Заслуженный деятель искусств РТ Гюзель Хайбулина руководит оперной труппой Та­тарского академического театра оперы и балета более 10 лет, своими сегодняшними успехами театр во многом обязан ее таланту, энергии и эн­тузиазму.

Существует несколько мнений относительно состояния современной оперы. Одни считают, что опера — это умирающее искусство, другие — очень модное, элитарное искусство. Какого мнения придерживаетесь вы?

— Опера подобна английской королеве: живет во дворцах, в центре города, все ее уважают, но мало кто ее искренне любит. Опера — это показатель того, насколько развито классическое искусство в стра­не, уровень развития нации. Для меня опера — это не­кая данность. Она не умрет, да она и не может умереть — так же, как ни­когда не умрет поэзия, живопись, никогда не исчезнут философия, шахма­ты и пр. Конечно, опера — это элитарный, дорогой жанр, но элитарный в хорошем смысле слова — интеллектуальный, творческий. Хотя су­ществует и понятие престижа — в театр престижно ходить. В этом отношении особенно показательны премьеры, гала-концерты, на такие мероприятия билеты распродаются в первую очередь.

Опере в Казани более 125 лет. Казань недаром именовалась «Поволжскими Афинами», здесь были давние музыкальные традиции и крупнейший на Волге оперный театр. Созданию и организации первых в Поволжье постоянных оперных сезонов предшествовало целое столетие регулярных публичных плат­ных представлений. Началом общедоступного театра в Казани считается 1791 год. В 1851 году в городе было выстроено первое кирпичное теат­ральное здание. А с 1867 года театральное дело в Казани взял в свои руки выдающийся антрепренер Петр Медведев. С того времени и вплоть до 1917 года Казанская губерния продолжала оставаться одной из ведущих в провинции — как по количеству, так и по качеству оперных поста­новок. В 1934 году было принято постановление Правительства Татарии об открытии в Казани театра оперы и балета. Театр открылся в 1939 году оперой Назипа Жиганова «Качкын» («Беглец»). 28 сентября 1956 года спектаклем «Алтынчеч» открылось нынешнее здание театра, строительство которого началось еще в 1936 году. В этом же году постановлением Пре­зидиума Верховного Совета СССР театру было присвоено имя поэта-героя Мусы Джалиля. В 1998 году Татарский театр оперы и балета получил зва­ние «академический». Уже более 20 лет театром руководит директор Рау­фаль Мухаметзянов. В репертуаре театра шедевры татарской, русской, за­рубежной оперной и балетной классики. Текущий репертуар включает в се­бя свыше 30 постановок. Татарский академический театр оперы и балета имени Мусы Джалиля входит в «триаду» крупнейших театров России, наряду с Большим и Мариинским.

Введение должности художественного руководителя оперы было одним их тех новшеств, которые помогли театру выжить в сложные 90-е годы…

— Да, и на сегодняшний день мы имеем один из лучших театров страны. Это говорит о том, что была найдена верная форма развития жанра. Модель управления театром, предложенная директором Рауфалем Мухаметзяновым, оказалась жизнестойкой и позволила очень гибко приспособиться к смене строя, к смене экономических формаций, финансо­вых условий существования, несмотря на все политические и экономичес­кие перемены, которые пережила страна, на кризисы, дефолты, больно ударившие по финансовому состоянию театров.

А что определяет художественную политику оперного театра сегодня?

— Я согласна с Мольером: «Зритель — вот бог театра!». Мы следуем этому величайшему из правил — нравиться своей публике. Вы за­дайтесь вопросом — «зачем люди ходят в театр»? Ведь сейчас можно пос­тавить DVD и сидя на диване увидеть суперзвезд, посмотреть любой спек­такль. В театр люди ходят за энергией. Это тот же допинг, который получают на зрители на футбольном мачте, на гонках, на различных шоу. Хотим мы этого или нет, но ни на дирижера, ни на режиссера, ни на художника никто билеты не купит. Идут на конкретных певцов. Публику привлекает сила человеческого таланта, энергия, которая исходит со сцены. И наша задача найти самых талантли­вых людей, собрать вместе, чтобы передать публике их энер­гетический заряд. И поэтому я, как руководитель оперы, постоянно нахо­жусь в поиске исполнителей. В этом сезоне я впервые провела прослуши­вание в Европе, в Амстердаме. Ежегодно провожу прослушивания в Москве, в Петербурге. Привлекать публику можно только за счет новых имен, но­вых голосов, новых звезд, новых талантов.

