— Владимир Николаевич, расскажите, как вы из Заполярного круга в вечернюю Казань попали, а потом и в Сеть? Расстояния, преодолеваемые вами на творческом пути, немалые.

— Всё очень быстро получилось. Мне — студенту журфака КГУ — надоело работать сторожем и дворником, и я пошёл в газету Татшвейбыта «Рабочая честь». Там мне пообещали написать в трудовой книжке, что я литературный сотрудник, но свободная вакансия у них была только секретаря-машинистки. Так у меня в трудовой и осталась первая журналистская запись «секретарь-машинистка газеты „Рабочая честь“ объединения Татшвейбыт».

А через полгода после окончания университета я оказался в Мурманске, в районной газете Кольского района «Заполярный труд». Мне посчастливилось, это была очень сильная редакция с высокопрофессиональными журналистами. Там работали ребята, которые когда-то писали на ТАСС, «Ленинградскую правду», «Огонёк». Было много пожилых, сильно пили, но тем не менее умели работать. А знаете, как они меня учили писать? Николай Николаевич Белозёров, мой первый серьезный редактор, брал статью, смотрел на неё 30 секунд и выбрасывал в корзину для мусора. Я хлопал дверьми, кричал, что уволюсь. Потом… научился доставать свои материалы из корзины. Оказалось, ему не нравился заголовок, первый абзац — вот не «цепляло» его. Когда мне это объяснили, я понял — чтобы Белозёров дочитал статью хотя бы до середины, надо «цеплять» сразу. Так он научил меня думать над материалом в целом. До сих пор, когда пишу, начинаю с заголовка — нынешние журналисты так практически уже не делают. И ещё с того времени я стал больше читать. Вообще, чтобы научиться как следует писать, нужно как можно больше читать.

На севере я успел поработать в «Полярной правде», а одновременно появилась возможность стать спецкором при проводке судов по североморскому пути. Это было счастливое и страшно интересное время.

Потом мы решили переехать с севера, и я вернулся в Казань — любимый город со студенческих лет. И вот друзья по университету притащили меня к редактору «Вечерней Казани» Андрею Петровичу Гаврилову, и он нашел мне место внештатного корреспондента по договору. Через 20 дней я был уже в штате на полную ставку. Через год с небольшим мне предложили стать завотделом новостей, потом завотделом промышленности, строительства и транспорта — очень сильного отдела. И все же моей заветной мечтой всегда было попасть в центральную прессу.

Когда меня неожиданно пригласили в обком, и Олег Морозов сказал, что надо срочно идти к секретарю обкома Беляеву для разговора о новом назначении, я почему-то решил — отправят в районку. Мне так не хотелось уезжать, и я не уехал — меня назначили главным редактором «Комсомольца Татарии».

Быть главным редактором — это ни с чем несравнимое чувство, ощущение того (особенно в газете), что тебе дали в руки, как ребёнку, большую и интересную игрушку, с которой можно выдумывать очень многое. Мы и придумывали массу всяких вещей: арендовали теплоход и плыли проводить подписную кампанию по таким медвежьим углам! А ведь мы на теплоход ещё посадили стоматолога и гинеколога! У нас в качестве поощрения за интересные материалы можно было уехать за границу. Возникали и бредовые идеи, например, найти в нашей стране всё, где в названии присутствуют слова «татарский» и «казанский». Нашли судно «Казань», которое плавало по Дунаю; торпедный катер «Комсомолец Татарии», стоявший в Севастополе; заставу «Комсомолец Татарии» в Хабаровском крае, на китайской границе, и, конечно, Татарский пролив. По ночам же в кабинете редактора, именно по ночам, собирались первые секретари обкомов комсомола, и был неформальный клуб. Кстати, одна из ветвей т.н. сургутской инициативы, призванной реформировать комсомол, родилась именно там.

Потом я ушел в Агентство печати и новостей, учредителями которого являлись Союз журналистов, Союз писателей и Союз советских обществ дружбы с зарубежными странами. Это тоже было счастливое время. Я проработал 13 лет в АПН и РИА «Новости», у меня было 6 республик и 4 области по Поволжью.

Электронная газета Республики Татарстан — для меня совершенно неожиданная работа. Это предложение, которое сделала мне Зиля Валеева. Она поделилась со мной мыслями об электронной газете, попросила придумать название, так родился Intertat.

