— Фарид Хайруллович, в начале ноября состоялся визит в республику главы федерального агентства по делам национальностей Игоря Баринова. Он высоко оценил опыт выстраивания межнациональных отношений в Татарстане. Результаты политики властей региона очевидны и для самих татарстанцев, но отнюдь не очевидны механизмы их достижения. Какие принципы и способы удержания социального равновесия сейчас являются ключевыми?
— Работа эта многоплановая, в нее включены институты, которые должны способствовать сохранению и преумножению толерантности как главного принципа взаимоотношений людей разных национальностей и вероисповеданий. Может быть, фундаментом центристской политики властей нашей республики является то, что у нас примерно половина татар и половина русских, а всего проживают представители 173 национальностей.
К счастью, авторитетно могу сказать, что в Татарстане противостояния на межнациональной, межконфессиональной основе нет абсолютно.
Есть взаимопонимание, поддержка — об этом говорят и представители светской власти, и руководители конфессий, как мусульманской уммы, так и православной церкви.
В республике принята Концепция по реализации государственной национальной политике. И важно, что президент РТ Рустам Минниханов всегда поддерживает инициативы и дела по гармонизации межнациональных и межконфессиональных отношений в Татарстане.
Многие вопросы социального взаимодействия удается решить, в том числе, и благодаря работе Ассамблеи народов Татарстана. Созданы воскресные школы, что дает возможность разным народам сохранить родной язык. Узбеки, таджики, киргизы, грузины, армяне изучают не только язык отца и матери, но и традиции, обряды своего народа. Кроме этого, мы нашли возможность и организовали большую кружковую работу, чтобы дети могли заниматься художественной самодеятельностью.
Разные народы отмечают свои национальные праздники, и, что важно, по-соседски ходят в гости к представителям других наций. Скажем, на праздник чувашей приходят с концертными номерами представители других национальностей — такой диалог является как раз ценным результатом той масштабной работы, которая ведется в республике.
В этом году мы планируем открыть еще одно представительство Дома дружбы в Лениногорске. А вообще за последние два года открыли шесть филиалов Ассамблеи и шесть Домов дружбы народов. Видим, что можно и нужно вкладывать средства в создание прочного фундамента согласия между народами и конфессиями, на базе которого можно созидательно двигать республику вперед. Не будет мира и покоя в регионе — не будет возможности заниматься развитием и повышением конкурентоспособности.
— Какие угрозы межконфессиональному согласию, на Ваш взгляд, актуальны в настоящее время?
Многонациональность — это достояние. Многоязычие, многокультурие — это великая ценность. Но с другой стороны, это и серьезные вызовы, которые требуют от властей, да и от самих граждан очень большой ответственности.
Усугубляется это в последние годы тем, что Россия открыла свои границы, увеличился поток мигрантов, в том числе с Украины. В результате у нас появилось большое количество людей, еще не принявших наш уклад, не знающих российские законы, некоторые еще и язык не знают. А среди них есть и представители радикальных течений разных конфессий, которые пытаются воздействовать на окружающих с целью пропаганды своих идей. Эта проблема требует больших усилий, разъяснительной работы с населением, а при необходимости, и принятия жестких мер властями, в том числе и силовыми структурами.
Мы не можем допускать ущемления прав наших людей: прежде всего для нас они — граждане, живущие в Республике Татарстан, а потом уже верующие, исповедующие ту или иную религию.
Ведь люди никогда не бегут в мечеть или в церковь, если их кто-то ущемляет, обижает за их взгляды, а обращаются за помощью к светской власти. И мы правомочны принимать упреждающие или профилактические меры, чтобы оградить граждан от возможных последствий радикализации.
Я думаю, сейчас это особенно очевидно после печально известных событий, когда радикальные исламисты фактически превратились в террористов. Они взрывают, убивают, уничтожают, в том числе и единоверцев, страдают невинные люди, как случилось с самолетом, взорванным над Синайским полуостровом. Мы вместе с силовыми структурами Татарстана принимаем профилактические меры, чтобы не пускать людей, подверженных радикальному исламизму, на территорию республики или способствовать их выдворению из нашего региона.
Сейчас в Татарстане находится более семидесяти тысяч мигрантов.
