— Андрей Ильич, вас, как исследователя, что заинтересовало в первую очередь.

— Я бы выделил кризис еврозоны и подъём Германии, а также норвежский инцидент. Всё это происходило на фоне одновременного окончания двух эпох в мире и в России — неолиберальной революции и постсоветской эпохи.

Кризис еврозоны — одно из важнейших событий 2011 года, у которого несколько слоёв и «хвостов». Он свидетельствует о кризисе неолиберальной системы, а следовательно — глобализации в целом. Искусственность Евросоюза в том виде, в каком он конструировался, стала проявляться уже в конце 1990-х годов. Кризис 2008 года сделал эту искусственность более чем очевидной. Сегодня трещит по швам именно неолиберальная, мультикультурная Европа. И в ней явно выделяется постнеолиберальный лидер — Германия как центр «каролингского ядра» (Германия, Франция, Северная Италия).

— Вы считаете, что это уже совершившийся факт?

— Думаю, да. Подъём Германии, в котором заинтересованы столь разные силы как «Чёрный интернационал» и Китай, «встроен» в каскадное событие Закат Евросоюза". Каким будет закат — юридическим или фактическим, уже неважно. Ясно, что в 2012—2013 годах та Европа, которая оформилась после разрушения Советского Союза, уйдёт в прошлое. А ещё этот подъём Германии показывает «предел роста» глобализации, а по сути — её финиш.

Неолиберальная революция/глобализация достигла своих целей и тем самым исчерпала существующую систему и её формы организации, подорвав, например, национальное государство. Ну, и саму себя заодно. Сегодня ясно, что нужны другие, не просто не неолиберальные, а антилиберальные формы — хотя бы для того, чтобы пережить кризис и унять разгулявшуюся за тридцать лет финансово-рыночную и, что не менее важно, социально-психологическую, если не психическую стихию, остановить хаос.

— Вы имеете в виду хаотизацию мировой экономики, финансов?

— Хаос в 1980—2000-е годы охватил не только финансовую сферу. Он сокрушил не только реальную экономику, национальное государство и политику. Но и — что особенно важно — сферу сознания. Неолиберальная революция разбалансировала сознание людей. Альтернативой и противодействием глобальному хаосу могут стать (отчасти уже становятся) центры постглобальной кристаллизации власти и богатства, не являющиеся глобальными по масштабу и в то же время территориально и демографически превосходящие уходящее в прошлое национальное государство.

Внешне это выглядит как распад глобальной системы на блоки, напоминающие имперские образования. Обозреватели даже заговорили о возрождении империй — Германской, Османской, Британской.

Германия — кандидат номер один на роль создателя такой «империи». Собственно, об этом уже пишут даже в газетах. Например, 17 августа 2011 года Daily Mail опубликовала статью «Возрождение Четвёртого рейха, или как Германия использует финансовый кризис для завоевания Европы». В статье говорится о том, что Германия создаёт Соединённые Штаты Европы, которые вовсе не будут демократическими, напротив.

Разумеется, отчасти в этом видны традиционные британские страхи перед немцами. Но только отчасти. В 1940 году Черчилль заметил, что британцы воюют не против Гитлера, а против духа Шиллера — чтобы он никогда не возродился. Похоже, один из главных русофобов и германофобов ХХ века ошибся: о духе сказать ещё трудно, а вот Германия уже возродилась. Именно немцы с их историческим неприятием универсализма/глобализма, будь то католический или просвещенческий, с их опытом гитлеровского Евросоюза и мощнейшего картеля «ИГ Фарбениндустри», традиционной склонностью к «орднунгу» и антилиберализму, идут в авангарде возрождения Европы. По крайней мере, её центральной части — этого вполне хватит для создания жизнеспособной антилиберальной импероподобной Европы. Речь должна идти именно об импероподобных образованиях, о возникновении нового, а не о возрождении старого.

— Вы полагаете, именно эта форма может прийти на смену глобализации с её структурами?

— Время империй прошло. Но и время сменивших их национальных государств — тоже. Как и глобализации, подорвавшей эти государства.

Импероподобные образования (ИПО) — это наднациональная власть, суперконцерн и орден одновременно, комбинирующие институционально-иерархический и сетевой принципы. Это более или менее органичные наднациональные блоки с населением не менее 300−350 млн человек. Внешним субъектом управления ИПО будут госбюрократии со значительной ролью военных и спецслужб, роль которых в кризисных условиях растёт и которые схватились с финансовым капиталом, объявившим им войну в 2008 году и обречённым на подавление — компромиссного или бескомпромиссного типа.

