Гений и злодейство — действительно несовместимые вещи, и не только в искусстве. Как свидетельствует жизнь, и в научно-исследовательской работе нравственные качества человека могут определять степень достоверности совершенного открытия. Самый показательный тому пример беру из сферы близкой и хорошо известной мне — открытие Северного полюса. Казалось бы, что может быть более бесспорным, чем пройденный до заветной точки на земном шаре маршрут?! Оказывается, может, если целью становится не Истина, а самолюбивые устремления.

1 сентября 1909 года из Леруика (Шетландские острова) в адрес владельца газеты «Нью-Йорк геральд» Гордона Беннетта поступила телеграмма: «21 апреля 1908 года достиг Северного полюса… Текст 2000 слов оставлен у датского консула. Стоимость 3000 долларов. Если согласны — обращайтесь. Кук». Ответ гласил: «Никогда не получал столь приятного известия всего за три тысячи». Неделю спустя другой американец, Роберт Пири также объявил о достижении полюса, дополнив сообщение более чем странным заявлением: «Не принимайте всерьез заявку Кука. Его эскимосы говорят, что он не удалялся далеко от материка, подтверждают их соплеменники».

Десятилетиями на страницах научных и популярных изданий, то разгораясь, то затихая, продолжалась дискуссия: кто из двух исследователей достиг полюса первым? Предсказать исход этого спора было практически невозможно из-за отсутствия необходимых источников. Реальные доказательства в пользу того или другого претендента появиться быстро не могли. Пресса тему первенства эксплуатировала как могла. Но наиболее компетентные полярники того времени не спешили выступать в роли судей.

Наш рассказ об участниках драматического конфликта начнем с Пири.

«Быть единственным и первым» (Роберт Эдвин Пири)

Эпиграфом к биографии этого полярника могли бы послужить шекспировские строки:рвым.

Действительно, еще в юности Пири так обозначил цель своих жизненных устремлений: «…хотел бы снискать имя, которое открыло бы мне доступ в круг избранных, где я ощущал бы себя наравне с каждым». Однако его образование позволяло рассчитывать лишь на скромную работу изыскателя, в перспективе не сулившую славу Колумба или, на худой конец, Ливингстона. Определенно, ни участие в строительстве пирса во Флориде, ни изыскания на трассе канала через территорию Никарагуа (этот вариант отвергли в пользу Панамского перешейка) не могли удовлетворить его неуемное тщеславие. Тем не менее принадлежность к военно-морскому ведомству открывала для Пири возможности, которых не было у Роберта Кука.

Ликвидация «белых пятен» на карте земного шара в тот момент приближалась к завершению. Арктика оставалась самым подходящим местом для погони за известностью. В 1886 году по следам Норденшельда, заслужившего славу первооткрывателя северо-восточного прохода, Пири отправился в Гренландию. Его экспедиция ничего не добавила к тому, что было сделано предшественником.

Последнее обстоятельство нисколько не смутило самолюбивого американца, и он принялся строить планы пересечения Гренландии от моря до моря. Но в 1888 году молодой норвежец Фритьоф Нансен в сопровождении нескольких спутников первым пересек по ледниковому покрову самый большой остров планеты. Амбициозная реакция Пири удивила видавших виды полярных исследователей: «Это исполнение задуманного мною предприятия нанесло серьезный удар мне».

В 1891 году Пири вновь отправился в Гренландию, но в самом начале экспедиции с ним произошло несчастье — он сломал ногу и только благодаря экспедиционному врачу Фредерику А. Куку (его будущему сопернику на полюсе) полярная карьера Пири на этом не завершилась. Пациент высоко оценил талант своего хирурга: «Я многим обязан его профессиональному искусству, терпеливости и хладнокровию… Он был всегда полезным и неутомимым работником». Выздоровев, Пири пересек север Гренландии от залива Инглфилд к фиорду Независимости (протяженность пути в оба конца 2200 километров). Уже тогда бросалось в глаза несоответствие протяженности маршрута и единственного результата: был установлен северный предел ледникового покрова самого большого острова Земли. В этом маршруте проявилась особенность характера Пири: все результаты экспедиции он считал принадлежащими лично ему! Когда Кук по возвращении выразил желание опубликовать материалы своих наблюдений об образе жизни эскимосов, Пири категорически запретил печатать их. Естественно, Кук ответил отказом, когда Пири пригласил его принять участие в следующей экспедиции.