К сожалению, среди них много тех, кто не нашел себя на родине, а зачастую им трудно найти свое место и здесь. Ведь надо знать русский язык, выполнять российское законодательство и при этом быть востребованным в той или иной сфере. Именно эти люди в большей степени подвержены влиянию тех зачинщиков и террористов, появления которых никто не может исключить как в Татарстане, так и в целом в России. Все это требует от нас постоянной работы и бдительности от населения.
Мы проводили Универсиаду-2013, Чемпионат мира по водным видам спорта и другие международные мероприятия, в рамках которых совместно с федеральным центром обеспечивали безопасность огромного количества людей. Практический опыт предупреждения возможных провокаций у нас есть, и это позволяет с большим оптимизмом верить в то, что и наши люди не будут подвержены радикальным взглядам.
С украинскими беженцами у нас тоже есть понимание. Тысяча шестьсот семей приехало в нашу республику. Это для нас стало серьезной нагрузкой, ведь людей надо разместить, дать жилье, кого-то на работу устроить, детей в садик или в школу, заболевших лечить
— Каким Вам видится направление международного сотрудничества государств в контексте последних трагических событий, захвативших разные страны?
Думаю, сейчас должен идти разговор о создании международной коалиции против радикальной организации ИГИЛ (запрещенной в РФ), против их действий в Сирии и других государствах.
Владимир Путин как никто оказался подготовленным к такому неожиданному развитию событий вокруг Российской Федерации. И экономические санкции, и ответные меры нашей страны, и позиция по отношению к ИГИЛ (террористической группировке, запрещенной в РФ). К слову, сейчас говорят «исламское государство», а что это такое? На карте его нет. Есть отдельные самозванцы, которые появились в ходе внутренних разборок в Ливии, в Сирии, а где-то и в результате внешнего воздействия. Их движение переросло в фанатизм, объединяющий тех, кто думает о какой-то непонятной цели: создании «исламского государства».
Исламских государств и так немало: арабские страны — это же исламские государства, там живут единоверцы, у них у всех одна религия, один язык. Действия радикально настроенных уже принесли много бед и принесут, но они обречены на провал, потому что ни одно из государств, на территории которых эти радикальные движения зарождаются, не согласится с потерей своего суверенитета. Эти страны имеют свои вековые традиции, к тому же действия новоявленных лидеров, самозванцев, их методы ни одна религия не приветствует, они не могут быть никем поддержаны.
— В ситуации с Сирией какое развитие событий, на Ваш взгляд, было бы наиболее удачным, как для самих сирийцев, так и для международного сообщества?
— Думаю, надо было на начальном этапе, когда кризис только зарождался, принимать превентивные меры по нераспространению так называемых оппозиционных сил. Сейчас происходит странное смешение понятий: говорят о каких-то «хороших» и «плохих» оппозиционных силах. На мой взгляд, с автоматом Калашникова, убивая людей, нельзя доказывать свое превосходство.
Недавние трагедии: и крушение нашего самолета, и взрывы в Париже показали Европе, что отсидеться в стороне от этой проблемы простым наблюдателем не удастся. Население спросит с властей, как допустили такое, и придется отвечать.
Уже сегодня Европа столкнулась с очень серьезной проблемой: демократия не может быть бесконечной. Беженцы, заполонившие европейские страны, — не от хорошей жизни бегут, а в поисках мирного неба над головой, упорядоченной, спокойной жизни. И демократические принципы, так же как и все мировые религии подсказывают нам: помоги ближнему, приюти, накорми. Но если к тебе в короткий срок заходит миллион беженцев, это становится непосильным даже для таких развитых и богатых стран, как Германия, Франция. Начинаются протесты местных жителей. В итоге ситуация оборачивается серьезной демографической проблемой. И решить ее можно только путем наведения порядка в местах постоянного жительства людей, поневоле ставших беженцами: в Ливии, в Сирии и других странах, чтобы дать им возможность туда вернуться.
И Владимир Путин, и Сергей Лавров говорили о необходимости «дорожной карты» для решения проблемы и снятия напряжения в европейских странах. Такую карту разработали по итогам переговоров в Вене. Основная идея документа — утихомирить ИГИЛовцев и обезопасить людей от террористов. Утверждается также важность создания временного коалиционного правительства, которое бы занималось проведением выборов, созданием конституции той или иной страны, и созданием условий для мирной созидательной жизни на мятежных территориях, чтобы нынешние беженцы могли туда вернуться.
