Перспективы современной науки в России и в Татарстане обсуждались казанскими учеными, собравшимися за круглым столом в Доме ученых. В который уже раз было отмечено, что хотя в России за последние 5 лет финансирование сферы науки и образования возросло в 4 раза и на 2004 год составило 46,2 млрд. рублей, денег все равно катастрофически не хватает. Серьезную проблему научное сообщество Казани видит и в том, что, по мнению Правительства РФ, научных институтов в настоящее время слишком много — уже к 2008 году их количество должно сократиться в 20 раз (из 2338 государственных научных организаций должно остаться всего 100−200). Более того, оставшиеся должны будут преобразоваться в коммерческие предприятия с последующей продажей частным инвесторам.

Сергей Дьяконов, доктор технических наук, профессор, заслуженный деятель науки и техники РТ и РФ, ректор КГТУ, советник Президента РТ по науке и высшему образованию:

— Постановка вопроса весьма для нас опасна. По каким критериям будут отбираться эти НИИ? Как будет оцениваться их бюджетная и коммерческая эффективность? Не грозит ли столь мощное разгосударствление потерей многих научных школ и направлений? На все эти вопросы еще только предстоит найти ответы.

Социально-экономический кризис России и российского общества подталкивает руководство страны искать решения проблем научной сферы, в который уже раз взявшись за реформы.

Сергей Дьяконов:

— C 1 января 2005 года плательщиком земельного налога становится весь неакадемический сектор науки, а с начала 2006 года — академический, причем механизм покрытия убытков государством не предусматривается. Очевидно, что уплата земельного и имущественного налога нанесет серьезный урон и без того слабой экономике государственных вузов — многих такое «нововведение» просто уничтожит. А что говорить об Академии наук? В связи с подобным положением дел вижу только один выход из ситуации: выработать твердую и обоснованную позицию республиканского научного сообщества и донести ее до федеральных властей.

Однако если в вопросе отношений «наука — государство» среди ученых, как правило, царит единогласие, то относительно других вопросов ведутся жаркие споры. Так, что делать с требованием современного общества коммерциализовать науку? Должен ли ученый зависеть от понятий «экономическая выгода» и «самоокупаемость»?

Кев Салихов, академик, вице-президент АН РТ:

— Нездоровая атмосфера вокруг современной науки губительна. Ученый не может, да и не должен заранее думать о том, какую экономическую выгоду принесет его изобретение. Да и как это возможно, если исследование находится на начальном этапе, и еще вообще ничего почти неизвестно? Мир науки — мир избранных, совершенно особых людей, для которых деньги — далеко не самое главное в жизни. И так было всегда. Изменение подобного положения дел в угоду обществу, в угоду мнимых, сиюминутных целей приведет к разрушению, к девальвации понятия «наука» вообще.

В развитых странах ученые не тратят свое драгоценное время на обсуждение того, как бы им лучше сформировать свою позицию, чтобы получить деньги от государства. Там ученый работает, исследует, открывает, не задумываясь о том, насколько все, что он делает, выгодно. Финансирование науки везде в таких странах — приоритет государства, которое понимает, что вкладывает деньги в собственное будущее.

Собственно, по мнению вице-президента АН РТ, девальвация понятия «наука» в России уже произошла. Попытка загнать ученых в рамки коммерциализации привели к тому, что «науку» стали привлекать всегда, даже когда можно было обойтись и совсем без нее.

Кев Салихов:

— Я выступаю категорически против того, чтобы и науку, и научный потенциал привлекать, допустим, для решения жилищно-коммунальных проблем. Ну как там может наука-то помочь, наука в нормальном понимании этого слова? Ведь замена старых вентилей на новые — это еще не наука! Не нужно путать одно с другим — от этого очень сильно страдает престиж российского ученого, который теряет в глазах общества.

С другой стороны, даже если допустить, что в России, наконец, наступит время, когда финансировать фундаментальные исследования (мировая практика — хотя бы до 70%, а прикладные — до 50%) будет государство, все равно вопрос коммерциализации науки останется актуальным. И прежде всего потому, что предприятия нуждаются в новых технологиях, экономически более выгодных, чем старые.

Вадим Хоменко, член-корреспондент АН РТ:

— Сегодня крупный бизнес республики работает на сырье, поэтому слабая заинтересованность в науке вполне объяснима. Однако переход на наукоемкие технологии прогнозируется достаточно скоро — и куда обратятся наши бизнесмены тогда? Очень вероятно, что за рубеж. Да, приобретаться будут много раз «откатанные», среднеэффективные западные технологии, но в кредит — то, чего современная российская наука сегодня предложить не может. А ведь западные инвестиции для российской науки очень чреваты — кредиты выдаются под такие условия, которые подспудно, а иногда и открыто «играют» на руку западным ученым. Следовательно, единственным путем решения этой проблемы становится то, что российская наука должна стать конкурентоспособна западной именно с точки зрения экономической выгоды.

Согласно статистике 47% российских ученых сегодня полагают, что у нынешней российской науки имеются весьма серьезные достижения, достойные Нобелевских премий, а 33% — так просто убеждены в этом. И абсолютное большинство отвергает мнение, что российская наука находится в застое. Более того, научное сообщество уверено, что российский ученый стоит в преддверии глобальных изменений и открытий, которые будут иметь место именно в России.

Сергей Дьяконов:

— Несмотря на то что российскому ученому в последние годы приходилось не жить, а выживать — он не потерял своего лица, он продолжает работу, он верит. У нас сохранились научные школы, остались люди — ученые, на которых российская наука держится и сейчас, на чьих учениках она будет держаться и в будущем. И это прекрасно. Потому что использование западных технологий и наработок очень чревато, и скоро это будет понятно не только российским ученым. Ведь Запад продает нам далеко не самые новые и не самые эффективные разработки — так было всегда, это политика. Понятно, что такими темпами невозможно будет не только кого-то обогнать, но даже и элементарно разговаривать на одном уровне не представляется возможным! А чтобы российские производственники имели стимул обращаться к достижениям не западной науки, а отечественной, ученым необходимо работать даже не на «завтра», а на «послезавтра» — то, чего запад преложить не сможет никогда — не потому, что нет, а потому, что нельзя. У российского ученого огромный потенциал — он справлялся и не с такими задачами.

Государство и общество должны понять особую роль ученого в будущем России, ведь ученому далеко не всегда нужны деньги, у него другой выбор. И этот выбор всегда раньше государство компенсировало особым престижем, престижем человека науки.