В ближайшие годы полярные предприятия Пири, одержимого мыслью заполучить приз столетия, следовали одно за другим с минимальными научными результатами. Так, результатом очередной экспедиции 1905−1906 годов стало только то, что Пири на градус широты (!) побил рекорд Нансена. Однако «достижение» Пири сопровождалось навигационным казусом — при возвращении герой высоких широт оказался в Гренландии, в 250 километрах восточнее намеченной точки. Специалистов-навигаторов это не удивило: в своей штурманской работе Пири с трудом справлялся с определением широты, считая долготу чем-то несущественным, а свой просчет он объяснил сильным восточным дрейфом. Его тревожили не навигационные просчеты, а факт очередного поражения, зафиксированный в дневнике: «Неужели еще одна неудача? Неужели никаких шансов на победу?»

Между тем реклама и (выражаясь современным языком) «раскрутка» в прессе делали свое дело. Пири добился денег на очередной полюсный вояж в тот самый момент, когда из высоких широт пришло чрезвычайное известие: «Я избрал новый маршрут к полюсу и остаюсь, чтобы воспользоваться им… Мистер Брэдли расскажет остальное. Всем приветы. Кук». Последовавшее затем длительное молчание после возвращения последних судов из арктических вод не изменило планов Пири. «Во избежание всяких недоразумений… я заявляю, что поведение доктора Кука, который старается опередить меня, недостойно честного человека». Прочесть это заявление Фредерик Кук не мог, поскольку был занят совсем иными делами…

«Никогда не терявший мужества» (Фредерик Альберт Кук)

Вернувшийся из Северо-Гренландской экспедиции (1891−1892), которую возглавлял Пири, Фредерик Кук решительно отказался принять участие в поездках с этим амбициозным человеком. Узнав о вакансии врача в Бельгийской антарктической экспедиции барона Адриена де Жерлаша, Кук не стал раздумывать и оказался в числе первых исследователей, переживших антарктическую зимовку. Более того, со своим предшествующим опытом и специальными знаниями врача-полярника Кук, по свидетельству другого участника событий, норвежского моряка Руала Амундсена, спас от цинги и неминуемой гибели всю экспедицию — за это его наградили бельгийским орденом Леопольда. Одновременно Кук продемонстрировал тонкое понимание ледовой обстановки, что помогло вырвать из ледового плена экспедиционное судно. Амундсен использовал его опыт спустя двадцать лет, не забыв отметить это в своей книге «Северо-восточный проход» (Л., 1936). Скупой на похвалу норвежец так аттестовал товарища по зимовке: «Он был единственным из нас, никогда не терявшим мужества, всегда бодрым, полным надежд и всегда имевшим доброе слово для каждого… Никогда не угасала в нем вера, а изобретательность и предприимчивость не знали границ». Можно утверждать, что именно после этой зимовки Кук перешел в разряд полярников мирового уровня. Это подтвердили уже ближайшие события.

В 1903 году он выполнил рекогносцировку в центральной части Аляскинского хребта, ликвидировав тем самым обширное «белое пятно» вокруг высочайшей вершины американского континента — горы Мак-Кинли, и одновременно разведал подходы к ее подножью. Однако с приближением зимы экспедицию пришлось свернуть. Ее участники пересекли хребет по ранее неизвестным перевалам. Зов открытий явно не оставлял сорокалетнего американского врача, полного сил и, главное, интереса к постижению неизвестного, в чем он коренным образом отличался от Пири. Прав был их земляк О. Генри, утверждавший, что «дело не в дороге, которую мы выбираем, а в том, что заставляет нас ее выбирать».