Все это требует времени и огромных усилий целого ряда стран мира. И если в этом вопросе государства не придут к консенсусу, вряд ли удастся предотвратить огромные человеческие жертвы.
Думаю, понимание необходимости объединить усилия сейчас приходит. Наша страна и ранее такую инициативу выдвигала, но не находила поддержки других государств. Однако в результате последних событий наши зарубежные коллеги пересмотрели свои позиции и действия, особенно когда Россия провела операцию «Возмездие». Важно, что в результате и сирийская армия «воспряла духом», начала очищать свои земли от террористов. А дальше народ решит, кто будет у власти.
— Как за последнее время изменилось отношение международного сообщества к России?
— Я недавно вернулся с заседания Конгресса местных и региональных властей Совета Европы. Там проводил заседание Комитета по актуальным вопросам, который возглавляю. Наш Комитет объединяет представителей 64 стран.
Так вот, если год назад в отношении российской делегации не скрывалась негативная оценка действий нашей страны, связанных с Крымом, Украиной, то сегодня риторика изменилась.
Жители Крыма после возвращения в Россию чувствовали большую поддержку регионов России. И Татарстан не остался в стороне. Мы серьезно помогли в поисках питьевой воды: нефтяники из нашей республики бурили артезианские скважины, когда Украина по команде Киева прекратила поставки воды на полуостров. Татарстанские строители отремонтировали школу, детский сад, больницу.
Сейчас наши специалисты помогают создать особую экономическую зону, близкую по принципу организации к ОЭЗ «Алабуга». В целом очень объемные, финансово емкие работы сейчас ведутся для того, чтобы сравнять по уровню жизни Крым с другими субъектами России. Идет и законотворческая работа. В том числе наши специалисты, юристы Государственного Совета Татарстана, депутаты участвовали в работе над новой Конституцией Крыма. Впереди еще огромная работа по приведению законов в соответствие с российским законодательством. Все это требует времени, но процесс идет, и ситуация постепенно меняется в лучшую сторону.
Что касается в целом международного внимания к Украине и Крыму, то сейчас украинские проблемы уходят на второй план: Сирия насторожила всю Европу, все человечество.
И мы на заседаниях Конгресса больше всего разговоров вели о совместных усилиях по урегулированию сирийского кризиса.
— Периодически в интернете распространяются предупреждения о возможных терактах, причем со ссылкой на госведомства. Как Вы рекомендуете на них реагировать?
— Разоблачением псевдоугроз занимаются специальные органы.
Что касается информационных провокаций, считаю, что они идут из-за пределов Татарстана: наши люди, на мой взгляд, не могут будоражить республику.
МВД и ФСБ Татарстана узнают первоисточники этих предупреждений. Что касается недавнего вброса такой информации, уже есть данные, что из-за пределов Российской Федерации.
Недавно президент республики провел совещание, где обсуждался, в том числе, и вопрос превентивных мер: приняли положение об охране мест большого скопления людей — вокзалов, аэропорта, предприятий оборонного комплекса, нефтяных и нефтехимических объектов.
Полагаю, люди и сами должны быть внимательнее и осторожнее. Беспечность наша дошла до предела.
Мы не обращаем внимания на брошенную сумку на вокзале, а ведь должны бы попросить сотрудника полиции проверить — ничего зазорного в этом нет: через такую форму ответственности ты проявляешь бдительность, защищаешь жителей республики и самого себя.
Мне видится, что ИГИЛ продолжит такую форму воздействия на мировую общественность: не исключаю, что одной из форм будет информационная война, чтобы держать в страхе людей.
Владимир Путин твердо сказал, что мы найдем тех, кто взорвал наш самолет, в какой бы точке земного шара они ни находились. И нам на местах надо быть предельно бдительными в охране наших нефтяных объектов, газовых, крупных производств. А мы, и должностные лица, и просто каждый из нас в своей ежедневной жизни должны быть бдительны, осторожны и ответственны.
— Фарид Хайруллович, как Вы отметили, в пору беспорядков и угроз народ особенно внимателен к власти, на защиту которой надеется. Недавно в Татарстане прошли выборы. Активность избирателей была высокой, но всё же пришли не все, кто мог. Что бы Вы ответили тем, кто сомневается в чистоте выборных технологий и значимости каждого голоса?
