Редакция журнала «Нефтегазовая вертикаль» попросила ряд экспертов оценить перспективы иностранного бизнеса на российском нефтегазовом пространстве. В данной публикации представлены ответы экспертов на следующие вопросы:

• Влияние изменений в отношениях между российскими властями и нефтегазовыми компаниями на условия ведения нефтегазового бизнеса иностранными компаниями
• Доступ иностранных инвесторов к российским нефтегазовым активам. Тенденции.
• Оценка форм участия иностранных инвесторов
• Стимулирование иностранных инвестиций

С осени прошлого года начались кардинальные изменения в отношениях между российскими властями и нефтегазовыми компаниями. Происходящие перемены ухудшают или улучшают условия для ведения нефтегазового бизнеса иностранными компаниями?

Юрий Неелов, губернатор Ямало-Ненецкого автономного округа:

Правительство РФ, действительно, меняет правила игры с нефтегазовыми компаниями, заставляя уходить от схем оптимизации налогов. «Дело ЮКОСа» сыграло довольно негативную роль в оценке российского бизнеса западными компаниями. Сегодня очень важно показать, что правила работы в стране больше меняться не будут.
Думаю, происходящие перемены кардинально не затрагивают интересы иностранных компаний, но при этом они и не улучшают условий для ведения ими бизнеса. Приведу простой пример. Уже несколько лет федеральные органы государственной власти затягивают начало проведения конкурсов и аукционов на право пользования участками недр на территории округа, что, естественно, не позволяет как российским, так и иностранным компаниям инвестировать средства в разработку новых нефтегазоносных площадей Ямала.

Александр Беляков, первый заместитель председателя Комитета Госдумы РФ по природным ресурсам и природопользованию:

Постановка вопроса содержит намек на «дело ЮКОСа». Здесь есть неоднозначные нюансы. Но нужно выделить главное: у компании изымаются огромные сверхдоходы, полученные от эксплуатации принадлежащих государству нефтяных запасов; судя по тому, что компания, опирающаяся на помощь лучших юристов, оказалась неспособна обжаловать происходящее в суде, — налоговые претензии законны.
А вот фактическая ликвидация режима СРП, произошедшая, кстати, во многом благодаря лоббистским усилиям того же ЮКОСа, действительно во многом ухудшила условия работы, как иностранцам, так и россиянам, особенно на трудных месторождениях.

Владимир Карасев, заместитель председателя правительства ХМАО-Югры по вопросам недропользования и ТЭК:

Оценить влияние перемен, происходящих в последнее время, можно по тому факту, что иностранные компании (BP, Conoco, Total) с большим желанием и хорошим результатом скупают активы российских нефтяных компаний. Трудно сказать, какие факторы больше влияют на этот процесс — высокая цена на нефть, перемены в отношениях бизнеса и власти, геополитические интересы или другие. Можно отметить сам факт того, что, несмотря на высокие риски, интерес иностранных нефтяных компаний к покупке активов российских нефтяных компаний очень высок.

Олег Румянцев, заместитель директора Российской ассоциации по защите прав инвесторов:

Я бы не стал говорить о том, что произошли кардинальные изменения в отношениях власти и нефтяных компаний. И уж тем более едва ли эти изменения коснутся условий ведения бизнеса иностранными компаниями. Хотя, безусловно, произошедшие события заставили иностранные компании пересмотреть собственные оценки риска при реализации проектов в России.

Михаил Субботин, директор научно-консалтинговой компании «СРП-Экспертиза»:

Картина пестрая. Может быть, именно сейчас мы находимся в точке перелома — куда качнется маятник? С одной стороны, «делом ЮКОСа» были поставлены под сомнение гарантии прав частной собственности. С другой стороны, были даны такие гарантии иностранным инвесторам, которые позволили им перейти к широкомасштабному внедрению в акционерную собственность российских частных компаний.

Юрий Кузовков, директор Инвестиционной группы «Горизонт»:

На мой взгляд, в прошлые годы государство не имело четкой политики в нефтегазовой сфере (вспомним принцип полного невмешательства, граничащего с анархией, при Ельцине), сейчас она появилась. Так, фактический отказ от СРП и переход только к системе лицензирования делает правовую систему для инвестиций намного более понятной. Другие примеры: государство четко заявило о своей монополии на магистральные нефтепроводы, на экспорт газа (для «Газпрома»), установило более жесткий механизм изъятий экспортной прибыли (новый режим экспортных пошлин, введенный в 2004 году), дало всем четко понять (в т.ч. и на примере ЮКОСа), что налоги надо платить.
Оставляя в стороне вопрос о формах и методах осуществления каждой из этих мер, можно сказать, что в целом этот комплекс мер понятен иностранным нефтяным компаниям и не вызывает у них отторжения. В целом, названные меры хотя и увеличивают налоговую нагрузку на нефтегазовый сектор, но (потенциально) снижают возможности для коррупции и привилегий отдельным компаниям (через распределение экспортных квот, предоставление права на экспорт газа, установление спецрежима СРП и т. д.), которые в основном и получали выгоды от более низкой налоговой нагрузки.
Иностранные нефтяные компании в целом приветствуют данный процесс, и в вопросе проводимой в России госполитики их мнение может отличаться от мнения портфельных западных инвесторов и западной прессы.