Спустя три года последовало восхождение на Мак-Кинли — первое в истории Аляски, которое Кук подробно описал в книге «На вершине континента» (1908). Автор предстал перед читающей публикой вдумчивым наблюдателем с несомненной исследовательской жилкой.

Для своих современников Кук и Пири были полярными исследователями одного, самого высокого, уровня, что подтверждает речь президента Национального географического общества Александра Гриам-Белла на одном из званых вечеров: «Меня просили сказать несколько слов о человеке, чье имя известно каждому из нас, — о Фредерике Куке, президенте Клуба исследователей. Здесь присутствует и другой человек, которого мы рады приветствовать, — это покоритель арктических земель командор Пири. Однако в лице Кука мы имеем одного из немногих американцев, если не единственного, побывавшего в обоих противоположных районах земного шара — в Арктике и Антарктике». Это замечание подтверждает уникальность опыта Кука.

Счастливый случай достичь полюса представился Куку неожиданно, после знакомства с молодым миллионером Джоном Брэдли летом 1907 года. Этот весьма состоятельный человек попросил Кука помочь в организации его охотничьей поездки в Гренландию. Опыт подсказал полярнику, что он сможет использовать этот шанс и совершить бросок к полюсу. В экспедиции пожелал принять участие еще один американец: Рудольф Франке. Оставалось договориться с местными эскимосами, наняв их в качестве каюров собачьих упряжек. Так началась самая значительная экспедиция Кука. Продолжение ее оказалось совсем не таким, какого она заслуживала.

Бег наперегонки со смертью

Во избежание конфликта Кук предпочел начать свой поход к полюсу в стороне от предшествующих маршрутов Пири, поскольку понимал, насколько болезненно тот воспримет присутствие конкурента. Поэтому, перезимовав в эскимосском селении Анноаток на севере Гренландии, Кук 19 февраля 1908 года на 11 упряжках (всего 103 собаки) в сопровождении каюров-эскимосов отправился к мысу Свартенвог. На северной оконечности острова он оставил солидный склад продовольствия, чтобы воспользо ваться им на обратном пути. Отсюда его спутник Рудольф Франке возвращается назад.

Выход на исходный рубеж занял 25 дней. За это время Кук прошел 365 миль, пополняя запасы продовольствия успешной охотой. До цели оставалось только 520 миль!

Полюсный маршрут начался 18 марта. Вместе с Куком в нем приняли участие два каюра-эскимо са с упряжками по 13 псов в каждой. Груз на нартах Кук урезал до предела, в первую очередь за счет продовольствия, основу которого составлял дневной рацион пеммикана (сухой мясной порошок, залитый жиром) из расчета по фунту на человека. Не останавливаясь на деталях самого маршрута, отметим лишь главное.

За четыре перехода Кук вышел к Большой полынье, которую успешно преодолел по молодому льду. Несмотря на морозы и подвижки льда участникам маршрута в первые дни удавалось сохранить необычайно высокий темп движения. Суточные переходы составляли 20−30 миль.

30 марта Кук отметил признаки суши, названной им по традиции в честь спонсора Землей Брэдли. Спустя две недели Кук отметил в полевых записях, что протяженность переходов упала практически вдвое и что он обеспокоен: «…слишком устали, чтобы снять показания приборов» (11 апреля), «…мысли о возвращении. Запас продовольствия уменьшается» (12 апреля).

И все же Кук, преодолев психологический кризис, продолжал путь на север. Заветной цели он достиг 21 апреля! Это отразилось в его записях: «Ничего примечательного; полюса как такового нет; море с неизведанными глубинами; лед более активен; свежие трещины, разводья… Переполнен радостью, не нахожу слов для выражения своего удовлетворения. Как мы устали и измотаны. Нам нужен отдых».

