?

— Сделать это можно несколькими способами: введением клеток или каких-то ростовых факторов, которые бы начали заново «строить» поврежденную ткань или орган. Надо заметить, что жизнь организма не менее рациональна и любопытна, чем жизнь общества. Здесь действуют свои законы: клетки чрезвычайно чувствительны, они обмениваются друг с другом информацией, как по сотовому телефону. Одна посылает сигнал другой: «Ты должна поделиться, чтобы вас стало много, появилась серьезная работа». Или наоборот: «Вас, подобных клеток, достаточно — целый коллектив, хватит уже размножаться, иначе образуется опухоль». Все эти клеточные процессы тесно связаны.

Задача экспериментального блока — понять механизм всего этого сложного действия, того, как делятся клетки, как они превращаются в рабочие. Причем существуют различные подходы: можно отслеживать взаимодействие клеток, а можно следить за развитием одной из них, ведь из клетки возникает целый организм. Один из действующих на этом уровне биологических законов звучит так: регенерация — это повторение внутриутробного развития. Например, мышца в состоянии регенерировать по тем же законам, по которым она развивается. В любом органе в ходе внутриутробного развития закладывается резерв клеток, которые будут расходоваться в течение жизни.

Когда происходит некоторый прорыв в экспериментальном блоке, то следующий этап — эксперимент на животных. Если экспериментаторы убеждаются, что технология использования клеток или ростовых факторов помогает больным мышам или другим экспериментальным животным, переходят к клиническим исследованиям.

Андрей Павлович, над чем работают казанские ученые?

— Наши исследования ведутся в нескольких направлениях. К примеру, мы добились успехов в экспериментальном блоке, потому что весь мир сейчас работает преимущественно в нем. В частности, пытаемся идентифицировать стволовые клетки пульпы зуба и уже обнаружили фенотип, благодаря которому их можно отличить от других клеток пульпы. В перспективе это приведет к революции в стоматологии. Ведь что происходит сейчас? При кариесе зуб депульпируют, он становится неживым, соответственно в нем прерывается процесс постоянного обновления. Теоретически с помощью обнаруженных нами клеток со временем можно будет восстанавливать целостность зуба, фактически выращивать его заново. Думаю, это настоящий подарок для всех, кто опасается визитов к стоматологу.

Еще одно направление — работа с теми стволовыми клетками, которые уже сейчас широко используются в медицине, в частности, с кроветворными стволовыми клетками. Однако если обычно практикуют простое введение кроветворных стволовых клеток, то медики КГМУ совместно с генетиками КГУ разработали технологию, при которой эти клетки можно модифицировать. Мы вводим дополнительные терапевтические гены, благодаря которым клетка начинает дополнительно вырабатывать специальный белок — фактор роста сосудов. В итоге она не только сама восстанавливает сосуды, но и стимулирует другие клетки в этом направлении. Это чрезвычайно эффективная технология.

Что касается клинических исследований, то принята республиканская целевая программа по развитию клеточной медицины в республике РТ на ближайшие три года. В течение первого года успешно проводились ограниченные клинические исследования по лечению фиброзов и циррозов печени, заболеваний нижних конечностей. В рамках клинических исследований мы пока используем не модифицированные клетки. Когда нарушено питание какого-либо органа или участка, к примеру, при ишемических повреждениях, при облитерирующем эндартериите (перемежающейся хромоте), введение стволовых клеток вызывает терапевтический эффект: больной выздоравливает, ему больше не грозят ни язва, ни гангрена.

Терапевтический эффект от такого лечения наблюдали и японские медики, и наши коллеги из Самары, но именно мы сумели найти ему объяснение на микроскопическом уровне: формируются не просто новые сосуды, которые снабжают пострадавший орган кровью в обход закупоренной артерии, главное заключается в том, что образуются новые капилляры, которые и доставляют кислород и питательные вещества к каждой клетке. В этом мы убедились, поскольку до и после лечения брали кусочки ткани на биопсию и обнаружили после лечения новые капилляры. Да и на вид мышцы увеличились в объеме, стали выглядеть более крепкими.

Причем следует заметить, что и японские, и самарские коллеги брали стволовые клетки из костного мозга, а это процедура и утомительная, и болезненная. Наши же казанские медики пошли иным путем: мы используем клетки, полученные из крови больных. Мы вначале в течение пяти дней стимулируем выход стволовых клеток в кровь, а затем с помощью специального аппарата, прямо из крови отбираем стволовые клетки.

Указом Президента РТ был создан банк стволовых клеток КГМУ, где мы храним стволовые клетки из пуповины новорожденных. В банк данных мы помещаем и стволовые клетки наших пациентов. Когда они потребуются для лечения, можно их разморозить и продолжить курс. То, что мы замораживаем вторую порцию, — это как бы бонус больному. Представьте такую ситуацию: с помощью первой порции стволовых клеток мы вылечиваем одну больную ногу, но со временем возникают проблемы со второй ногой, тут-то и пускают в дело бесценный запас, и это уже делается. Особенно важно его иметь в случае инфарктов, когда состояние больного такое, что не до новых заборов крови. Если есть свой «НЗ» в банке стволовых клеток, ситуация упрощается.

Ваши ближайшие планы?

— На третий год работы программы мы собирались расширить показания, подключить к эксперименту больных диабетом, точнее «диабетической стопой». И самое главное — приступить к созданию биологической страховки нации — к организации банковского хранения неперсонифицированных (принадлежащих Республике Татарстан) стволовых клеток крови.

Причем в этом начинании есть один нюанс: такого рода заготовка и хранение клеток из плацентарной крови уже проводится в России (Москва и Самара), однако наши планы содержат новацию, которая базируется на клиническом наблюдении, сделанном в Германии. ВИЧ-инфицированный заболел лейкозом, для лечения необходимо было провести трансплантацию стволовых кроветворных клеток. Однако больному пересадили не просто подходящие донорские клетки, а такие клетки, в которых не было специфического белка-рецептора, через который, как через дверь, вирус иммунодефицита проникает в лимфоциты, почему и развивается СПИД.

Оказалось, что стволовые клетки, лишенные таких рецепторов, излечивают не только от лейкоза, но и от СПИДа. Отсутствие рецептора — это результат мутаций, и некоторые люди лишены таких рецепторов. Они никогда не заразятся СПИДом, а их стволовые клетки могут стать «лекарством» для ВИЧ-инфицированных. Характерно, что таких «мутантов» практически нет среди африканцев, а вот среди европейцев есть. Нам, жителям многонационального Поволжья, в определенном смысле повезло. Самый большой процент таких мутаций среди европейцев (до 15 процентов) наблюдается у русских, удмуртов, мордвы.

Причем генетики утверждают, что генотип русских и татар практически идентичен, а вот между генотипом татар и башкир, к примеру, большая разница. Что это значит для ученых? А вот что: на нашей территории можно с большим успехом создать банк стволовых клеток для борьбы со СПИДом, поскольку много потенциальных доноров. Это будет ноу-хау нашей республики, мы в буквальном смысле слова окажемся впереди планеты всей. Татарстан станет монополистом в этой области. Разве это не инновации?

Проблема одна: кризис затормозил финансирование этой перспективной программы, с которой, с одной стороны, связано экономическое благополучие республики, с другой — надежды человечества. Но мы, ученые, надеемся, что власти республики оценят значимость проекта и найдут нужные средства.

Фото — сайт Газета.ru