Михаил Зак, начальник аналитического отдела ИК «Велес Капитал»:

Беспокоит не столько ужесточение правил игры, сколько отсутствие последовательности. Так, например, в начале 2003 года была создана компания ТНК-ВР. Сделка получила одобрение у глав государств России и Великобритании. Однако уже сейчас мы видим, что ТНК-ВР может лишиться лицензии на одно из крупнейших своих месторождений — Ковыктинское. Конечно, в настоящее время оно не влияет на операционную деятельность компании. Однако в стратегическом плане развития Ковыкта занимала свою нишу. Покупая ТНК, ВР платило, в том числе, и за данное месторождение.
Еще одним негативным моментом является то, что в России в настоящее время действует прогрессивная шкала экспортных пошлин, которая изымает все сверхдоходы нефтяников от высоких цен на нефть.

Мария Радина, ведущий аналитик по нефти и газу ИК «ФИНАМ»:

С одной стороны, «дело ЮКОСа» вызвало ухудшение инвестиционного климата в стране в целом, и уже в частности в нефтегазовом секторе. Постоянное увеличение уровня налоговой нагрузки на отрасль, совпавшее с возросшими политическими рисками, усугубило застарелые отраслевые проблемы.
С другой стороны, даже возросшие политические риски не могут ослабить интерес иностранных нефтегазовых компаний к российским активам, а именно к запасам углеводородов. Вызвано это простейшей причиной — у крупнейших международных компаний обеспеченность запасами нефти составляет от 12 до 14 лет, по сравнению с 25 годами для российских ВИНК, что заставляет их искать новые источники пополнения ресурсно-сырьевой базы. Думаю, majors в любом случае сохранят свой интерес к России.

Андрей Громадин, аналитик нефтегазового сектора ИК «Русские Инвесторы»:

С осени прошлого года собственно изменился баланс сил. Теперь не владельцы нефтяных компаний лоббируют свои интересы, а управляющая элита жестко ограничивает приток денежных средств в нефтяную отрасль, поднимая ставки налогов и увеличивая собственную долю собственности в нефтегазовом секторе. В текущих условиях сложно судить однозначно о позитивности или негативности коренной смены направления для иностранных компаний. Поэтому сначала необходимо отметить основные моменты.
К позитивным, несомненно, можно отнести, во-первых, рост конкуренции в отрасли (снижение влияния отдельных лиц на отрасль в целом), что ведет к большей привлекательности малого бизнеса и, соответственно, большей эффективности деятельности в секторе в целом. Главным позитивом, несомненно, является снижение платы за вход на рынок и снижение рисков ведения бизнеса.
Во-вторых, это относительная стабильность налогообложения. В-третьих — единая государственная политика в секторе. Большое влияние в секторе и монополия на транспортировку позволяют скоординировать проекты строительства новых транспортных мощностей, что облегчает недропользователям подготовку своих бизнес-планов и привлечение заемных средств на разработку месторождений.
Примеры Total и Conoco показывают, что иностранные компании поверили в стабильность политического и налогового режимов, что открывает простор для инвестиций.
Вместе с рядом позитивных моментов можно отметить и целый набор негатива. В России (в отличие, например, от Казахстана) усиление роли и мощи государства произошло неожиданно, и большинство чиновников, работающих в сфере законотворчества и транспортировки нефти, просто не были к этому готовы. Отсюда и спешное голосование по повышению экспортных пошлин вместе с повышением уровня НДПИ. А ведь могли протолкнуть и совершенно не проработанный закон о дифференциации налоговых сборов или совсем уж фантастический налог на запасы. Очевидно, что в ближайшем будущем налоги на нефтедобычу будут вновь пересмотрены. При этом многие участвующие в законотворчестве лица больше думают о наполняемости казны, а не о будущем развитии нефтегазового сектора. Сложившаяся неопределенность в сфере налогов повышает риски проектов и отпугивает многих новых игроков.
Что-то похожее происходит и в транспортной сфере. «Транснефть», стараясь сохранить собственность на нефтепроводы в собственных руках и при этом найти необходимые инвестиции, постоянно откладывает принятие жизненно важных для отрасли решений о направлении новых экспортных каналов, что в свою очередь тормозит дальнейшее развитие сектора и развитие деятельности в России иностранцев в том числе.
Усиление государственного влияния способствует предположению, что в Россию могут прийти только компании с мощной политической поддержкой своих стран, а это, естественно, ограничивает круг инвесторов.
Происходящие в России процессы дают основания предполагать, что начало реформы «Газпрома» не произойдет до 2008 года. Сохранение монополии на экспорт газа явно не улучшает условия для всех игроков в целом. Одна только Total решилась приобрести блокирующий пакет в НоваТЭКе, ориентируясь на планы газовой компании экспортировать стабильный газовый конденсат со своего собственного терминала.