Но как раз этого нельзя было себе позволить. Возвращение проходило на фоне продолжающегося истощения людей и собак, отчего снизился темп движения. На протяжении трех недель солнце скрывали облака, поэтому Кук не мог провести надежные астрономические обсервации. В результате в условиях наступившего летнего таяния Кук не смог выйти к своему складу на мысе Свартенвог (что поставило его самого и его группу на грань гибели). В полном смысле развитие событий в это время напоминало бег наперегонки со смертью.

И все же, преодолев все трудности, со свойственной ему стойкостью Кук добрался до суши у островов Рингнеса, совершил вынужденную зимовку на мысе Спарбо (остров Девон) и буквально из последних сил добрался до Анноатока весной 1909 года, где встретил зимовавших там американского туриста Уитни и двух человек из экспедиции Пири. От них Кук узнал новости годичной давности из большого мира. Отдохнув, он отправился с попутным караваном эскимосских упряжек на юг к датским поселениям. К несчастью, Кук оставил на попечение Уитни часть документов и инструменты, которые он использовал в походе. Позднее все это исчезло при таинственных обстоятельствах…

Маршрут Пири

Первое отличие экспедиции Роберта Пири от экспедиции Фредерика Кука — количество задействованных сил.

На исходный рубеж на мысе Колумбия (на острове Элсмир) Пири двинул 28 упряжек и группу из 26 человек, состоявшую из американцев и эскимосов. Управлять такой «армадой» очень непросто, поэтому поход затянулся.

Первые упряжки покинули мыс Колумбия 1 марта 1909 года. Все усилия Пири направлял на сохранение сил и необходимых запасов для главного броска, поэтому использовал специальные отряды обеспечения, которые должны были с грузами пройти максимально дальше на север, вплоть до 88-го градуса с.ш. Не испытывая недостатка в ресурсах, Пири сформировал даже особую группу, прорубавшую остальным путь среди торосов. Трезво оценивая свои возможности в качестве штурмана, Пири поручил эту ответственнейшую работу капитану экспедиционного судна — опытному навигатору Роберту Бартлетту. Но все же на последнем этапе Пири должен был выполнять вычисления сам.

Пять отрядов обеспечения, доставив на определенный градус широты необходимый груз, с пустыми нартами поворачивали обратно, имея при себе лишь минимальный запас продовольствия. Подобную организацию ее изобретатель называл «системой Пири». И, по его утверждению, без нее «оказалось бы физически невозможным дойти до Северного полюса и вернуться с него». Логики в последней фразе не больше, чем в известном утверждении «этого не может быть, потому что не может быть никогда».

Дневные переходы Пири оставались в пределах 13−14 миль. Вблизи от 88-й параллели 31 марта последний отряд обеспечения расстался с Пири. Бартлетт, определив достигнутую широту, вручил боссу лист с расчетами: до цели — Северного полюса — оставалось немногим более 133 миль. Пири с небольшой группой эскимосов одолел их за неделю.

Возвращение Пири к мысу Колумбия, по его отчету, происходило в самых благоприятных условиях: «Большую часть похода мы легко обнаруживали путь, проложенный вспомогательными партиями, причем он на всем протяжении недурно сохранился». Сохранились и иглу, построенные эскимосами, в которых можно было переночевать. «23 апреля… мы достигли нашей прежней стоянки на мысе Колумбия… возвращение с полюса было осуществлено в 16 переходов». В отличие от Кука Пири не тратил времени на описание или характеристику природных явлений в походном дневнике.