Вы в театре с 1989 года, изменилась за это время казанская публи­ка?

— Через та­тарский театр проходит огромный поток гастролеров, приглашенных испол­нителей — примерно 150 человек в год. И я могу сказать, что очень многие певцы, ра­ботающие в крупнейших театрах России и зарубежья, отмечают, что в Казани сложно выступать. Наша публика избалована прекрасными голосами, у нее хороший вкус, высокий уровень требований к исполнителям и постановкам. То, что проходило и продавалось в Казани 15 лет назад, сейчас является просто недопустимым. Это касается всего: и музыкального уровня постановок, и сценографии, и культуры света, и общей культуры спектакля, и уровня исполнительского мастерства.

Что на ваш взгляд должно господствовать в спектакле: музыка, режиссу­ра, сценография?

— Фигура дирижера в музыкальном спектакле — ключевая, потому что на первом месте, естественно, стоит музыка. Идеальный вариант, когда все компоненты спектакля существуют в определенной гармонии и таким обра­зом работают на успех спектакля. На прошлых фестива­лях критики обвиняли нас в том, что у нас отсутствует художественная концеп­ция, что мы ставим приоритет голоса, что так было в XIX веке, что сов­ременный оперный театр должен быть театром режиссера. Но ведь опера — это самый сложный жанр, имеющий большое количест­во сочетаний, и оперный театр не может быть театром одного человека, даже самого выдающегося режиссера. Ни у Франко Дзеффирелли, ни у Жан-Пьера Понне­ля, ни у Гарри Купфера нет своих музыкальных театров. Театрами одного режиссера могут быть камерные театры, созданные и работающие на конк­ретного человека, такие, как «Геликон-опера», Государственный камерный музыкальный театр
«Санктъ-Петербургъ опера». Да, мы единственные, кто культивирует искусство оперного пения, и не только потому, что здесь родился Шаляпин. Традиции исчезают, их практи­чески не осталось в России, и мы стараемся их сохранить.

Татарский оперный театр работает по схеме, сочетающей репертуарный театр и антрепризу. Насколько уникальной она является и в чем преимущества та­кой модели?

— У нас самая маленькая труппа в стране. В камерном театре Покровского занято 60 человек, а у нас — 22. Наш театр — уникальный. На стационарных постановках, на фестивалях и гастролях мы работаем со специ­ально приглашенными певцами. У нас ни в одном спектакле не повторяются составы, тем самым мы продлеваем жизнь постановок, продлеваем интерес к спектаклям. Сейчас так не работает никто, лишь некоторые элементы такой модели использует Национальная опера Молдовы, но там совсем дру­гая ситуация. Большой театр в последние годы пробовал проводить кас­тинги — собирал исполнителей на «Хованщину» и на «Силу судьбы». Но это не имело широкой практики, потому что в Большом раздутая труппа — до 125 человек. Иная позиция у Валерия Гергиева (художественный руководитель, директор Мариинского театра) — он считает, что у него хорошая труппа и должны петь только его люди. Но почему бы не пригласить лучших из Казани, Москвы, из того же Дюссельдорфа? Все театры страны работают с понятием «своя труппа — свои певцы» и не лю­бят никого отпускать. Моя позиция совершенно другая — все время надо менять исполнителей, все время они должны ездить, должны работать, как на За­паде.