Валерий Нестеров, аналитик нефтяной и газовой промышленности ИК «Тройка Диалог»:

Ряд событий последнего времени свидетельствует о том, что, несмотря на «дело ЮКОСа», зарубежные компании и правительства сохраняют высокий интерес к участию в разработке российских нефтегазовых ресурсов. Причем, такой интерес прослеживается не только со стороны развитых стран (США, Канада, Норвегия), но и со стороны наших восточных соседей — Китая, Кореи и Японии и даже некоторых стран Ближнего Востока, Южной и Юго-Восточной Азии.
Вместе с тем, иностранным компаниям и инвесторам следует быть готовыми к новым правилам игры, устанавливаемым правительством в наступающую «пост-олигархическую эру». Правительство явно стремится ужесточить свой контроль над нефтегазовым сектором страны посредством создания государственного энергетического гиганта, усиления налогового бремени на отрасль, политического контроля над процессом перераспределения акционерного капитала в российском нефтяном секторе в пользу зарубежных стратегических инвесторов, изменения законодательства, в частности в области недропользования, в целях обеспечения национальных интересов страны. Поэтому мне представляется, что, по крайней мере, в среднесрочной перспективе «лимит» на приобретение иностранными стратегическими инвесторами крупных (блокирующего или контрольного) пакетов акций в российских нефтяных компаниях исчерпан.

Дмитрий Мангилев, аналитик ИК «Проспект»:

Сложно сказать однозначно, ухудшаются или улучшаются условия для ведения бизнеса в нефтегазовой сфере. Скорее, стоит говорить об изменении в расстановке сил в отрасли: после «дела ЮКОСа» становится понятно, что в любом случае «правила игры» в этом секторе рынка задает государство. Как стало видно из подготовки сделки по продаже госпакета акций ЛУКОЙЛа, западные компании в преддверии инвестирования крупных сумм в отечественную нефтегазовую отрасль предпочитают получить определенные гарантии от российских властей. С другой стороны, текущая ситуация делает ведение бизнеса в России для западных компаний более «понятным».

Михаил Крутихин, партнер и аналитик, агентство RusEnergy:

Не понимаю, при чем здесь иностранные компании. Идет обычный передел собственности в форме осуществления «выборочной справедливости». Для иностранного инвестора это просто сигнал: без «крыши» в верхах бизнес в России невозможен. Перемены только подтверждают представление инвесторов о России как о месте, где закон — это весьма растяжимое понятие, а его применение зависит от воли нескольких чиновников. Так называемые «страновые риски» стали определеннее.

Валерий Андрианов, главный редактор журнала «Нефть России»:

О каких кардинальных изменениях идет речь? Если имеется в виду «дело ЮКОСа», то этот прецедент повлиял, скорее, на общий морально-психологический климат в обществе, нежели непосредственно на взаимоотношения государства и иностранных нефтегазовых компаний. Мировой нефтегазовый бизнес, как свидетельствует более чем вековой опыт его существования, вообще-то достаточно индифферентно относится к внутриполитической обстановке в странах своей деятельности, уровень развития рынка или демократии в них мало его заботит. Скорее, международный нефтегазовый бизнес предпочитает иметь дело с достаточно жестким во внутренних делах, но предсказуемым в своей внешней деятельности правительством, нежели чем с системой «до конца не устоявшейся» демократии.
Если же под «кардинальными изменениями в отношениях между российскими властями и нефтегазовыми компаниями» понимается усиление фискального гнета, попытки ликвидации режима СРП и иные экономико-правовые новации, то это, конечно, несколько затрудняет отношения государства с нефтегазовым бизнесом в целом и иностранным в частности. Но пока что утяжеление налогового пресса отчасти нивелируется высоким уровнем нефтяных цен. В правовом плане изменения пока что тоже не носят кардинального характера — даже по вопросу заключения СРП правительство готово идти навстречу иностранному бизнесу, о чем, в частности свидетельствуют недавние интенсивные переговоры по Штокмановскому месторождению с компаниями Statoil и ChevronTexaco.

Олег Анисимов, главный редактор «Финанс»:

Как ни парадоксально, после атаки на ЮКОС ситуация для иностранных компаний стала более понятной. Ясность заключается в том, что значимых действий без санкции Кремля предпринимать не стоит. Это вполне устраивает иностранцев: они всегда предпочитают находить общий язык с действующими властями стран, в которых ведут бизнес. И достаточно законопослушны в целом.
В случае же получения политического одобрения иностранный инвестор может позволить себе и некоторые юридические вольности. Например, компания ТНК-BP в 2003 году была зарегистрирована даже не в России, а на Британских Виргинских островах. И хотя ее добывающие «дочки» работают в рамках российской юрисдикции, подобная схема организации бизнеса позволяет очень существенно варьировать сумму налогов, которые идут в российский бюджет. Не без одобрения Кремля и ConocoPhillips стала крупным акционером ЛУКОЙЛа.

Роман Симоненко, обозреватель ИНТЕРФАКС-АНИ:

Те перемены, которые сегодня происходят в российском ТЭК, не очень радуют инвесторов. Например, далеко не каждая иностранная компания рискнет работать в обычных налоговых условиях и без 100\%-ного права на экспорт добытых углеводородов.
Единственное, что четко усвоили зарубежные компании, собирающиеся начать свой нефтегазовый бизнес в России, — это необходимость согласования своих планов с властью. Как показывает практика, все крупные сделки в нефтегазовом комплексе происходили после аудиенции главы крупнейшей компании у президента РФ или во время государственных международных визитов. Теперь инвесторы прежде всего обращают внимание на те российские компании, которые наиболее лояльны к власти и являются образцовыми налогоплательщиками.

