— В начале года председатель Банка России Сергей Игнатьев в письме на имя президента страны отметил, что случаи привлечения виновных лиц из числа банкиров к ответственности за вывод активов и иные злоупотребления носят единичный характер. Сколько сейчас возбуждено таких уголовных дел, сколько из них в течение года было доведено до суда? Вынесены ли по ним приговоры?

— По имеющейся у нас информации, в течение года приговором закончилось одно дело. Что может сделать Банк России в ситуации получения сведений о неправомерных действиях владельцев или топ-менеджеров банка? Мы описываем сомнительные экономические действия с указанием конкретных операций с банковскими активами и передаем эти материалы в правоохранительные органы, которые дают окончательную оценку деятельности того или иного лица, работающего в банке. Опрос свидетелей, проведение экспертиз — это, как вы понимаете, выходит за рамки деятельности ЦБ или Агентства по страхованию вкладов (АСВ).

Тем не менее с 2004 года и по настоящее время количество случаев направления Банком России материалов в Генпрокуратуру достигло 112, в том числе за последние четыре года 85 случаев. В настоящее время по этим материалам ЦБ и АСВ возбуждено 48 уголовных дел, осуждено десять человек.

Много это или мало — десять приговоров по уголовным делам из ста? Сложно сказать. В нынешних законодательных условиях нельзя ожидать, что уголовные дела по экономическим преступлениям будут расследоваться быстро.

— Почему?

— Законодательство требует определить преступный умысел, участников схем, каналы движения денег. Теперь представьте, сколько времени занимает выявление операций, связанных с манипулированием активами (в основном выдачей заведомо безвозвратных кредитов). В этом случае необходимо провести экономическую экспертизу, выявить цепочки выгодоприобретателей — получателей денежных средств. Реальный поиск виновных упирается в подставных юридических и физических лиц в банках, через которых создаются фиктивные документы. Поэтому с преступностью в финансовой сфере нужно бороться прежде всего путем совершенствования законодательного инструментария вмешательства правоохранителей.

Нужно развивать нормы законодательства о привлечении к субсидиарной ответственности членов совета директоров банков. Применять эти нормы более активно. Существует и другая проблема — сроки давности по привлечению к уголовной ответственности. Не всегда ликвидация банка начинается с процедуры его банкротства. Это не технический вопрос. Не всегда в ходе принудительной ликвидации у ЦБ и АСВ набираются необходимые доказательства, на основании которых правоохранительные органы могли бы возбудить уголовное дело. К примеру, лишь через полтора года с момента принудительной ликвидации может выясниться, что у банка действительно активов меньше, чем обязательств перед кредиторами, и только тогда в отношении банка начинается процедура банкротства. То есть только спустя полтора года у нас появляются основания для подачи заявлений о нанесении ущерба, к примеру. Если же кредит является безвозвратным, но у банка в ходе принудительной ликвидации объем активов превышает размер его обязательств, нужно ли в этом случае добиваться уголовного преследования тех, кто выдал такой кредит? Кто в этом случае понес ущерб? Это можно выяснить только после окончания процедуры принудительной ликвидации. В общем, когда все выясняется, сроки исковой давности истекают. Вот почему Банк России и АСВ предлагают дополнить Уголовный кодекс новой статьей, которая позволила бы привлекать к ответственности за заведомую фальсификацию банковской отчетности.

— Как это было в случае Международного промышленного банка?

— Не только. Вывод активов всегда сопровождается составлением фиктивной отчетности. Но сейчас надо доказать нанесение ущерба кредиторам банка. Между тем, чтобы доказать фиктивность отчетности, нужно доказать факт ее фиктивности, а лица, составившие недостоверный документ, будут иметь возможность деятельного раскаяния, назвав каналы реального движения денег. Мы надеемся в следующем году найти сбалансированные решения, которые устроили бы все заинтересованные ведомства. Мое убеждение: не всегда необходимо привлекать правоохранительные органы при проведении оценки качества активов. Неправильно, когда
представители регулятора приходят в банк, требуют доначислить не 20% резервов, а 50% и сразу пишут заявление в правоохранительные органы на этом основании. Добросовестные руководители банков, принимающие экономические риски, должны быть защищены от излишних объяснений. Вместе с тем по фактам составления отчетности, например, ОАО «Банк Москвы» прежнему руководству объясняться нужно не только с регулятором, но и со следователями.

— Какие виды уголовного наказания может предусматривать статья за заведомую фальсификацию банковской отчетности?

— Дело не только в сроках лишения свободы по таким преступлениям. Мне представляется, что в этих случаях вполне можно обойтись крупными штрафами. Давайте наказывать рублем; предлагается же штрафовать взяточников, давайте то же самое делать и здесь. Ведь в обоих случаях речь идет о незаконном присвоении денежных средств.

— Почему, по вашему мнению, практически ничем закончились дела руководителей и владельцев Связь-банка, Петрофф-банка и других кредитных организаций, хотя, по нашей информации, ЦБ направлял в прокуратуру материалы по ним с указанием конкретных правонарушений и мошеннических схем по выводу активов?

— Есть и иные примеры, число которых, как мы надеемся, уже в ближайшее время пополнится организаторами схемы по выводу активов из группы банков, включая «Славянский», Традо-банк. Кроме того, мы стараемся добиваться преследования тех или иных лиц в рамках существующих процессуальных возможностей. Например, обжалуем отказы в возбуждении уголовных дел. Другое дело, что на завершение расследований уходят годы.

