Ларри Кинг: Попрошу всех о сотрудничестве, поскольку у нас в студии может стать шумно. Поэтому, пожалуйста, я буду задавать вопросы нашим уважаемым экспертам. Постараемся поддерживать какой-то порядок. Наши гости представляют 3 разные сферы жизни: Аркадий — помощник президента РФ, в какой-то степени он представляет в нашей экспертной группе правительство, Виктор — представляет бизнес, он — акционер, председатель совета директоров группы «Ренова», а также возглавляет технопарк Сколково. И я думаю, всем хорошо знаком наш последний эксперт — Алексей, российский журналист, главный редактор и ведущий радиостанции «Эхо Москвы», а также президент телекомпании «Эхо ТВ». Большое спасибо за то, что вы пришли.

Аркадий, первый вопрос вам. Каковы ваши обязанности как помощника президента?

Аркадий Дворкович: Моя главная и единственная обязанность — это помогать президенту. Помогать президенту формулировать и реализовывать решения, которые он принимает. Кроме этого, я могу, конечно, тратить время на те вещи, которые мне больше нравятся, на футбол, шахматы и некоторые другие виды спорта и общение в интернете, и на семью, конечно, но большую часть времени я посвящаю именно поддержке принятия решений президентом России — это очень большая и ответственная работа.

Ларри Кинг: А станете ли вы помощником следующего президента?

Аркадий Дворкович: Нет, я так не думаю. Я надеюсь, что если после выборов президент Медведев займет пост премьер-министра, надеюсь, он предложит мне продолжить работу с ним в правительстве. И весьма вероятно, что это предложение я приму.

Ларри Кинг: Виктор, что из себя представляет группа Ренова?

Аркадий Дворкович: Ренова-груп — это частный инвестиционный холдинг, созданный более 20 лет тому назад, специализирующийся, в основном, в области инвестиций в энергетический сектор, добывающий, о чем сегодня здесь уже говорили. Сектор в последние годы активно инвестирующий в хайтек и в другие направления, такой, я бы сказал, классический джентльменский российский набор инвестиций. Я являюсь его основным акционером.

Ларри Кинг: До того как вы стали заниматься этим делом, были ли вы бизнесменом?

Виктор Вексельберг: 20 лет тому назад перед тем, как Горбачев дал возможность через институт приватизации участвовать в частном бизнесе, я был научным работником, руководил лабораторией в НИИ, по профессии я вообще математик и кандидат наук. Я занимался прозаическими вещами.

Ларри Кинг: И что? Делать деньги лучше?

Виктор Вексельберг: Я думаю, что все со мной согласятся: это не только лучше, но это интересней.

Ларри Кинг: Аркадий, можно ли сказать, что РФ работает, что этот проект сработал, что страна стала лучше?

Алексей Венедиктов: Ну, по сравнению с коммунистическим Советским Союзом, безусловно, страна эта стала лучше. А по сравнению с тем, что было 10 лет назад, в чем-то стала лучше, в чем-то стала хуже. Но по сравнению с тем, как работает власть и бизнес, на сегодня мы это увидим после выборов, Ларри.

Ларри Кинг: А что стало хуже?

Алексей Венедиктов: Хуже стало с конкуренцией. Хуже стала конкуренция в области политики, хуже стала конкуренция в области бизнеса, хуже стала конкуренция в области мнений и хуже стало со свободой слова, мнений, демонстраций. Со свободами стало хуже.

Ларри Кинг: Значит, что сейчас свободы меньше, чем было 10 лет назад?

Алексей Венедиктов: Меньше свободы, чем 10 лет назад. И много меньше свободы.

Ларри Кинг: Виктор, вы согласитесь с этим утверждением?

Виктор Вексельберг: Страна меняется, и 10 лет тому назад она была совсем другой с другими приоритетами, с другими акцентами. И я бы сказал, в чем-то мы стали хуже, но в чем-то мы стали значительно лучше — мы взрослее. Поэтому я, может быть, не был бы таким бы однозначным в таком ответе.

Виктор Вексельберг: А вы, Аркадий, как думаете?