Как вы считаете, за последний год иностранные инвесторы стали более или менее активны в стремлении получить доступ к российским нефтегазовым активам? Эти попытки стали более или менее удачными? Чем Вы объясняете эти тенденции?

Юрий Неелов:

В последние годы активность зарубежных инвесторов на российском нефтегазовом рынке значительно выросла. При этом их попытки утвердиться на углеводородном поле страны по сравнению с прошлыми годами стали более удачными. Зарубежные партнеры Ямала проявляют все большую заинтересованность в самостоятельном инвестировании разработок новых нефтегазовых месторождений нашего региона. Это объясняется тем, что в стране заканчивается налоговая реформа, а, следовательно, и правила налогообложения становятся более стабильными и прогнозируемыми. Немаловажен и тот факт, что сегодня Россия занимает одно из ведущих мест по интенсивности развития, что, безусловно, привлекает потенциальных инвесторов.
Благотворно влияет на инвесторов и то, что государственная экономическая политика страны в последние годы характеризуется эффективным направлением на стабильное повышение уровня инвестиционной привлекательности. В октябре нынешнего года ведущее рейтинговое агентство Moody’s объявило о повышении рейтинга страны сразу на две ступени — до инвестиционного уровня «Baa3» с «Ba2», что, конечно же, вызвало позитивную реакцию со стороны иностранных инвесторов.
Если брать в расчет прогнозные оценки специалистов, то чистая прибыль в российской нефтяной промышленности в период с 2003 по 2020 годы составит не менее $ 820 млрд, в газовой промышленности — $ 350 млрд. Следовательно, инвестиции в развитие нефтегазового комплекса России — высокоэффективный бизнес, как для российских, так и для зарубежных компаний.

Александр Беляков:

Определенно, иностранцы стали активнее в скупке наших нефтегазовых активов. Примеры все хорошо известны. Уверен, что многие крупнейшие иностранные компании устремлены в Россию и полагаю, что если бы руководство нашей страны дало им сейчас внятную отмашку, то большинство наших крупных нефтяных российских компаний если не на половину, то на 25\% точно, были бы ими куплены. Потому что это действующие и очень ликвидные активы. И стоят они намного больше, чем официально оценены у нас. За рубежом это прекрасно понимают.
Тенденция на скупку иностранцами ликвидных российских нефтегазовых активов объясняется в первую очередь тем, что Россия, по большому счету, находится уже в общемировом рыночном пространстве. Продвинутый иностранный бизнес понимает, что наша страна сегодня живет уже, в общем-то, по законам, приближенным к мировому порядку. И поэтому, несмотря на наши неурядицы с законодательством, коррупцией, пошлинами и налогами, они видят, что Россия движется все же вперед.
Принимая во внимание дешевизну рабочей силы у нас, высокую квалификацию персонала, низкую стоимость энергии, можно констатировать, что Россия является для иностранного капитала очень привлекательным рынком.

Олег Румянцев:

Стремление стратегических инвесторов получить доступ к российским нефтегазовым активам никогда не ослабевало, и нельзя сказать, что за последний год в этой активности произошли серьезные изменения. Подготовка и реализация подобных проектов — длительный и достаточно инерционный процесс. Это, конечно, не касается портфельных инвесторов — их отношение к бумагам российских компаний в течение последнего времени не раз кардинальным образом менялось.

Михаил Субботин:

Иностранцы стали менее активны в том смысле, что у них просто нет реальных возможностей делать больше… Более активны в том смысле, что им приходится прилагать больше усилий для достижения тех же самых результатов (бюрократические проволочки, негативный пиар, коррупция т.п.).
Из 104 стран, рассмотренных в ежегодном докладе Всемирного экономического форума, посвященном конкурентоспособности стран мира, только четыре — Мадагаскар, Украина, Македония и Чад — оказались хуже России в том, что касается влияния на компании действий коррумпированных чиновников. Россия также занимает третье с конца место (перед Украиной и Парагваем) по части борьбы с отмыванием денег. По категории бюрократии, уровень которой измеряется по количеству времени, расходуемому руководителями компаний на переговоры с чиновниками, Россия занимает 89-е место — немного лучше, чем Гана, и чуть хуже, чем Гондурас.
Таким образом, более 8700 крупных бизнесменов мира помимо коррупции среди ключевых проблем российской экономики отметили сложные и расплывчатые законы о налогообложении, плохой доступ к финансированию и неэффективное правительство.
С точки зрения разработки конкретных месторождений сдвигов к лучшему практически нет. Исключение — сахалинские СРП. Куда ни посмотришь, везде у инвесторов все время возникают серьезные проблемы — Салым, Харьяга, Ковыкта и т. п. Есть позитивные сдвиги с «Сахалином-5», с Уватским проектом. Но в целом картина пока глаз не радует, темпы не т. е.
Сахалинским проектам, чтобы выйти на инвестиционный пик, потребовалось 10 лет после подписания контрактов, а на пик добычи они выйдут еще позже. Нефтегазовые проекты чрезвычайно капиталоемкие, инерционные и трудно разгоняются. Поэтому катастрофа последних лет с законодательством о СРП неизбежно еще аукнется.
С другой стороны, получение контроля над деятельностью российских компаний со стороны ВР, Total и ConocoPhillps создает для иностранных компаний плацдарм для атаки иностранцев на несколько очень крупных проектов «изнутри» российского ТЭК.