На обратном пути, в Анноатоке, Пири узнал о походе Кука, как оказалось, опередившего его на год! И Пири совершил шаг, не имевший прецедента в истории полярных исследований. Его люди допросили эскимосов, сопровождавших Кука, и сделали свой вывод: никакого похода к полюсу конкурент не совершил! Все заявления Кука, как устные, так и в печатном виде, объявлялись фальсификацией и выдумкой. Оставалось только убедить в этом весь мир. Покидая Анноаток, Пири согласился взять туриста Уитни на борт своего судна лишь при условии, что тот оставит в Гренландии все материалы и инструменты Кука. Выбора у Уитни не оставалось: или согласиться на условия Пири, или зимовать еще раз, к чему он не был готов. Ценой предательства Уитни вернулся в цивилизованный мир.

Скандал в благородном семействе полярных исследователей

Опубликовав первые краткие отчеты об успехе обоих американских полярников, «Нейшнл джиогрефик мэгезин» особо подчеркнул, что сомнений в достижениях обоих американцев нет. Но мирное сосуществование продолжалось недолго.

Поначалу Кук спокойно отнесся к обвинениям Пири в свой адрес. Однако сообщение Уитни о том, что инструменты утеряны, заставило его осознать, насколько в более невыгодном положении он оказался. Отстаивая свое право на «пальму первенства», Пири становился все более грубым и напористым. Обвал информации на голову читателя, не слишком компетентного в арктических делах, нарастал с каждым днем — и дирижировали этим процессом весьма умело. Реальные достижения претендентов не обсуждались. Зато вся информация, исходившая от Кука, трактовалась как сомнительная.

С подачи Пири газеты муссировали рассказ эскимосов, «уличавших» Кука. При этом авторы грязных статеек даже не удосужились оценить ситуацию. Несомненно, не понимавшие происходящего простые эскимосские парни — спутники Кука — были сбиты с толку уже потому, что сам поход на полюс для них выглядел причудой белого человека, не имевшей в их понимании здравого смысла. Их единственным желанием было избежать какого-либо участия в очевидном конфликте, вникать в причины которого они не собирались. Ожидать объективной информации от них было невозможно. Пири догадывался, что читатели газет рано или поздно придут к такому же выводу. Следовало придумать что-то еще.

И в печати одно за другим стали высказываться сомнения относительно всей предшествующей деятельности Кука. Например, конюх из аляскинской экспедиции Кука (но не сопровождавший Кука к вершине) вдруг заявил, что нога его «шефа» не ступала на вершину Мак-Кинли. Однако требовалось найти свидетеля посолидней. Агенты Пири срочно бросились к Эду Бариллу, сопровождавшему Кука в этом восхождении, и вскоре тот подтвердил, что они с Куком так и не добрались до цели, вопреки тому, что он говорил в предшествующие годы. Недавно сторонники Кука в США обнаружили подозрительный чек и пришли к выводу, что лжесвидетельство Барилла обошлось Пири в 5000 долларов. Дальше — больше. На Кука обрушилось обвинение в краже авторства словаря английского миссионера на Огненной Земле (несмотря на то что на титуле книги стояло: «…составленный Томасом Бриджессои и подготовленный к печати Фредериком Куком»). Затем появилось «свидетельство» Данкла и Луза, объявивших, что Кук нанял их за плату для подготовки фальсифицированных наблюдений при походе к полюсу, и т. д. и т. п.

Завершением стало «признание» Кука в журнале «Хэмптонс» в 1910 году: «У меня нет абсолютной уверенности, что я дошел до полюса. Это заявление может показаться поразительным, но я готов удивить мир, если тем самым могу отстоять свое честное имя… Я признаю, что подвиг Пири, которому он посвятил всю свою жизнь, заслуживает признания. Я никогда не ставил под сомнение заявление Пири об открытии им Северного полюса, не сомневаюсь в этом и сейчас. Я никогда намеренно не пытался украсть принадлежащей ему по праву славы» и т. д.