Аркадий Дворкович: Во-первых, я считаю, что, что касается свободы слова, интернет изменил почти все, и абсолютная свобода слова в интернете, стопроцентная, какой не может быть где бы то ни было еще, — это огромный шаг вперед к свободе слова. И не так важно, что есть претензии к отдельным телевизионным каналам — важно, что есть возможность сказать то, что хочешь сказать, и очень часто получить ответ на этот вопрос. А что касается конкуренции, да, ее стало меньше, но стало меньше и хорошей конкуренции, и плохой, бандитской конкуренции, которая уничтожала страну. Теперь и ее тоже нет. И это плюс. Но я согласен, что созданием хорошей конкуренции нам надо много заниматься.

Ларри Кинг: Алексей, вы согласитесь с этим?

Алексей Венедиктов: Ну, на самом деле, может быть, бандитской конкуренции стало меньше, но когда там в вашем городе остается один бандит, у вас нет выбора. Когда есть 2 бандита, у вас есть выборы. Я предпочитаю конкуренцию даже между бандитами, если только один бандит в городе. Поэтому, в принципе, я с Аркадием согласен в том, что конкуренции стало меньше — бандитской, нормальной, человеческой, политической, экономической. И это ведет нашу страну к застою.

Ларри Кинг: Как это случилось?

Алексей Венедиктов: Это произошло 10 лет тому назад, когда нынешняя политическая команда, в которую входит и нынешний премьер-министр Владимир Путин и нынешний президент Дмитрий Медведев, поняли и приняли для себя политическую программу, что они являются единственными европейцами в этой азиатской стране, что они лучше знают для народа, чтобы сделать народу лучше. И поэтому никакой конкуренции с такой программой быть не может. И они так ведут политику все эти 11 лет.

Ларри Кинг: Виктор, с точки зрения делового человека, вы сталкиваетесь с преступными элементами?

Виктор Вексельберг: Вы знаете, я, честно говоря, прожил достаточно счастливую судьбу в бизнесе. Я, наверное, могу многих удивить. Несмотря на то, что я начинал в алюминиевой промышленности, но мне не пришлось серьезно сталкиваться с так называемой бандитской конкуренцией. Но я хотел бы еще раз подчеркнуть свои слова, которые я сказал чуть раньше. Страна пытается многое исправлять, и особенно в бизнесе вопросы конкуренции сегодня приобретают принципиально новый характер и новый оттенок. И правительство, в принципе, пытается делать многое для того, чтобы обеспечить, по крайней мере, возможность доступа к участию в серьезных и приватизационных программах, и конкурировать в области технологий, производств. Все это болезненно, но работает. Я хочу подчеркнуть: болезненно, но работает.

Ларри Кинг: Можно ли сказать, что господин Путин помог бизнесу?

Виктор Вексельберг: Я думаю, что… Я начинал, все-таки, 20 лет тому назад, тогда было сложнее значительно. И я надеюсь, что приход на президентскую позицию Владимира Владимировича, все-таки, должен придать стране определенный динамизм, по крайней мере, через призму существенной определенности и стабильности в тех правилах, по которым Россия будет жить.

Ларри Кинг: Аркадий, а вы знали, что господин Медведев согласился уйти в отставку, что это соглашение было достигнуто заблаговременно?

Аркадий Дворкович: Нет, я узнал об этом 24 сентября во время объявления на съезде «Единой России». Но я хочу, чтобы на предыдущий вопрос тоже было услышано мое мнение. Я считаю, что для бизнеса хорошо, если не так важно, кто является президентом, Путин, Медведев или кто-то еще. Лучше, чтобы государства было меньше в ряду тех факторов, которые определяют ситуацию для бизнеса, чтобы бизнес даже не задумывался, какова фамилия президента.

Ларри Кинг: Алексей, а как вы расцениваете эту договоренность между Путиным и Медведевым?

Алексей Венедиктов: Я всегда говорил и повторю, что Путин и Медведев, с моей точки зрения, это одна политическая команда. Может быть, у них есть нюансы в экономическом развитии, но это одна политическая команда, поэтому… На самом деле, не очень важно, действительно, кто был бы президентом. Но это достаточно оскорбительно для граждан, когда, действительно, даже помощник президента господин Дворкович, здесь присутствующий, за 20 минут до объявления не знал, что его президент отказывается от 2-го срока. Это, на мой взгляд, оскорбительное соглашение, неприличное соглашение. Я бы предпочел, конечно, чтобы у них был бы праймериз.