Юрий Кузовков:

Иностранные нефтяные компании стали намного более активны. Основная причина — переоценка геополитической роли России после 11 сентября 2001 года. Вторая причина — в период высоких цен на нефть у ИНК образуются огромные денежные средства, которые им надо куда-то инвестировать. Третья причина, о которой я уже говорил, — у России появилась отраслевая политика.

Михаил Зак:

Попытки вхождения на российский рынок участились, но положительных результатов пока не очень много. Западные компании не рискуют покупать крупные активы и значительные доли в проектах. В большинстве случаев инвестиции в каждый проект ограничивается несколькими миллиардами долларов, в то время как их суммы могли бы достигать десятков миллиардов.

Мария Радина:

Крупнейшие мировые холдинги демонстрируют готовность вести свой бизнес в России. Но их интерес сконцентрирован на сегменте разведки и добычи. Нефтепереработка остается без внимания инвесторов и без столь необходимых инвестиций и новых технологий. В результате же, Россия может остаться лишь сырьевой базой majors.

Андрей Громадин:

Иностранцы стали активнее, и это объяснимо: последний инвестор платит дороже всех, так что чем быстрее ты приходишь в регион, тем дешевле обходятся приобретения. Попытки стали более удачными — если судить по количеству совершенных сделок. Сколько из них осталось незавершенными, не найдя одобрения политического руководства, остается за кадром.
Высокие цены на энергоресурсы и ограниченность выбора региона деятельности (стран со стабильным режимом и одновременно богатых энергоресурсами можно пересчитать по пальцам одной руки) не оставляют международным нефтяным компаниям выбора. Можно с уверенностью говорить, что Россия сейчас стоит на первом месте в топ-листе приоритетов развития иностранных компаний, поскольку ни одна из них не может исключить из круга своих интересов такой лакомый кусок.

Михаил Крутихин:

Произошла поляризация инвесторов. Малые и средние компании с полным основанием считают Россию чересчур рискованным местом и несут деньги куда-то еще. Остались гиганты, которые могут пожертвовать сотнями миллионов долларов, а то и миллиардом-другим, в расчете на будущие прибыли. Именно они сейчас подписывают меморандумы и протоколы о стратегическом сотрудничестве.
Памятуя о предыдущих провалах таких пактов (например, у «Газпрома» с Shell и ENI, или у ЛУКОЙЛа с ARCO), не исключаю, что инвесторы опять станут накапливать негативный опыт общения с российскими бизнесменами и чиновниками. Очень сомневаюсь, например, в том, что Total, вложившая миллиард в НОВАТЭК, сумеет договориться с «Газпромом» о выгодных условиях транспортировки газа.

Валерий Андрианов:

ConocoPhillips купила госпакет акций ЛУКОЙЛа, Total приобрела блокирующий пакет акций НОВОТЭКа, Shell и корейской Kogas намерены присоединиться к сахалинским проектам, Statoil и ChevronTexaco проявляют интерес к Штокману… Эти примеры не исчерпывают перечень доказательств растущей активности иностранных инвесторов в России.
По моему мнению, этому есть несколько причин. Наиболее фундаментальная из них — благоприятная конъюнктура нефтяного рынка вкупе с ограниченным числом новых перспективных нефтегазоносных регионов на карте мира.
Вторая причина — установление некой определенности в отношениях между российским государством и иностранными инвесторами. Суть этой определенности, как мне представляется, в том, что государство отказывается создавать какие-либо особо благоприятные, протекционистские условия для иностранного нефтегазового бизнеса, но в то же время гарантирует учет его интересов.
Время подковерного лоббирования в многочисленных коридорах власти интересов отдельных СРП и пробивание в областных администрациях льгот для СП уходит в прошлое. Сегодня президент страны лично обсуждает с британским премьером слияние активов BP и ТНК и встречается с руководством ConocoPhillips, дабы ни у кого не осталось сомнений относительно предпочтений его администрации в ходе предстоящей продажи госпакета ЛУКОЙЛа. Иными словами, наличие четкой позиции верховной власти, какими бы мотивами она ни определялась и как бы она ни оценивалась, все же является фактором стабильности в деле привлечения инвестиций в нефтегазовый комплекс.
Наконец, третья причина, — возросшая готовность российских нефтегазовых компаний к сотрудничеству с иностранными партнерами. Еще несколько лет назад в их лице российские нефтяники видели конкурентов, способных отхватить лучшие «куски пирога» или же полностью поглотить их активы. Сегодня же многие российские компании, исчерпав ресурсы экстенсивного развития, приступают к освоению новых нефтегазовых регионов, для чего необходимы средства и опыт иностранных концернов. Кроме того, переход части акций российских компаний в руки крупнейших международных нефтегазовых концернов повышает статус наших компаний и позволяет перевести на иной уровень диалог с российскими властями.