Спустя несколько лет корректор журнала раскрыла обстоятельства появления столь странной публикации: «Мы разрезали гранки и вставили текст… Это признание было продиктовано мне заместителем редактора. Я тогда была полностью уверена, что „признание“ сделано с ведома доктора Кука». Можно и дальше приводить примеры подобного рода, характерные для происходившей «дискуссии».

Среди представителей науки сторонников Пири было немного (этнограф В. Стефанссон, геолог У. Г. Хоббс, университетский преподаватель Д. Мак-Миллан), бо, льшая часть известных полярников держали сторону Кука (включая норвежца Свердрупа, датчанина Миккельсона, американцев Грили, Фиала и многих других, в том числе и Амундсена).

Точка зрения русских полярников

На заседании Русского географического общества его вице-президент Ю. М. Шокальский отметил, что оба американца собрали в своих маршрутах определенное количество географической информации, но вместе с тем с поздравлениями решено было повременить. Глава московских географов Д. Н. Анучин посчитал спор скорее спортивным, чем научным. В одном из русских изданий того времени отмечалось, что «спор о полюсе не соответствует научному достоинству… Было бы лучше, если бы американцы подождали доказательств… и мнения на этот счет ученых, которые сумеют лучше разобраться, на чьей стороне правда». Как показало будущее, такая позиция оказалась единствен, но правильной.

Но поражение в споре с Пири в Америке имело для Кука самые тяжелые последствия. Он оказался изгоем в обществе, и, когда его дела в нефтяном бизнесе в Техасе показались властям подозрительными, его осудили на 15 лет якобы за попытку продажи участков, лишенных нефти и газа. На самом деле эти участки позже принесли новым владельцам миллионы. Амундсен не побоялся нападок американской прессы и посетил полярника в тюрьме. Кука освободили из тюрьмы в 1930 году. Десять лет спустя его полностью реабилитировали. Произошло это за несколько месяцев до смерти. Пири умер на двадцать лет раньше от болезни, диагноз которой Кук установил еще в Арктике.

«Другие по живому следу пройдут твой путь…»

Эти слова Бориса Пастернака с полным основанием можно отнести к судьбе Ф. А. Кука, когда на рубеже 40−50-х годов ХХ века арктические исследования наших и американских ученых охватили ту часть Арктики, где проходили маршруты Кука и Пири. Сенсация не замедлила последовать …

Наши полярники провели широкую программу наблюдений, высаживаясь с самолета в пунктах наблюдений. Затем они вернулись к идее дрейфа на морском льду, опробованной папанинцами в 1937—1938 годах. Американцы предпочитали изучать так называемые дрейфующие ледяные острова, которые намеревались в случае возникновения третьей мировой войны использовать в качестве «непотопляемых авианосцев». Эти «острова» толщиной 30−40 метров (обычный дрейфующий лед в океане раз в десять тоньше) отличались не только повышенной прочностью, но и характерной волнистой поверхностью, хорошо заметной с воздуха. В процессе многочисленных ледовых разведок специалисты легко научились отличать этих «ледяных монстров» от обычных дрейфующих льдов. Некоторое время загадкой оставалось их происхождение. Но вскоре американцам и канадцам повезло: они обнаружили ледники примерно с теми же внешними признаками у северного побережья канадского Арктического архипелага, причем очертания одного из островов точно вписывались в край ледника, повторяя в деталях его изгибы. Так удалось установить место рождения дрейфующих ледяных островов, которые описал Кук в своем маршрутном дневнике на 88-м градусе с.ш., — это был первый (но не последний) неожиданный сюрприз из прошлого! В акватории Северного Ледовитого океана, тяготеющей к канадскому Арктическому архипелагу, в 1950—1951 годах дрейфовала на морском льду наша станция СП-2 под руководством известного полярника Михаила Михайловича Сомова, а в 1952—1954 годах — американская станция на ледяном острове Т-3 во главе с Джозефом Флетчером, тогда полковником ВВС США (со временем он стал видным аналитиком-геофизиком процессов, протекающих в высоких широтах). Он-то первым и сделал важное заявление: «Я считаю невозможным поверить, что доктор Кук лгал. Описание его путешествий является честным и точно обоснованным. Для него было бы невозможным сфабриковать рассказ на основе его знаний ледовых условий и дрейфа льда в Арктическом бассейне». Новая информация заставляла пересмотреть некоторые события прошлого.