— Избирательные кампании в нашей стране проходят практически каждый год. И сразу скажу, политическое сознание и активность жителей республики очень высокая, в условиях многопартийности, полярности мнений, разнообразия подходов в решении тех или иных задач, люди проявляют исключительную ответственность и избирательную активность. По сравнению со странами Европы, например, у нас явка избирателей на порядок выше. В Татарстане явка порядка 80\% и даже чуть больше — это один из лучших показателей в стране. И при этом убедительную победу одерживает действующий президент Татарстана. Так что мы смело можем говорить, что люди разделяют наши подходы к организации жизни в республике.
Всегда в любом обществе есть часть людей обиженных, настроенных оппозиционно, не нашедших в списке своих кандидатов, за которых они хотели бы отдать голос, поэтому не идут голосовать. И мы это понимаем.
Стопроцентная явка — это идеал, которого ни в одной стране, ни на одних выборах не будет. Но ответственность за то, что мы должны сформировать устойчивую разумную власть, — это превалирует у татарстанцев, за что я им очень благодарен.
— В Татарстане на повестке дня вопрос о пролонгации Договора о разграничении полномочий между Татарстаном и федеральным центром. Расскажите, какова историческая судьба этого Договора?
Я считаю, что Договор, и первый, подписанный в 1994 году, и последующий — от 2007 года, сыграл исключительно важную роль в целом для России.
Когда искали, куда и как дальше вести страну после распада Советского Союза, преобладали унитаристские подходы, звучали заявления из разряда: «нужна сильная власть, огромную страну надо держать в руках» и так далее.
Решение Татарстана было поддержано действующим президентом Борисом Ельциным, и именно этот путь позволил твердо и убежденно встать на позицию строительства федеративного государства в России. Наш договор был составлен строго в рамках Конституции Российской Федерации.
В течение полутора лет более ста специалистов из республики и федерального центра — юристы, правоведы, политики — по каждой статье искали консенсус. И когда документ был готов, мы торжественно его подписали в Московском Кремле.
В Татарстане тогда остро стоял вопрос сохранения родного языка, поскольку на тот момент не было возможности обучать детей в школе татарскому. Многотысячные митинги людей окружали здание Госсовета, нас не выпускали, пока не примем соответствующее решение. И такое решение было найдено после проведения референдума.
Первый Договор позволил нам начать выстраивать взаимоотношения с федеральным центром и налаживать жизнь в республике. Благодаря этому успокоились приверженцы идей крайне националистического характера, живущие в Татарстане. Я думаю, успокоились и жители российского центра, когда поняли, что Татарстан не ставит вопрос об отделении от России. Договор ведь говорит о том, что мы в составе Российской Федерации, но с особыми полномочиями, направленными на решение ситуаций, которые возникали на данном этапе исторического развития, становления новой российской государственности.
Второй раз Договор был подписан в 2007 году. И если в первом документе значительное внимание уделено снятию накопившихся правовых вопросов, то к 2007 году был наработан значительный правовой опыт, поэтому договор решал чисто практические задачи.
Мы признательны Владимиру Путину: он тогда Договор поддержал и более того, предложил возвести в ранг федерального закона, чтобы новый Договор в таком статусе был бы обязателен к исполнению и для федеральных структур.
Документ прошел процедуру трех чтений, обсуждение как в нижней, так и верхней палате Федерального Собрания. Не с первого захода, правда, но поддержали. Тогда была создана согласительная комиссия во главе с Владиславом Сурковым. И нам удалось доказать необходимость этого Договора во избежание нового какого-то конфликта в Татарстане и в России.
По Договору, подписанному Владимиром Путиным, мы живем и сегодня, используя его возможности для решения внутренних вопросов в регионе.
Скажу так: эти два Договора реально создали условия для успешного роста конкурентоспособности и привлекательности нашей республики.
Сравнить, что раньше было в экономической, культурной, спортивной жизни, в плане обновления городов, районов, самой столицы республики Казани — огромную разницу отмечают все, а значит, эти два Договора послужили развитию Татарстана и страны в целом.