Ларри Кинг: Аркадий, вы восприняли это как оскорбление?

Аркадий Дворкович: Нет.

Ларри Кинг: Почему?

Аркадий Дворкович: Потому что я работаю в команде президента, который, придя на эту позицию, после того как он был выбран гражданами России, сказал, что он ожидает от меня работы с максимальной отдачей и эффективностью до 7 мая 2012 года, что бы ни происходило, какие бы объявления и события ни происходили. Конечно же, если бы я был не согласен с его политикой, я бы имел возможность сказать, что я не согласен, и уйти. Но у меня не было за эти годы ни одного серьезного повода сказать, что я не согласен, поэтому я и работал, и работаю, несмотря на то, какие объявления политического характера делаются. Я не являюсь членом партии, я не поддерживаю ни одну из партий в России. Для меня просто нет такой партии, которая, я считаю, отражала бы мои предпочтения. Но это не значит, что я могу не уважать позицию президента. Я уважаю его позицию на 100\%.

Ларри Кинг: Перед тем как я спрошу мнение Виктора, Алексей, вы не купитесь на это?

Алексей Венедиктов: Я не куплюсь, конечно, на это. Я, конечно, понимаю, что все помощники президента абсолютно были а) не информированы и б) расстроены, потому что, на самом деле, президент Медведев начал несколько очень мощных реформ, которые не очень видны. Действительно, они не очень видны, но он их начал и он начал те реформы, которые начинал Путин.

Аркадий Дворкович: И он их продолжит еще в течение многих-многих лет. Возможно, примерно 15-ти, а, может быть, и больше лет.

Алексей Венедиктов: То есть только что Аркадий Дворкович нам объявил, что Дмитрий Анатольевич будет баллотироваться либо в 2018 году, либо в 2024-м. Я прошу это записать — это сказал Аркадий Дворкович.

Ларри Кинг: Я чувствую себя снова на CNN. Виктор, как бы вы все это расценили?

Виктор Вексельберг: Вы знаете, да, я к этому отношусь, честно говоря, принципиально по-другому. Но уж точно меня это не оскорбило — меня оскорбляют другие вещи из совсем другой категории. А если говорить серьезно, то, коллеги, мы излишне драматизируем заданность этой ситуации. Если вы не согласны, у вас есть 4-е декабря — пожалуйста, пойдите на выборы, проголосуйте за ту партию, которую вы поддерживаете. У вас есть возможность в марте-месяце сходить на мартовские выборы и высказать свое мнение, пользуясь всеми правами, предоставленными вам Конституцией. Сделайте это.

Ларри Кинг: Но в целом вы говорите «Нет». Ведь, Алексей, праймериз в вашей стране нет.

Алексей Венедиктов: Ну, конечно. Если я хочу 14-го или 4-го марта проголосовать за Медведева, то я не могу это сделать — он отказался пойти на второй срок. За него проголосовало 52 миллиона человек 4 года тому назад. 52 миллиона избирателей! Куда они денутся? Они голосовали за Медведева. Виктор, вы голосовали за него? Я не знаю. И вы говорите, вас не оскорбило. Может, вы голосовали за Зюганова или, скорее, за Жириновского, за ЛДПР — я понимаю это, конечно. Но тот кандидат, за которого голосовало 52 миллиона россиян, имея право идти на второй срок, это не сделал. Конечно, люди спрашивают, почему? Но нет ответа.

Ларри Кинг: А можно ли предположить, что большая часть этих 52-х миллионов поддерживает также и Путина?

Алексей Венедиктов: 52 миллиона поддержит господина Путина, во-первых, потому что их призовет к этому господин Медведев, которого они поддерживали. А во-вторых, среди других кандидатов, которых у нас зарегистрируют, я думаю, будет все тот же старый набор, который уже 20 лет… Подумайте: господин Зюганов, лидер коммунистов 20 лет на выборах, господин Жириновский, лидер националистов 20 лет на выборах (он тоже выдвинется). Господин Явлинский, лидер социал-демократов (назовем их так), 20 лет на выборах. И приходит Путин, который 12 лет на выборах. Ну, как вы проголосуете?