Первым предсказал систему дрейфа по маршрутам Кука и Пири еще лейтенант Александр Васильевич Колчак (известный лидер Белого движения во время Гражданской войны). Его статья появилась в отчетных трудах Русской полярной экспедиции 1900−1903 годов под начальством Эдуарда Васильевича Толля, участником которой он был.

Наблюдения и оценки по результатам дрейфов, сделанные М. М. Сомовым и Д. Флетчером, предвидение А. В. Колчака и непосредственные наблюдения Кука совпадали самым удивитель ным образом! По объективным законам развития науки «униженный и оскорбленный» Кук был обречен на почетную реабилитацию по совокупности природных показателей — о них-то и пойдет речь ниже.

Природная система в системе поисков истины

Понятие «природная система» объясняется так: совокупность природных взаимосвязей, характерных для конкретного природного объекта или территории. Для канадско-американской части Центрального Арктического бассейна — это круговая система дрейфа льдов (а вместе с ними и «ледяных островов», оторвавшихся от шельфовых ледников северного побережья канадского Арктического архипелага) по направлению часовой стрелки с центром, по мнению Колчака, в районе 82−85-го градуса северной широты и 170−180-го градуса западной долготы. Любой ученый позавидовал бы его предвидению. Для нас важно, что все события маршрутов Кука и Пири «привязаны» к этой системе в строгой последовательности. Оставив мыс Свартенвог 18 марта, четыре дня спустя Кук должен был выйти к Большой полынье, там, где она находится на современных космических снимках. Образование ее связано с разницей в скорости течений вблизи побережья и в открытом океане на кромке шельфа.

Продолжая путь на север, Кук оказался в зоне интенсивного течения — южной ветви указанной круговой системы, которое сносило его к западу, судя по отчетной карте (а не к востоку, как утверждал Пири после экспедиции 1905−1906 годов), — это во-первых. Во-вторых, течение вызвало интенсивные подвижки льда, разрушившие его иглу 25 и 28 марта. Вместе с этим течением дрейфовал и «ледяной остров», который Кук принял за сушу, назвав в честь своего спонсора Землей Брэдли. Таких проблематичных земель за двести лет в разных частях Арктики накопилось не менее «чертовой дюжины». Далее отмеченные природные явления прекращаются: Кук со своим отрядом оказался в спокойной застойной зоне кругового дрейфа, где подвижки сравнительно реже и ледовые поля больше и спокойней.

С выходом на 88-й градус северной широты (Кук правильно отметил: «дрейф льда незаметно отбрасывал нас к востоку») произошло нечто непредвиденное, поскольку в ту пору это явление — направление дрейфа — не было известно. Предоставим слово самому Куку на основе его сохранившихся полевых записей: «12 апреля… Мысли о возвращении… Очень тяжелый лед, напоминает материковый… 13 апреля… Все тот же тяжелый, похожий на глетчерный лед (т. е. ледникового происхождения, независимо от того, находится ли он на суше или плавает в море. — Прим. ред.), причем в конце дневного перехода ситуация изменилась: «Торосы высотой 15−20 футов… Лед изменяется. Расселины». Он отмечает другие важные детали: «За двое суток мы прошли от 87 до 88 параллели по льду, вовсе лишенному торосов и линий сжатия. Нельзя было установить.. на каком льду, морском или материковом, мы находились. Барометр не указывал на какое-либо значительное повышение местности, однако лед имел прочную волнистую поверхность глетчера… Вода, которую мы получали из этого льда, была пресной». Так что Кук не только правильно описал особенности дрейфующего «ледяного острова». Опередив на сорок лет выводы последователей, располагавших гораздо более обширным материалом наблюдений, он правильно установил ледниковое происхождение очередного полярного феномена дрейфующего «ледяного острова»!