Срок действия Договора, принятого в 2007 году, — 10 лет. В самом документе прописана возможность дальнейшего пролонгирования документа. Стороны (Татарстан и федеральный центр) могут принять такое решение за 6 месяцев до срока окончания действия Договора. Время еще есть. Однако и сейчас очевидно, что если смотреть с правовой точки зрения, Договор нужен и Татарстану и Российской Федерации в целом.
— Почему Татарстану важно сохранить институт президентства?
— Перед нами есть обязательство, отличающее нас от других республик: судьба народа такова, что семь с половиной миллионов татар живет за пределами республики, и только два миллиона в Татарстане. Наши соотечественники, проживающие в Финляндии, Турции, Америке, а также в регионах России, обращаются к нам и говорят, что хотят сохранить язык, традиции своего народа, и просят нас помогать им в этом. Так вот, когда мы установили статус Президента и избрали Минтимера Шариповича Шаймиева на этот пост, восторг и поздравления были со всего мира.
«Это наш президент», — говорили татары, живущие за рубежом. Глава нашей республики — это президент всех татар — многие именно так и понимают.
Вопрос о переименовании главы региона возник спонтанно, для меня непонятно по каким причинам.
Замечу, что это происходит в нарушение статьи действующей Конституции России, которая гласит, что субъекты сами формируют органы власти и сами определяют, как называть главу региона и высший орган представительской власти, то есть Основной закон России относит эти вопросы к полномочиям субъектов.
И вдруг почему-то решают, что президентов в субъектах быть не должно… В то же время во всех сферах деятельности сегодня есть свои президенты, скажем, президенты федераций по различным видам спорта, промышленных корпораций, ассоциаций, и никого это слово не пугает.
Мы обратились в федеральные органы власти с просьбой президентский статус сохранить. Выборы в сентябре этого года прошли именно так: татарстанцы избрали Рустама Минниханова как президента Республики Татарстан. 94% избирателей за это проголосовали.
— Фарид Хайруллович, Вы по долгу службы держите в поле зрения и подвергаете глубокому анализу все основные аспекты жизни республики. Как бы Вы охарактеризовали наше время: как этот период смогут потомки обозначить в истории? Какие тенденции, приметы времени окажутся в «сухом остатке» и повлияют на дальнейший ход истории?
— Полагаю, каждый из нас размышляет на эту тему, и я много думал, как мы живем, почему Советский Союз распался — огромная беда для большой страны и для людей. Сегодня в научных кругах много суждений о том, что образ западных стран с широкой демократией, с защитой прав человека остается до конца выверенным посылом для строительства любого государства: уже не может быть государства без демократии. Но демократия не может быть безграничной, должен быть свой предел, какой-то определенный контент, который общество выпускает в виде законов, договоренностей. Понятно, что глобализация наносит определенный ущерб развитию некоторых стран, которым в условиях этого процесса приходится подчиняться определенным более сильным и авторитетным государствам, которые диктуют свои правила.
Условия глобализации, например, потребовали от всех изучения английского языка. Сейчас, кстати, китайский язык все более массово начинают изучать. С одной стороны, этот процесс оборачивается некоторой ущербностью для ряда стран-участниц, так как им приходится выполнять условия международных договоренностей, возможно, жертвуя чем-то своим. Но с другой стороны, открывается доступ для новых технологий, общения, межкультурного диалога — и это важные «плюсы» процесса.
Мне кажется, в историческом плане после Второй мировой войны у общества немного притупилось чувство опасности. Показателем этого стало появление таких одиозных явлений как ИГИЛ.
Помните, и фашизм когда-то зародился под крики «ура», а стал настоящей чумой ХХ века. Опасность, определенный вызов раз в столетие в обществе появляется точно. Вот иногда над этим размышляю: как в мировом сообществе не потерять, а укрепить доверие друг к другу — это наиважнейший пункт глобальной политики.
— Объединяющей силой является и спорт, к развитию которого в республике Вы тоже причастны. Почему в свое время Вы возглавили именно Федерацию волейбола?
— Я долго занимался хоккеем. Сначала в Альметьевске был председателем городской федерации хоккея, и мы вывели команду в класс «А». Потом в Казани попросили возглавить клуб «Ак Барс», и мы дважды стали чемпионами. Ставили клубную работу: «Ак Барс» признавался в России номером один за счет клубной работы. Независимые спортивные журналисты составляли рейтинг более чем по двадцати критериям: работа с молодежью, с ветеранами, с болельщиками, лечение спортсменов
Потом мне предложили клуб волейбола возглавить. Я согласился, рассчитывал, что за год-два поставлю работу на рельсы, создадим в городах и районах республики отделения федерации.