Наталья Борцева, Argus Media Ltd:

За последний год мы наблюдаем усиление активности зарубежных компаний в России. Благодаря высоким ценам на нефть у компаний имеется большой запас денежной наличности, при этом большинство международных компаний испытывают проблемы с увеличением объемов добычи сырья. В какой-то степени катализатором интереса к России послужила сделка по созданию ТНК-ВР.
Характерно, что потенциальных инвесторов не останавливают ни «дело ЮКОСа», ни тенденция ужесточения государственного контроля над нефтяной отраслью, ни стремление российского правительства увеличить налоговую нагрузку на нефтяной сектор и практически полный отказ от СРП.
События вокруг ЮКОСа заставили западные компании сменить приоритеты. Если раньше объектом их интереса служили, в первую очередь, ЮКОС и «Сибнефть» (наиболее эффективные и работающие по западному типу компании), то теперь они стремятся создавать альянсы с компаниями, которые пользуются благосклонностью властей (ЛУКОЙЛ, «Газпром»…).
Из общей тенденции выделяется сделка Total, которая приобретает долю в НОВАТЭКе. Трудно понять логику данного выбора, учитывая, что деятельность независимых производителей газа в нашей стране осложнена из-за монополии «Газпрома» на транспортировку и экспорт газа.

Елена Забелло, начальник отдела ТЭК Службы новостей РИА «РосБизнесКонсалтинг»:

Активность иностранцев немного возросла, что связано скорее с надеждами на улучшение инвестиционного климата, чем с самим фактом его улучшения.

Роман Симоненко:

В последние годы инвесторы постоянно проявляли интерес к российским нефтегазовым активам. Но связывать это с улучшением общего инвестиционного климата в стране не стоит. Чаще всего иностранные компании обращают свои взгляды в сторону России лишь для восполнения собственных нефтегазовых запасов.
У всех на слуху громкие успешные сделки. Но ведь есть немало примеров и противоположного характера. Китайская CNPC, несмотря на огромное желание, так и не смогла приобрести нефтегазовые активы в России. Два года назад компания была вынуждена отказаться от участия в аукционе по продаже «Славнефти», а в этом году — от приобретения контрольного пакета в нефтегазовой компании «Стимул». В похожей ситуации оказались американские компании ChevronTexaco и ExxonMobil, которые лишились права разрабатывать месторождения проекта «Сахалин-3».
Несмотря на негативный опыт, СNPC, ChevronTexaco и ExxonMobil не намерены отказываться от своих планов и продолжают упорно искать добывающие нефтегазовые проекты на территории России, куда бы можно было инвестировать средства.

Мария Татевосова, обозреватель агентства ПРАЙМ-ТАСС:

В нефтегазовом секторе борьба крупнейших нефтяных гигантов сводится к вопросу приращения запасов и в меньшей степени приросту добычи. Эту задачу с наименьшими усилиями и затратами можно решить путем приобретения доли в российских нефтяных гигантах. Один росчерк пера — и запасы увеличились, нет необходимости осваивать новые горизонты. Все очень прагматично.

Какие формы участия иностранных инвесторов более предпочтительны для России: самостоятельная разработка нового лицензионного участка, приобретение малых и средних нефтегазовых предприятий, покупка пакета акций ВИНК или СП с ведущими российскими компаниями?

Юрий Неелов:

Разработка залежей полуострова Ямал, обустройство промыслов, создание транспортной и прочей инфраструктуры является крупнейшим энергетическим проектом XXI века не только в России, но и на всем Евразийском континенте, следовательно, приток капитала на территорию Ямало-Ненецкого автономного округа экономически обоснован.
Иностранные инвесторы давно присматриваются к России, и думаю, у каждого из них есть определенная стратегия участия в экономической деятельности на территории Федерации. Уверен, любая форма участия зарубежных партнеров может иметь место. Главное, чтобы компаниями неукоснительно соблюдалось российское законодательство, не наносился ущерб территории, на которой будет работать та или иная западная фирма.

Александр Беляков:

Я считаю, что все формы для нас приемлемы. На какой-то определенной зацикливаться не следует. Самое главное, чтобы прибыль не уводилась полностью за границу. Чтобы мы все-таки организовали у себя сырьевую биржу и продавали на ней нефть и прочие природные ресурсы по мировым ценам. Чтобы государством всячески поощрялся серьезный технологический передел нефти и вообще сырья.

Владимир Карасев:

Должны приветствоваться любые формы, предпочтительней — самостоятельная разработка лицензионного участка. Хотя, на наш взгляд, стране в настоящее время не нужны иностранные инвестиции в нефтяную отрасль. В России необходимо навести порядок в государственной системе управления, восстановить почти полностью разрушенную геологоразведку, законодательно построить четкие и ясные «правила игры» с нефтяными компаниями, найти выверенный баланс между интересами компаний и государства.

Валерий Рассомахин, заместитель директора Департамента природных ресурсов Архангельской области:

Государству не следует «тащить» на кабальных условиях инвестиции из-за рубежа, чтобы в дальнейшем перекачивать туда же и нефть. Необходимо найти приемлемые условия для развития нефтедобычи в России силами российского капитала. Тем более что конъюнктура нефтяного рынка это позволяет.
А зарубежным инвесторам необходимо предлагать не готовые месторождения, а участки под геологические работы. Найдут и подготовят месторождение к разработке — могут его осваивать. С восстановлением сырьевой базы углеводородного сырья у государства большие проблемы. Иностранные нефтяные инвестиции нужны только для этого.

Александр Андреев:

Считаю, что международное сотрудничество в нефтегазовой сфере будет развиваться, что, несомненно, принесет России определенный эффект. Что касается форм такого сотрудничества, то они могут быть самыми разнообразными. Основные ожидания крупных иностранных инвесторов связаны, на мой взгляд, с совершенствованием законодательной базы СРП и всего законодательства о недропользовании. Ясно, что если мы хотим привлечь в нефтегазовый комплекс крупные средства как иностранных, так и отечественных инвесторов, то за это надо бороться.

Михаил Субботин:

Все жанры хороши, кроме скучных. Важно понимать, что привлекает инвесторов и внятно определить приоритеты государственной политики. Ведущие иностранные нефтяные компании, как правило, приобретают доли в российских компаниях или создают СП для последующей разработки месторождений, а не для того, чтобы перепродать эти пакеты. Поэтому для них принципиальное значение имеют правовые, налоговые, институциональные условия для будущей работы. А вот здесь картина печальная. Если иностранные компании готовы работать на действующих условиях, то это означает, что они оценивают доходы выше рисков. Или другими словами, государство, ничего не предприняв, чтобы улучшить инвестиционный климат в стране, дало недропользователям права на разработку выгодных проектов на средних — одинаковых для всех условиях.

Юрий Кузовков:

Большинство иностранных компаний предпочли бы самостоятельную разработку нового лицензионного участка, но таковых (привлекательных) не так много, поэтому возможны любые варианты.

Мария Радина:

Выделить предпочтения достаточно трудно.
При самостоятельной разработке участка важно, чтобы выполнялись условия лицензионного соглашения, не использовались слишком агрессивные технологии добычи, соблюдались меры по охране окружающей среды. Приобретение малых и средних компаний показывает их реальную стоимость, делает рынок покупки нефтегазовых активов цивилизованней и более открытым.
Приобретение же пакета акций не имеет особого смысла, если доля иностранного инвестора будет менее 20\%, поскольку меньшие пакеты нельзя консолидировать в отчетность по международным стандартам. Здесь показателен пример ConocoPhillips: американская компания сразу после покупки госпакета российской ВИНК заявила, что она будет стремиться довести свою долю в акционерном капитале ЛУКОЙЛа до 20\%, несмотря на создание СП в Тимано-Печоре.
Что же касается СРП, то здесь есть две проблемы: контроль над осуществляемыми расходами, поскольку их рост приводит к занижению доходов государства от разработки месторождения, и исполнение «местной компоненты», т. е. привлечение в первую очередь российских подрядчиков, а не зарубежных.

Андрей Громадин:

Если иностранная компания планирует получить определенную долю нефтедобычи в РФ, то сначала им необходимо снизить или ограничить операционные риски сбыта нефти. Экспортные возможности ограничены. Практически все НПЗ в России контролируются ВИНК. Исходя из этого, самым естественным входом на рынок является покупка крупного пакета ВИНК (можно заметить, что иностранные компании очень вяло инвестируют в разрабатываемые месторождения до тех пор, пока не получают гарантии сбыта на внутреннем рынке). Далее, имея твердую почву под ногами, можно разрабатывать месторождение и с нуля, и продолжить разработку, купив малое или среднее нефтегазовое предприятие.

Валерий Андрианов:

Думаю, многое зависит от конкретных проектов. Как мне кажется, ошибкой российской системы недропользования как раз и является попытка свести все многообразие правовых форм освоения недр к минимальному их числу. В то же время, учитывая многообразие российских природно-климатических условий и ряд других факторов, было бы целесообразно диверсифицировать набор правовых механизмов природопользования.
Если же отталкиваться не от желаемого, а от возможного, то, скорее всего, самостоятельная разработка иностранными компаниями российских месторождений или же полное поглощение ими малых и средних компаний менее вероятны, чем иные из названных вариантов.
Покупка долей в ВИНК — весьма привлекательный вариант для отечественных нефтяников. Думаю, он интересен и для иностранных концернов, так как сопряжен для них с минимальными рисками. Процесс освоения шельфов арктических морей почти наверняка потребует заключения СРП с иностранными компаниями. Возможна и разработка ряда крупных месторождений на базе СП.

Наталья Борцева:

Пусть российские компании сами решают: если им нужен иностранный партнер, пусть создают СП или продают пакет акций стратегическому инвестору. Что касается выдачи лицензий на освоение новых месторождений, я думаю, определенные ограничения при этом оправданы. Например, как предлагал министр природных ресурсов Ю. Трутнев, в некоторых случаях проводить закрытые тендеры: только для российских компаний. Защита своих национальных интересов — совершенно справедливая задача. Необходимо грамотное сочетание национальных интересов и интересов иностранных инвесторов.

Елена Забелло:

Полагаю, что СП наиболее эффективный способ участия иностранцев в разработке российских углеводородных месторождений. Самостоятельно «запускать проекты», с учетом наших «административных барьеров» и отсутствием знаний специфики решений деловых вопросов в РФ, иностранцам будет «тяжко».

Дмитрий Злодорев:

Согласен с теми экспертами, которые считают, что наилучший вариант — консорциумы. Причем, такие консорциумы с участием российских компаний необходимо создавать не только в нашей стране, но и за ее пределами, в частности в странах СНГ и в Ираке. Тогда наши потенциальные конкуренты станут нашими партнерами.