Самое интересное из наблюдений Кука на полюсе, на наш взгляд, — сведения об осадконакоп лении, точнее, снегонакоплении. Он описал строение снега в шурфе глубиной 15 дюймов (37 сантиметров) с чередованием ледяных прослоек (свидетельств вторжения теплых циклонов с юга) и горизонтов разрыхления с характерным кристаллическим снегом. Чтобы получить величину снегонакопления на полюсе (в пересчете на воду), достаточно умножить приведенную глубину зимнего снега на его плотность. Кук этими определениями не занимался. Однако с тех пор результаты исследований подобных шурфов в приполюсном районе вместе с определениями плотности приводились сотни, а может быть, тысячи раз. Если на этой основе попытаться определить количество осадков в шурфе Кука, то полученная величина совпадет с последними данными на картах из атласа Арктики. Можно не удивляться отдельным совпадениям качественных характеристик природных явлений в высоких широтах Арктики, но когда подобное происходит уже на количественном уровне (причем в строгой взаимосвязи), любые сомнения отступают, сменяясь уверенностью в достоверности наблюдений Кука, даже в той области, где он не был специалистом.

Естественно, что при возвращении происходило повторение наблюдавшихся явлений, но в обратном порядке: «30 апреля. Нас относило на восток со все возрастающей скоростью… Чтобы скомпенсировать этот дрейф, мы продвигались на юг, немного отвернув к западу». затем они встретились с «очень тяжелым гладким волнистым льдом, но не заторошенным, как на юге», то есть пересекли «ледяной остров», описанный на пути к полюсу, и т. д.

Стало понятно, почему на обратном пути, например, он не обнаружил Земли Брэдли: «ледяной остров» за два месяца сдрейфовал примерно на сотню миль и оказался за пределами видимости.

Целиком полагаясь на ошибочный вывод Пири о направлении дрейфа, Кук на протяжении трех недель не мог проконтролировать свое положение астрономическими наблюдениями, в которых он определял как широту, так и долготу. В результате он пересек широту мыса Свартенвог, где оставил склад продовольствия, на 72 километра западнее — иного и быть не могло при западном направлении дрейфа на южной ветви описанной выше круговой системы дрейфа.

Перечень можно было бы продолжать, но вывод остается вполне определенным: даже ошибаясь, Кук не лгал. Каждый раз он находил выход из самой отчаянной ситуации. Информацию, которую его противники в свое время воспринимали как сказки в духе Мюнхаузена, подтвердили современные исследования. Неудивительно, что сейчас уже не находится серьезных историков Арктики, сомневающихся в результатах наблюдений.

Что касается Пири, то с оценкой его достижений дело обстоит сложнее. Во-первых, по сравнению с Куком его книги-отчеты содержат значительно меньше природной информации, и, таким образом, возможность контроля путем сравнения с позднейшими данными практически отсутствует. Во-вторых, его низкие штурманские способности (особенно проявившиеся в 1906 году) делают реальность достижения полюса в 1909 году достаточно маловероятной, прежде всего из-за использованной методики наблюдений. Ведь он оценивал свое местоположение лишь по широте, полагая, что поход к полюсу проходил строго по меридиану мыса Колумбия. С учетом дрейфа это просто невозможно, как и возвращение к указанному мысу по собственным следам. То, что он считал убедительным доказательством, стало самым уязвимым местом.

Время, как и следовало, расставило все точки над «i». Спор между истинным исследователем и честолюбцем закончился в пользу человека, который был выше простого стремления к славе. И этот пример может послужить уроком на все времена.

Источник: nkj.ru/archive/articles/11 028/