— Пройдя такой путь, вы уж наверняка знаете, кто и что такое главный редактор — профессия, должность или призвание?

— Ну, призвания такого точно нет, хотя книжка об Андрее Гаврилове называется «Он был редактором от бога». Мне кажется, что вообще задача редактора — дать возможность сотрудникам как можно больше проявлять инициативу и не мешать им в этом. Очень плохо, когда редактор сидит и раздает задания, люди должны прийти на летучку и сказать — я хочу сделать то-то. Каждый из них должен работать и жить как бы по своему плану или по плану своей темы и каждый раз искать продолжения этого плана, т. е. сам себе искать работу. У каждого журналиста должна быть внутренняя большая ответственность. А редактору нужно эту черту развивать. Поэтому редактор — это, скорее, должность: сегодня один, завтра — другой. Но нигде так не заметен приход нового руководителя, как в редакции, даже если им оказывается человек случайный. Если газета заметная, то её всегда возглавляет личность, или человек начинает проявляться как личность, он мыслит по-другому — сама жизнь его заставляет это делать.

Меня очень радует, что в Татарстане во всех крупных изданиях сильные редакторы. Редактор — это ведь не тот, кто только сидит и правит материалы, редактор меняет лицо газеты, даже если не хочет этого. Вообще в РТ редакторы и журналисты всегда были известны: Ренат Харис, Роберт Минуллин, Зиля Валеева, Римма Ратникова.

— По словарю Владимира Даля, одно из определений слова «редактор» звучит так: «распорядитель издания, заведующий более письменной частью». Однако сегодня, на мой взгляд, главный редактор — все чаще менеджер. Нужно ли современному редактору самому редактировать, или же его работа в большей части заключается в другом?

— Мне кажется, нужно. Редактор — это ещё и свежая голова издания (хотя к концу рабочего дня она бывает далеко не свежей), он обязан знать ситуацию немножечко больше, чем знает его корреспондент. Что касается Интертата, то у нас молодая редакция, журналисты где-то ошибаются, иногда приходится заниматься чисто литературной правкой, редактор в таких случаях — направляющий вектор. Автор знает детали, а редактор должен ещё предвидеть резонанс материала. А вообще главный редактор в издании — это всё: редактор, корректор, менеджер, корреспондент, даже, если хотите, человек, ответственный за экологию труда. Знаете, а ведь 24 марта за три года существования Интертата у нас будет пятая защита кандидатской диссертации.

— Кстати, об образованности. Ни для кого не секрет, что уровень культуры языка в стране резко снижается. Почему, на ваш взгляд, это происходит? Какую роль сыграли в этом руководители газет или, наоборот, не сыграли?

— Культура СМИ — это часть массовой культуры — снижается уровень последней, и это сразу отражается на СМИ. Последнее десятилетие нашего бытия определило массовое сознание. Во времена дикой капитализации, когда на гребень волны взобрались те, у кого были деньги и ещё не было интеллекта, они заняли ведущие позиции во многих сферах, открыто выступали, и их речь мгновенно отразилась и осела в печати словами «в натуре», «ваще», «прикол». Кроме того, СМИ пережили настоящий бум: появилось огромное количество газет, телекомпаний, радиостанций, информационно-рекламных изданий, а тут ещё активно начал развиваться Рунет. Профессиональных журналистов на всё это не хватало и не хватает, как и не хватает корректоров, грамотных редакторов.

Поэтому в какой-то степени виновато время и процессы, перевернувшие за последние годы наше общество, в котором появилось множество воинствующих митрофанушек. С другой стороны — виноваты мы сами: у читателей резко снизились требования к хорошо написанным с точки зрения языка материалам, многие читают по принципу — хорошо о нас написали или плохо — проглатывают, скажем так, нелитературщину. Однако я бы не стал драматизировать ситуацию, язык упрощается, расширяется. Он — живой организм — и со временем выбросит все ненужное и останется чистым.

— А какова роль в языковых процессах электронных СМИ?

— А электронные СМИ уже делают погоду в современном синтаксисе. Посмотрите, в печатных СМИ появляется все меньше больших по объему материалов, статей, написанных длинными сложными предложениями — людям уже их трудно читать. Кроме того, теперь стало важно, чтобы тексты легко могли переводиться на иностранные языки — синтаксис предельно упрощается.