Что касается гражданско-правовых инструментов борьбы за активы того же Межпромбанка, то АСВ и Банк России стараются в полной мере воспользоваться этими инструментами.

— Не пора ли вводить в России новую спецслужбу по борьбе с финансовыми махинациями? К примеру, в свое время из недр Минфина США выросло Федеральное бюро расследований…

— За год мы имеем несколько десятков случаев обращений в правоохранительные органы по банковским злоупотреблениям. Создавать специальную службу, чтобы расследовать 20—30 таких случаев в год? Очень часто при организационных изменениях сложно поддерживать содержательные результаты.

— Почему бы и нет, коль скоро Межпромбанк входил в топ-30 крупнейших банков страны, а Банк Москвы был чуть ли не шестым банком в стране? Все зависит от масштаба расследуемых дел, а не от их количества.

— Надеемся, что в следующем году в банковском секторе проблемы, соразмерные Банку Москвы, не повторятся. Дело в том, что борьба с выводом банковских активов активизировалась, по сути, с 2004 года, после того как функции конкурсного управляющего перешли к АСВ. Активизировалась не только потому, что в АСВ работают профессиональные люди. У АСВ другая мотивация в отличие от частного конкурсного управляющего: не только урегулировать проблемы с кредиторами рыночным путем, но и защитить интересы государства, банковской системы в целом… Есть ли у правоохранителей резервы в скорости рассмотрения документов, предоставляемых АСВ или ЦБ? Наверное, есть. Поэтому сейчас правительство внесло законопроект, принятие которого обяжет банкиров хранить электронные копии документов. Это позволит тратить на поиски документов не месяцы, а неделю, а может часы. Также совместно с АСВ мы предложили включить в этот законопроект норму, наделяющую агентство полномочиями в проведении финансовых расследований в банковской сфере. Такая норма закона позволит правоохранительным органам использовать материалы, представленные АСВ, в качестве законных доказательств и оперативно ими пользоваться.

— В какой мере ситуация с Банком Москвы, Соцгорбанка и другими проблемными кредитными организациям отразилась на итоговых показателях всей банковской системы страны?

— Если брать финансово-экономические показатели (объем кредитов, степень доверия вкладчиков банкам), то эти негативные случаи на них никакого влияния не оказали. Обратите внимание: в Прибалтике банкротство крупного банка и рассылка SMS с негативной информацией в отношении другого банка вызвали серьезное беспокойство вкладчиков. У нас такого не было, что бы там ни писали про «уринские» банки и Банк Москвы. Проблемы этих российских банков были локальными.

Можно много критиковать надзорные органы, но население и клиенты голосуют ногами; никто из кредиторов не разнес ни один банк, и, я думаю,
не разнесут.

— Не будет «уринских» схем, придумают другие…

— Это правда, голь на выдумки хитра. Могут выплыть всякие отсрочки платежа, срочные сделки. Маловероятно, чтобы выползли зеркальные векселя, потому что эта история за последние годы модифицировалась. В любом случае, нам надо смотреть на косвенные признаки. Очень часто косвенным признаком манипуляции является отсутствие здравого смысла в структуре баланса. Но опять же нужно понимать характер бизнеса того или иного банка.

— На ваш взгляд, уже не как представителя Банка России, а как гражданина, — целесообразно ли уголовное преследование непосредственно Сергея Пугачева, Андрея Бородина, Льва Алалуева и многих других акционеров и топ-менеджеров «полукриминальных» банков?

— Только в тех случаях, когда в их деятельности будет выявлен состав преступления. Здесь важна скорее обоснованность и доказанность, после чего возникает целесообразность. Важна неотвратимость, а не форма ответственности: сажать или не сажать в тюрьму — это уже вопрос философский. Для кредиторов и АСВ важно вернуть деньги, то есть деятельное раскаяние, что пока в банковской сфере встречается нечасто. Зачастую банкир подается в бега, чтобы не достали кредиторы. К слову, это также можно рассматривать в виде наказания, поскольку после выезда за границу им затруднительно вести бизнес в России.

— Хорошо, фигурируют ли фамилии Бородина, Пугачева в черных списках ЦБ?

— Мы никогда не называем конкретных фамилий банкиров, которые фигурируют в списках недобросовестных банкиров. Могу сказать, что в этих списках — по меньшей мере руководители, их заместители, члены правления банков в первые пять лет после отзыва лицензии. Это касается всех банков, за исключением тех кредитных организаций, которые лишились лицензии по причине недостаточности абсолютного (90 млн или скоро 180 млн руб.) капитала.

— Ждать ли ужесточения требований к владельцам и топ-менеджерам банков, особенно к владельцам и ключевым акционерам?

— Могу прямо сказать: нас беспокоит, что некоторые из банкиров, упомянутых в черном списке ЦБ, в открытую становятся владельцами банков. То есть те кого мы не пускаем на руководящие посты в кредитных организациях, стали появляться в качестве владельцев. Это беспокоит. Пока это единичные случаи. В то же время благодаря необходимости раскрытия информации по владельцам кредитных организаций, не думаю, что эти лица смогут сильно поднять свои банки.

Игорь Пылаев
РБКdaily