Чтобы сделать волейбол массовым видом спорта, много денег не надо: два столба, сетка, две машины песка, кроссовки и трусы. И ведь это очень интеллигентный вид спорта, зрелищный, азартный. Спортсмены все красавцы, а девушки какие!
Сразу после того, как я возглавил федерацию, мы четыре года подряд становились чемпионами России, как женщины, так и мужчины, и обе команды победили в Лиге Европы.
Мы создали и пляжный волейбол в республике — летом прошлого года к нам на соревнования приехало 120 команд, а нынче уже 180.
Моя задача, чтобы в волейбол играли летом в каждом дворе и мальчишки, и взрослые. Спортивных площадок уже большое количество построили. Проводим чемпионаты среди студентов, сотрудников предприятий. Очень интересную вещь придумали и пока реализуем только мы: в мужской команде играет одна женщина — таким составом уже выходят на площадку альметьевская и челнинская команды. Это и зрелищность повышает, и азарт самих игроков — мужчинам стыдно перед девушками играть не в полную силу.
— Учрежденный Вами Авторетроклуб «ГАЗ-21» начинался с группы из двадцати одного энтузиаста. Сегодня сколько людей, неравнодушных к ретроавтомобилям, он объединяет и сколько машин?
— У нас более 120 машин и более 100 человек зарегистрировано в клубе. Я заразил всех: у Рустама Минниханова машина, у Ильдара Халикова, у Асгата Сафарова есть ретро-автомобиль, у других известных людей. Машины восстановлены блестяще.
По уставу нашего клуба 82% запчастей и механизмов машины должны быть оригинальными отечественного производства.
Так что если владелец поставил на свою «Волгу» двигатель от мерседеса, коробку автомат, кондиционер и так далее, то в клуб мы его не принимаем.
— Вы часто садитесь за руль?
— Постоянно: если время позволяет, обязательно сажусь за руль. И жена уже привыкла ездить со мной на «Волге» или на «Победе». Вот недавно прислали штраф, будто бы я на «Победе» ехал с такой скоростью, которая ее двигателю просто не под силу! Но на фотографии номер моей машины. Вообще не гоняю, езжу аккуратно, в удовольствие. Понятно, что это мое хобби, я ведь по первому образованию техник-технолог по колесным машинам и тракторам — альметьевский техникум окончил. И любовь к машинам у меня с тех пор осталась. Я сам люблю водить и возиться с автомобилем, мыть, чистить.
Мы силами клуба ежегодно проводим в Казани международный фестиваль ретро-автомобилей. Участвуют Украина, Белоруссия, Латвия и мотоциклисты Польши. Машины катаются по городу. Многие фотографируются с раритетными авто. Молодежь просто из интереса, а для пожилых людей наши машины — это символ их молодости.
Я мечтаю создать музей ретроавтомобилей. И место уже нашел — под трибунами на стадионе «Казань-Арена».
Но надо еще ряд юридических вопросов решить. У нас имеется машина 1914 года на своем ходу. Есть уникальный автомобиль немецкой марки: генерал Гудериан находился перед войной здесь на учебе в танковом училище. И для своих офицеров привез пять машин. Потом они расползлись по стране. Мы один автомобиль нашли в Краснодаре, выкупили и привезли сюда. Он не на ходу, конечно, но подлинный, тот самый, на котором генерал ездил в 1939 году. Есть ЗИЛ-114 из гаража ЦК. На этой машине Брежнев ездил, там на кнопку нажмешь, и между водителем и пассажиром опускается стекло. Если получится создать музей, будет что показать.
— Фарид Хайруллович, спасибо Вам за интервью. Если Вы задумали создать музей, значит, скоро в Казани появится еще одна достопримечательность?
— И не одна!
Огромный потенциал, которым обладает наша республика, удивительное трудолюбие наших людей позволят нам реализовать еще многие масштабные проекты, не смотря ни на какие трудности.
Иного и быть не может!
Беседовала Нина Максимова
Сообщить об опечатке
Текст, который будет отправлен нашим редакторам: