Как известно, внешне Габдулла Тукай был далек от образа покорителя женских сердец: невысокий, худой, с «руками, которые своими размерами и мягкостью напоминали руки 13 — 14-летней девушки» (так описывал его редактор и издатель газеты «Аль-Ислах» Вафа Бахтияров). В его левом глазу было бельмо, отчего он до жути не любил фотографироваться (в архивах хранятся лишь14 — 15 снимков, которые сделаны не по желанию поэта, а по воле его близких). Ко всему прочему Тукай был не очень-то чистоплотен, да и одевался как попало. Вот как описывал его поэт Сагит Рамеев: «Он носил то несколько тесную, то, наоборот, совершенно просторную одежду. На голове у него красовалась неизменная кепка или широкая русская фуражка. Хотя он и носил длинные волосы, но никогда их не причесывал. В баню ходил редко, одежда его всегда была грязной, помятой, с прилипшими пушинками от подушки».

Несмотря на все это, Тукай очень нравился женщинам. Поклонницы были готовы отдать всё за адреса его «тайных явок», чтобы подстроить якобы случайную встречу. Но поэт знал об этом и принципиально не посещал те дома, где хотя бы теоретически могли оказаться женщины. Говорят, этот его «страх» здорово мешал работе. Порой он часами не мог попасть в редакцию газеты, так как там постоянно находились его поклонницы — ждали, когда он придет, чтобы хоть одним глазком взглянуть на знаменитого поэта. Что же мешало Тукаю сблизиться со слабым полом? Его биографы пишут о некой «психологической или физической преграде». Но что это была за преграда — неизвестно. Тукай, являвшийся, по сути, одиночкой, живущий в своем собственном мире, никогда и никому не говорил о своих проблемах и предпочитал переживать всё внутри себя.

Его единственная муза, Зайтуна Мавлюдова, была одной из тех поклонниц, что искали с ним «случайных» встреч. Родилась девушка в Чистополе в доме богатого купца. Известно, что у Мавлюдовой было хорошее воспитание, она была очень начитанной с широким кругом интересов. Говорят, в ее поведении и суждениях было что-то европейское, и это, дескать, пленило Тукая. Ну и, что немаловажно, Зайтуна была очень красива. Судя по фотографиям, это была невысокая, миниатюрная девушка с густыми темными волосами и правильными чертами лица.

Свои пять встреч с великим Тукаем Мавлюдова описала в воспоминаниях о поэте (сегодня эти рукописи хранятся в казанском музее Габдуллы Тукая). Зайтуна пишет, что, когда ей было 14 лет, она вместе с матерью и старшей сестрой переехала из Чистополя в Казань, «чтобы жить вместе с братьями». Жизнь в большом городе проходила не очень весело: время до обеда сестры проводили в школе, а после садились за рукоделие — вышивали рубашки и наволочки на продажу. Единственной отдушиной были газеты и журналы, издававшиеся в ту пору.

«С наслаждением и воодушевлением знакомясь в татарской печати с одним стихотворением Тукая, я с нетерпением ждала появления других, — признается Зайтуна в воспоминаниях. — Мне очень захотелось воочию увидеть человека, который сочиняет столь глубокомысленные, правдивые и красивые строки, услышать из его уст, как он читает свои стихи… У меня зародилось желание познакомиться с ним. И мы с сестрой начали искать такую возможность».

На счастье девушек их казанские родственники были знакомы с другом и соратником великого поэта — Фатихом Амирханом. Узнав о мечте юной Зайтуны, Амирхан велел сестрам почаще приходить в редакцию «Аль-Ислах». Девушки так и делали, но застать Тукая им все не удавалось (оно и понятно, зная его «принцип»). Но однажды «в один из прекрасных весенних дней», как пишет Зайтуна, они с сестрой проходили мимо редакции. Фатих Амирхан, сидевший у открытого окна, поздоровался с сестрами и предложил им после прогулки зайти в редакцию, так как «скоро сюда на правление должен прийти Тукай».

«Когда мы пришли, — пишет Зайтуна, — Габдулла Тукай, Фатих-абый и Вафа Бахтияров играли в карты „на дурака“. Тукай сидел напротив дверей, в пиджаке, без головного убора. Когда мы входили, он поднял голову и один раз взглянул на нас. Мы поздоровались с Фатих-абыем, и он познакомил нас с Тукаем. Тукай поздоровался с нами, не поднимая взгляда. Спросив о здоровье, продолжил игру. Мы не стали играть. Немного посидели и ушли. Так я впервые познакомилась с Тукаем».

Вторая встреча была мимолетной: Тукай поклонился девушкам, завидев их из открытого окна
трамвая.

Третья встреча состоялась возле редакции: тут уж благодаря настойчивости Зайтуны поэту пришлось уделить девушке время и поговорить с ней.

«Он держался как-то несмело, по возможности стараясь не встречаться взглядами, — пишет Зайтуна. — Он порывался скорее уйти, но я под разными предлогами пыталась задержать его, чтобы подольше слушать его речи».

Во время четвертой встречи Тукай, кажется, стал чувствовать себя более свободно: они довольно долго беседовали, прогуливаясь после литературного вечера.

А в записях, посвященных пятой, последней встрече с Тукаем, чувствуется обида Мавлюдовой: «1908 год, 12 июня. Мы решили уехать из Казани и вновь вернуться в Чистополь. В тот день, чтобы повидаться с Тукаем, мы быстренько пришли в редакцию… Когда мы ему сообщили о том, что возвращаемся в Чистополь и пришли только попрощаться с ним, он произнес: „Очень жаль“. Некоторое время он о чем-то расспрашивал нас, а потом мы простились с ним. Расставаясь, мы сказали, когда и каким пароходом уезжаем… Хотя Тукай пообещал прийти на пристань и проводить нас, вновь мы его не увидели».

Через пять лет, когда Тукай умирал от болезни легких в больнице Клячкина, Зайтуна приехала к нему. Она стояла за дверью и ждала разрешения войти. Но он сказал друзьям: «Пусть уходит, я не хочу, чтобы она видела меня жалким и слабым…».

Спустя годы после этого Зайтуна Мавлюдова с семьей переехала в Уральск, где вышла замуж за священнослужителя. Любопытно, что ее сын Атилла Расих стал поэтом и даже получил Государственную премию имени Габдуллы Тукая. Внучка Мавлюдовой, Фарида Расулева, тоже стала поэтессой (именно она передала в казанский музей Тукая личные вещи и рукописи своей бабушки). Эти записи, обнародованные всего лишь несколько лет назад, сняли с Зайтуны все обвинения в том, что она, «будучи глупой и грубой девчонкой, не поняла гения и не ответила ему взаимностью». А в том, что чувство к Зайтуне у поэта было, биографы не сомневаются. Не сумев объясниться с девушкой в жизни, он сказал о своей любви в стихах.

Венера Беляева

…не
Сегодня он встретил тебя на улице, поклонился;
Он и этому рад: разве не безумец?
Читала ли ты в Коране хвалу?
Это о тебе сказано: «Нет другой
ни на востоке, ни на западе!

Странная любовь
Люблю, с ума схожу, —
Но бегу от любимой, будто шурале от людей,
Как увижу — делаю вид, что не вижу…

Источник: ИА «Татар-информ»