На поверхности формирование ИПО может принять форму правой националистической (по крайней мере, антимультикультурной) политической революции. ИПО могут быть только антилиберальными (степень — это вопрос конкретно-исторических обстоятельств). А это означает, по крайней мере, для Европы, выход на первый план в условиях кризиса правых партий нового типа. Похоже, история повторяется: из мирового кризиса 1929−1933 годов Германия вышла как Третий рейх, из мирового кризиса 2010-х годов, который, как уже предупредила К. Лагард, будет круче 1929 года, Германия может выйти Пятым рейхом (Четвёртым рейхом была сетевая структура, созданная бывшими нацистами во второй половине 1940-х — 1950-е годы).

— Какие последствия может иметь та реструктуризация Европы, о которой вы говорите?

— Возникновение ИПО «Европа» с германским ядром решит одни проблемы и создаст другие — как для соседей, так и для России. Нам едва ли стоит испытывать восторг по этому поводу. Реваншизма как исторического явления никто не отменял. Однако в краткосрочной, а возможно, и в среднесрочной перспективе подъём Германии является положительным фактором для России. В любом случае нам надо создавать своё ИПО, как бы оно ни называлось: историческая Россия или Евразийский союз — это наш единственный, хотя далеко не беспроблемный шанс.

Логика европейского равновесия потребует создания контрбаланса Германии, которым может стать англо-французский союз, менее вероятно — франко-русский (из-за связей Германии и РФ), ещё менее вероятно — англо-франко-русский — из-за традиционного исторического противостояния британцев и русских в Евразии, в частности, на Кавказе и в Центральной Азии. А поскольку в этих регионах сегодня разворачивается Большая Игра-2, в которой британские и российские интересы сталкиваются заново, то Антанта-2 едва ли возможна. В лучшем случае — британско-французский союз в духе того, что имел место в посленаполеоновскую эпоху.

Активизация британцев в Евразии и мире потребует изменения отношений с американскими «кузенами», а именно — серьёзного ослабления курса англо-американского единства, провозглашённого в 1890-е годы Сесилом Родсом и с тех пор активно развивавшегося. И тенденция к такому «разводу» налицо: в феврале 2005 года в Палате лордов прозвучал призыв к «бостонскому чаепитию» наоборот («Бостонское чаепитие» — эпизод из истории борьбы североамериканских колоний Англии за независимость. Решение английского правительства в 1773 году предоставить Ост-Индской компании право беспошлинного ввоза чая в североамериканские колонии, направленное на подрыв экономики колоний, вызвало негодование колонистов, особенно купцов, занимавшихся продажей контрабандного чая. В декабре 1773 года группа членов организации «Сыны свободы» проникла на прибывшие в Бостонский порт английские корабли и выбросила в море большую партию чая. Последовавшее закрытие Бостонского порта, запрещение собраний горожан и расквартирование в городе английских солдат ещё больше обострили конфликт между метрополией и колониями — «СП»). А на другом берегу Атлантики Обама — также не большой сторонник англо-американского единства в духе Родса.

— И какие перспективы у Великобритании?

— Свободное плавание Великобритании как национального государства невозможно. У неё нет ни демографического, ни финансово-экономического потенциала. Единственный вариант — возрождение в виде ИПО Британской империи. Но для этого опять же нет достаточной финансовой базы. А в традиционных для деятельности британцев зонах они натыкаются на Россию и на Турцию, которая сама стремится превратиться в ИПО.

Объективно союзником британцев могут стать еврейский капитал и Израиль. Возможны игры на юге Африки. Однако на пути «ипоизации» Великобритании — серьёзнейшее препятствие. Этот процесс требует отречения от неолиберального курса, главным адептом которого выступает королевская семья Великобритании. Последний оплот, место, где спрятана «игла кощеевой смерти» неолиберальной глобализации — Букингемский дворец. На том Виндзоры стоят и не могут иначе. Стоят — несмотря на серьёзнейшие предупреждения, которые эта династия летом 2011 года получила сразу в двух странах — в Норвегии и в самой Великобритании.

— Поясните…

— Речь идёт о норвежском расстреле, осуществлённом Брейвиком (и, как минимум, ещё тремя людьми, оставшимися «за кадром»). Было выдвинуто несколько версий этих событий и их причин. Представлю и я свою — версию человека, разбирающегося в династических схемах и геральдике и пытающегося связать их с политэкономией современного умирающего капитализма.

То, что Брейвик не одиночка — ясно. Чтобы понять скрытые шифры события, надо задаться вопросом: кто правит Норвегией? Династия Саксен-Кобургов. А кто правит в Великобритании? Какая неожиданность — тоже Саксен-Кобурги. Только называются они Виндзоры — поменяли «фамилию» во время Первой мировой войны — неловко править Великобританией, которая воюет с немцами, династии с немецким звучанием.

А не произошло ли чего-нибудь летом 2011 года эдакого и в Великобритании? Ещё как произошло: волна погромов, по сути — уличных боёв цветного населения, странным образом совпавшая с норвежским инцидентом. Хотя, конечно же, она не достигла его уровня жестокости. Отмечу, что я не единственный, кто связал события в Великобритании и Норвегии с династией Саксен-Кобургов и противостоянием в мировой верхушке. Это заметили и другие аналитики. Норвежское массовое убийство, жертвой которого стали юноши и девушки вовсе не из простонародья, так же как и серьёзные волнения в английских городах, являются, на мой взгляд, посланием (или последним предупреждением, «чёрной меткой», если угодно) одной части мировой верхушки — другой, являющейся лидером неолиберального курса. Послание исключительно жестокое. Его смысл прост: «Возьмём и детей». Это означает, что конфликт в мировой верхушке достиг такой степени остроты, что не щадят даже детей — такого раньше не было. Сигнал принят. Приняты беспрецедентные меры безопасности королевской семьи. Нанесёт ли «империя», то бишь династия, ответный удар? История с Дианой, да и вся история Виндзоров, показывает, что эти ребята способны на многое. Посмотрим.

— И что мы получаем в итоге?

— Три события, которые представляются мне главными в 2011 году, — «арабская весна», кризис еврозоны и норвежский расстрел — события разномасштабные. Но у них один знаменатель — резко обострившаяся после 2008 года борьба внутри мировой верхушки за будущее. Таким образом, мы имеем клубок всё более острых противоречий разного уровня и масштаба. Это противоречия между:

— антилиберальной и неолиберальной стратегиями развития мировой верхушки и соответственно антилиберальным и неолиберальным кластерами;
— тенденциями глобализации 1980−2000-х годов и пробивающими себе путь импероподобными образованиями как форме преодоления глобального кризиса;
— госбюрократиями и финансовым капиталом и, соответственно, сетевыми и орденскими структурами, стоящими за первыми и вторым;
— США и Китаем;
— «закулисами» США и Великобритании (условно: Орден и Группа, поскольку реальная ситуация сложнее);
— внутри истеблишмента самих США — как по тактическим (очередные выборы), так и по стратегическим вопросам.

Есть и другие противоречия. Все они усиливаются и ускоряются нарастающим системным кризисом вкупе с ухудшением геоклиматической и геофизической ситуациями, причём земные и космические угрозы работают как раз на государственно-имперский (импероподобный), антилиберальный вектор развития. Проблема к тому же заключается в том, что в один клубок переплелись противоречия и конфликты уходящей эпохи, её тенденций, и противоречия новой эпохи — её сил и агентов не только со старым, но и между собой.

— И что ждет в этом контексте Россию?

— Все кризисы, о которых шла речь, проецируются на РФ. Получается «двойная масса» кризиса. Для нас 2011 год был также крайне важным. Во-первых, обострились все мыслимые противоречия: между властью и обществом; внутри власти — между верхними и нижними сегментами; внутри верхнего сегмента — между различными группами («силовики» — «гражданские»), а внутри групп — между кланами. При этом, похоже, внутренние властные (административные) ресурсы всех групп практически исчерпаны. Последние выборы это ясно продемонстрировали. Указанная исчерпанность усиливается фактом проедания советского материального наследия — к середине «десятых» оно будет проедено совсем. Заканчивается «НЭП-2» девяностых и нулевых. Закончится ли он тем же, что и «НЭП-1»? Не знаю.

В любом случае мировая ситуация резко усиливает остроту внутренних российских конфликтов и не менее остро ставит вопрос о внешнем союзнике — государства в целом и различных властных кланов. В условиях кризиса, фрагментации, раздробления мировой верхушки это исключительно сложный и трудный вопрос (в 1990-е и даже в начале 2000-х годов ситуация была намного проще). В результате налицо риск дальнейшего дробления и так весьма далёкой от единства и целостности российской верхушки, превращение русской территории в поле битв держав, корпораций, орденов и сетевых структур за будущее (в ущерб коренному населению), в резервную территорию и полигон психобиологических и иных экспериментов. Слабым утешением является морально-волевая деградация западных верхушек как игроков. И это одна из причин, хотя и не единственная, по которой Хозяева Мировой Игры решились на зачистку сытой неолиберальной элиты Запада.

2011 год подвёл черту под постсоветской эпохой. И это, пожалуй, весьма важная черта ушедшего года: постсоветская эпоха в России и в мире закончилась безвозвратно. Мы вступаем в иную, очень опасную эпоху, для жизни в которой нужны воля и разум. Т. е., прежде всего, принципиально новая наука об обществе и человеке, предполагающая создание новых дисциплин, нового понятийного аппарата, новых форм работы со значительными по объёму информпотоками и, естественно, новых форм организации рационального знания.

«Свободная Пресса»