Виктор Вексельберг: Я думаю, сейчас, на самом деле, ну, по поводу оскорбления надо быть чуть-чуть аккуратнее по отношению к тем 52-м миллионам, которые обязательно придут и выскажут свое собственное мнение. Кстати, на предыдущих выборах я, правда, голосовал за Медведева.

Ларри Кинг: А вы, Алексей, видите на горизонте какую-нибудь фигуру, которую вы готовы поддержать?

Алексей Венедиктов: Ларри, я не хожу на выборы уже 10 лет для того, чтобы отвечать на такие вопросы. Как главный редактор политической радиостанции за кого-то голосует, чтобы не ориентировать своих слушателей. Я принципиально не хожу на выборы.

Ларри Кинг: Я вас понимаю. Переформулирую. Есть ли другие многообещающие кандидаты?

Алексей Венедиктов: Я думаю, что нет. Но за Медведева я бы, может быть бы, если не проголосовал, то обманывал бы и говорил, что я иду голосовать.

Ларри Кинг: Очень интересно. На 3-х русских 4 мнения. Аркадий, а считаете вы, что Россия — здоровое место для ведения бизнеса? К примеру, идет большая конференция, упоминается громкий скандал, я тоже как-то оказался вовлечен как советник прекрасной компании, которая занимается добычей серебра. Как вам кажется, Россия с точки зрения деловых кругов является ли силой в мире?

Аркадий Дворкович: Я уже сказал, что в российской экономике слишком много государства. И это означает, что очень мало остается места для реального частного бизнеса. И это очень плохо. Потому что именно это не дает возможности нам поднять те сектора экономики, которые могли бы стать хорошим дополнением к тем богатствам, которые у нас уже есть, — к нефти, газу, к металлам и создать новое богатство, которое будет работать на следующие поколения. Из-за того, что слишком много государства, очень мало пространства, особенно для малого и среднего бизнеса.

Крупным иностранным компаниям работать почти нормально. Проблемы есть и они не такие, как в других странах, но они есть и в других странах. Другие, но есть. И крупные иностранные компании приходят и работают, работают успешно, зарабатывают много денег и счастливы по поводу того, что они работают в России. Но ощущение, что в России государство может в любой момент, государство в любой ипостаси, в любой роли (федеральный чиновник, судья, полицейский, налоговый инспектор) может неожиданно принять решение, которое разрушит бизнес, не дает шанса на приход гораздо большего числа компаний и инвесторов.

Ларри Кинг: То есть ситуация у вас далека еще от демократии?

Аркадий Дворкович: У нас очень молодая демократия, демократия, но все еще в стадии, мне кажется, обучения в университете. Это пока студенческие годы российской демократии. Еще многое предстоит узнать и многому предстоит научиться.

Ларри Кинг: А дали бы вы людям совет инвестировать в Россию?

Виктор Вексельберг: Я все время это делаю. Я бы хотел сказать, что, может быть, это не совсем уместно, но у нашей русской культуры есть такая особенность, желание посыпать свою голову пеплом, порвать на себе рубашку и сказать, что мы такие плохие, мы такие слабые, мы хуже всех. Но это не так. Я достаточно длительное время инвестирую в зарубежные страны. У нас очень много проектов и в Европе, и в Азии, и в Америке, и в Африке. И бизнес и капитал, вообще говоря, идет туда, где ему наиболее комфортно и наиболее удобно. Честно говоря, я очень долго думаю по поводу того, а целесообразно ли двигаться с инвестициями, например, в тот же Китай. Я считаю, Россия на сегодняшний день, мягко говоря, далеко не худшая страна для инвестиций, для серьезного потенциала, особенно на будущее. Поэтому я агитирую за то, чтобы иностранный капитал пришел в Россию.

Еще очень важный момент, почему. Потому что только благодаря приходу иностранного капитала у нас темпы изменения наших демократических принципов будут значительно быстрее. Потому что они принесут с собой культуру, они принесут (НЕРАЗБОРЧИВО), они принесут с собой интеллект, и это будет служить очень важным условием нашего улучшения климата.

Аркадий Дворкович: Я говорю еще одну вещь всегда иностранным инвесторам: «Если не придете сейчас, придут другие и вы проиграете, кто-то обязательно займет ваше место. Приходить надо именно сейчас, пока еще не все хорошо. Когда будет хорошая ситуация, уже поздно будет приходить».

«Эхо Москвы»