Роман Симоненко:

Для России наиболее выгоден тот вариант, который предусматривает самостоятельную разработку инвестором нового лицензионного участка при обычном налоговом режиме. В этом случае государству обеспечены максимальные поступления в бюджет. Но убедить инвестора участвовать в новом проекте с момента геологоразведки до промышленной разработки будет совсем не просто.

Мария Татевосова:

Совместное освоение новых месторождений предпочтительно для России с точки зрения получения более дешевых кредитных ресурсов за счет более высоких рейтинговых и кредитных историй западных компаний.

Есть ли необходимость в дополнительном стимулировании иностранных инвестиций в нефтегазовые проекты? Нужны ли дополнительные ограничения? Какие меры в этой связи Вы считаете приоритетными?

Юрий Неелов:

Думаю, что при сегодняшних финансовых возможностях отечественных компаний и сложившейся ценовой ситуации на углеводородное сырье особой необходимости в иностранных инвестициях нет. Их приток может оказаться полезным в долгосрочной перспективе, при вводе в эксплуатацию новых сложных месторождений, а также при добыче газового конденсата.
Что касается приоритетных мер… Уверен, современное развитие российского законодательства, направленное на улучшение инвестиционного климата в целом и в нефтегазовом секторе в частности, является лучшим стимулом для привлечения западных партнеров.

Александр Беляков:

Безусловно, для выхода на уровень названных мною объемов капиталовложений стимулирование иностранных инвесторов крайне необходимо. Например, нужно отменить все импортные пошлины на ввоз технологического оборудования для глубокой переработки нефти и газа, не производимого в России. А у нас, кстати, пока не производится, условно говоря, 99\% такого оборудования. Необходимо также ввести отсрочку уплаты НДС по такому оборудованию на период его монтажа. Уверяю, все это может резко увеличить приток инвестиций в нашу страну.
И еще важный момент. Следует один раз сформировать приемлемые «правила игры» в недропользовании и стабильно их придерживаться. Сегодня большинству специалистов уже ясно, что неповоротливый налог на добычу полезных ископаемых (НДПИ) не отвечает интересам большой части инвесторов, ни российских, ни иностранных. Поэтому следует ориентироваться на лучшие мировые разработки по рентным платежам в недропользовании.
В отношении же ограничений скажу следующее. Нужно сделать так, чтобы не менее 50\% нефтяной добычи контролировалось российским капиталом. Это должно быть обязательной национальной задачей.

Владимир Карасев:

При высокой цене на нефть никакие меры по стимулированию западным компаниям не нужны, поскольку стимулы играют второстепенную роль.

Тадей Мазепа, заместитель главы администрации Калининградской области:

Привлечение капиталов, в том числе иностранных, в реальный сектор остается актуальным для отечественной экономики. Вместе с тем серьезную озабоченность вызывает преобладающая ориентация иностранных инвестиций на топливные и сырьевые отрасли. Такая тенденция тормозит инвестиционные сдвиги экономики, закрепляет устаревшую и неэффективную структуру экономики.
Для создания более благоприятного инвестиционного климата необходимо продолжить дебюрократизацию экономики. В частности, целесообразны более упрощенный и четко отрегулированный процесс лицензирования, сокращение сроков согласования инвестиционных проектов, дальнейшее развитие налоговой реформы.

Олег Румянцев:

На мой взгляд, в специфическом отраслевом стимулировании иностранных инвестиций на сегодняшний день необходимости нет. Сегодня более актуальным является общее улучшение инвестиционного климата в России. Что же касается ограничений, то думаю, что действующих антимонопольных и иных ограничений, вполне достаточно. Нужно лишь строго следить за их соблюдением.

Юрий Кузовков:

Нужно улучшать инвестиционный климат. Прежде всего, через кардинальное улучшение правовой базы недропользования. Например, закон не позволяет разделять лицензию или выделять из нее лицензию на отдельные объекты разработки. Это резко ограничивает возможности организации проектного финансирования, создания СП и другие виды инвестиций для сложных месторождений (состоящих из нескольких самостоятельных объектов разработки), каких в России подавляющее большинство.
Необходимо стимулировать инвестиции в геологоразведку (в т.ч. более четко регламентировать права инвесторов в отношении дальнейшей разработки открытых ими месторождений). Нужна система налоговых льгот в отношении разработки месторождений с низкой рентабельностью. В какой-то момент (особенно если цены на нефть начнут опять снижаться) можно было бы ввести мораторий на несколько лет на ухудшение налогового режима в нефтегазовой сфере.

Мария Радина:

Необходимости в стимулировании иностранных инвестиций, по нашему мнению, нет, так же как и в дополнительных ограничениях. Инвестиционный процесс должен базироваться на рыночных принципах. В то же время нужно решать сопряженные с приходом иностранных инвесторов проблемы, о которых было сказано выше.

Андрей Громадин:

Стимулирование необходимо только в самых крупных проектах, при разработке которых может вполне быть применен механизм СРП. В то же время последние события показывают, что иностранные компании вполне согласны работать в России при текущем налоговом и политическом режиме. Поэтому какого-то дополнительного стимулирования может и не потребоваться. Главное — обеспечить стабильность налогового режима.
В ситуации, в которой сейчас оказалась Россия, вполне логично по политическим и экономическим причинам накладывать ограничения на долю отдельно взятой страны в нефтегазовом комплексе, это исключит чересчур высокое влияние отдельных компаний.