— Владимир Николаевич, а у себя в газете, как вы боретесь за чистоту языка?

— Мы, конечно, стараемся придерживаться правил грамматики. На летучках, хотя мягко конечно, ругаюсь. Но я не люблю высмеивать людей, чаще тет-а-тет разговариваю. А вообще в Татарстане надо еще учитывать такую особенность, как влияние национального языка. Вообще я отношусь к вопросу грамотности философски — 100% грамотность — прекрасно, но не всегда возможно.

— Значит, сами вы человек — неконфликтный, тогда расскажите про самую большую взбучку, которую давали вам.

— Могу припомнить только одну фразу. Мы хотели в «Комсомольце Татарии» опубликовать интервью с Борисом Ельциным, а обллит был против, и мне в одном кабинете сказали: «Тебя поторопились сделать главным редактором». Вообще же на главных редакторов мало кричат, чаще дают ценные указания — внимательнее отнеситесь к тому-то, тому-то. Редактор — большая самоответственность, иногда хочется отпустить вожжи — так много в жизни негатива. Но если писать только негатив (а это даже читается лучше), то у читателя появится предвзятое отношение к жизни, а этого нельзя допускать.

— А самая большая похвала в вашей жизни?

— Я оптимист, и ко всему отношусь с улыбкой. Ну, мне было очень приятно, когда дали звание заслуженного работника культуры. Я вообще радуюсь любому диплому редакции. Приятного в нашей жизни много, хотя хвалят людей реже, чем ругают. Но и в этом есть подвижки, вот, например, конкурс «Руководитель года» придумали, а премию им. Хусаина Ямашева — отменили, а стоило бы возродить.

— А самая большая удача?

— Дети, а ещё то, что 27 июня 2001 года дежурила бригада врача Игоря Швецова, они-то меня и спасли от инфаркта, подарили новую жизнь.

— Ваша дочь — журналист, сын — переводчик. Все связаны так или иначе с языком, даже жена — редактор, как вам удалось собрать такую команду? Вы, случайно, газету семейную не выпускаете?

— Выпускали, она «Вечерняя коза» называлась, газета сатирической направленности, приурочивали её к праздникам и дням рождений. Писали друг на друга жалобы, фельетоны. А потом жалко стало, что дети фотографии режут. Вообще — в семье мы все очень разные, теперь приходится решать совсем другие вопросы, и «Вечерней козы» не стало. Всё имеет своё начало и конец в этом мире, и газета в том числе.

— Владимир Николаевич, а теперь небольшой блиц.

— Ваше любимое времяпровождение?

— Больше всего на свете люблю лес и собирать грибы в мокрой осенней листве. Люблю сидеть и перечитывать любимые книги.

— Что вас может вывести из себя?

— Хамство, на этот счет я очень вспыльчивый, ещё страшно переживаю из-за глупости.

— Вам когда-нибудь было неловко за свою команду?

— Да, бывает неловко за кого-то, бывает часто неловко и за себя. Много раз жалел о том, что что-то поторопился сказать, сделать.

— К мнению каких людей вы прислушиваетесь?

— Очень многих, я вообще стараюсь выслушивать чужие мнения. Это не значит, что я всё принимаю, но я не считаю зазорным отступить от своей точки зрения и принять чужую, если она вернее.

— Если бы вы не стали журналистом, корреспондентом, редактором, то какую профессию бы избрали?

— Я хотел быть полярником, попасть на Северный полюс.

— Журналист — это…

— … очень любознательный человек, который профессионально интересуется всем в жизни, чтобы до каждого донести факты, события, комментарии. Журналист не должен быть равнодушным, проходить мимо: «Идёте по городу, видите — копают ямку, подойдите и спросите, что копают».

Строительство Центра развития футбола в Казани завершено на четверть, сообщил ТАСС со ссылкой на министра спорта Татарстана Владимира Леонова. По словам министра, работы на объекте планируется завершить к 2025 году.

Леонов выразил благодарность федеральному центру за поддержку, поскольку проект финансируется из двух источников: республиканского и федерального бюджетов. На данный момент готовность объекта оценивается в 20−25%.

На территории комплекса строится круглогодичный манеж, а также будут обновлены два футбольных поля.