В 70−80-е годы оперная труппа театра с успехом выступала во многих го­родах России, а вот зарубежные поездки были эпизодическими. Масштабные зару­бежные гастроли начались в 1994 году. С тех пор оперная и балетная труппы с неизменным успехом дают до 120 спектаклей в год в странах Ев­ропы: Голландии, Дании, Бельгии, Франции, Португалии, Швейцарии, в том числе в крупнейших европейских театрах: Carre (Амстердам) — 2500 мест, театре Лиссабона (Португалия) — 3000 мест, театре Страсбурга (Франция) — 2500 мест. Татарский оперный — второй театр в стране после Мариинского, ко­торый имеет такое количество гастрольных спектаклей за рубежом.

Театр активно гастролирует, и оперу часто называют в списке экспорти­руемых из Татарстана товаров. Как прошли нынешние гастроли театра?

— Гастроли в этом сезоне прошли очень удачно. Мы собирали полные за­лы, нас всюду хорошо принимали. Шесть дней мы пробыли в Рот­тердаме, дали два спектакля в Гааге, в Амстердаме. География поездок с каждым годом расширяется — Англия, Дания, Швейцария, Франция, Герма­ния.

Одной из главных «визитных карточек» музыкально-театрального Татарста­на является Международный оперный фестиваль, который носит имя нашего великого земляка Федора Шаляпина и проводится в театре вот уже двадцать третий год подряд. У истоков Шаляпинского фестиваля стояла ини­циативная группа, в составе которой были главный режиссер театра Ниаз Даутов и главный дирижер Василий Куценко. Первый фестиваль совпал с приходом в театр нового ди­ректора Рауфаля Мухаметзянова, он провел уникальную театральную реформу и многое сделал для организации Шаляпинского фестиваля. Став директором в кризисное для театра время, он понял, что нужны кардинальные изменения во всей структуре вверенного ему организ­ма. В результате возникла та самая жизнеспособная модель современного театра, о необходимости которой сегодня так много говорят. Директор совместил черты жесткой западной системы (контракты, кастинги, пригла­шения гастролеров и новых постановочных групп на каждый спектакль и т. д.) с традициями русского репертуарного театра.

Первый Шаляпинский фестиваль открылся 8 февраля 1982 года оnepoй «Бо­рис Годунов». Фестивальная афиша включала шесть спектаклей шаляпинско­го репертуара. Первую награду — почетную грамоту — из рук секретаря обкома получил знаменитый бас Артур Эйзен, спевший на Шаляпинском пар­тию князя Галицкого. В фестивальном интервью Эйзен сказал: «Со време­нем Шаляпинский фестиваль завоюет широкую популярность — конечно, при условии регулярного его проведения». Слова певца оказались пророчески­ми. Вначале в фестивальную афишу включались лишь оперы из репертуара Федора Ивановича Шаляпина. Некоторые шли в дни фестиваля дважды. С го­дами репертуар расширился, иной раз в афишу включались даже балеты, но с появлением во второй половине 80-х годов фестиваля имени Рудольфа Нуриева от этой идеи отказались. В первые годы артисты ехали в Казань с опаской. Решающим аргументом для многих было имя Ниаза Даутова, хо­рошо известное в музыкальном мире. Но гастролеров покоряли отличная организация их пребывания в Казани, уважительное отношение к гостям, высокий уровень исполнительского мастерства. Уже с 1985 года Шаляпинс­кий фестиваль стал Всероссийским, с 1991 года — Международным. С 1993 года возглавляет оперу и руководит организацией фестиваля Гюзель Хайбулина.

Каждый Шаляпинский фестиваль вызывает резонанс в российской прессе. Часто театроведы критикуют форму проведения фестиваля. Есть ли смысл ее менять, или же ценность фестиваля — в традиции?

— Цель фестиваля — это не поиски новых форм. Мы стремимся сохранить уже найденную, которая 23 года живет и имеет право существовать без всякой оценки, хотят критики этого или нет. Никто нас не заставит менять эту форму. Она имеет творческий, финансовый и зрительский успех. И что бы нам ни говорили о том, что мы неправильно строим концепцию фестиваля, в конечном итоге все билеты распродаются, с каждым годом успех все больше и больше. Это доказывает, что форма выбрана правильно.

Шаляпинский фестиваль подтверждает существование «феномена оперы» в Казани, о котором еще в 1874 году организатор первой оперной антрепри­зы Петр Медведев говорил, что на оперу в Казани реагируют удивительно: на драму — ползала, на оперетку — скандал, а на оперу — кассу сло­мали, так рвались за билетами. Эта любовь осталась, она тоже своего рода традиция. На Шаляпинский фестиваль билеты раскупаются в течение нескольких часов…

Могут ли все спектакли фестиваля быть равноценными? Бывает, что цель­ному результату мешает нестыковка даже хороших компонентов — оркестра и певцов, солистов в ансамблях…

— Ни один российский театр не имеет фестиваля такого масштаба, как Ша­ляпинский. Это колоссальная головная боль — проводить подобные мероп­риятия, стыковать исполнителей… Случается многое. К примеру, перед фестивальным спектаклем «Богема» в 2002 году не было ни одной репети­ции, артисты встретились буквально на сцене… Парадоксально, но это был самый чистый спектакль, он имел самый большой успех. Я объясняю его тем, что приехали Мастера. А когда на фестивале ансамбль Мастеров — происходит чудо. А бывает и не происходит. Никто не знает, что будет на этом фестивале. Конечно, никто не может гарантировать успех или провал. Иногда мы ожидаем чуда от одного спектакля, а получаем от другого. Сейчас мы можем вполне гарантировать определенный уровень приглашенных певцов, за который отвечаем. Ну, а чудо? Знаете, пределов совершенства нет, театр это вообще очень тонкая вещь.

Чем удивит Шаляпинский фестиваль в этом году?

— В этом году фестиваль откроет опера Мусоргского «Борис Годунов», и впервые в истории нашего театра за дирижерский пульт встанет Винсент де Корт из Нидерландов. Дебютантом фестиваля в спектаклях «Набукко» и «Искатели жемчуга» станет очень интересный, яркий дирижер из Стокголь­ма Мика Айшенхольц. Впервые в фестивале примет участие новый главный дирижер нашего театра Ренат Салаватов. Нынешний фестиваль поразит лю­бителей оперы небывалым составом зарубежных участников. Это 54 испол­нителя из 10 стран ближнего и дальнего зарубежья — Италии, Голландии, Австрии, Румынии, Южной Кореи, Болгарии, Латвии, Молдовы, Украины, России. Никогда на фестивале не было такого количества иностранцев, а 3−4 человека приезжают специально только на гала-концерт. То есть фес­тиваль становится международным абсолютно в прямом значении этого сло­ва.

На XXIII Шаляпинском фестивале зрителям будут представлены 5 опер, среди них три успешных международных проекта. Во-первых, это «Набукко» в постановке 2003 года — проект нами созданный, нами сформированный. Впервые в России эту оперу Верди ставили итальянцы — дирижер Марко Боэми и режиссер Дени Криеф. Во-вторых, «Искатели жемчуга» — последняя премьера, совместный проект театра, нидерландской компании «Евро стейдж» и постановочной группы из Великобритании. В-третьих, «Тоска» в постановке 1993 года. Тогда в постановочную группу входили режиссер из Швейцарии Кристофер Гроссер и дирижер из Болгарии Стефан Линев. Это был наш первый пробный международный проект. Мы в послед­ние годы успешно осваиваем так называемую модель европейского театра, и программа нынешнего фестиваля отражает эту линию развития театра. Это действительно благодаря фестивалю мы выходим на международный уровень. Мы закрепились в Европе. Да, мы имеем определенное место, марку, но наша задача — это все развивать, повышать качество спектаклей, не оставаться провинциальным театром.

В ближайших планах шефа оперы — основательное изучение итальянского языка, в ближайших планах театра — новая премьера: одна из лучших и прославленных опер Гаэтано Доницетти «Лючия ди Ламмермур». Реконструкция здания и в связи с этим временное отсутствие собственной сцены не мешает Театру оперы и балета имени Мусы Джалиля радовать публику новыми интересными постановками. Торжественное открытие обновленного театра ожидается в 2005 году и должно совпасть с празднованием 1000-летия основания Казани.