— Марс Сарымович, у Вас за время работы в сфере противодействия коррупции не возникло ощущения борьбы с этакой гидрой, у которой чем больше щупалец отсекают, тем больше вырастает новых?

— Если вопрос с подвохом, мол, не бессмысленна ли работа, то нет. В каждой деятельности важен результат, здесь и сейчас. Так вот в нашей сфере такие результаты есть. Если с нашей помощью конкретный инвалид получил положенную путевку, фермер — сельхозсубсидии, строительная фирма смогла заключить важный для нее контракт, или молодая семья без блата и денег устроила ребенка в детсадик, то значит, наша работа нужная.

Ну, а в целом, конечно, если не убрать причины коррупции, то всегда вместо одной «срубленной» головы вырастет другая. Если вы вспомните, то герой справился с гидрой при помощи друга, прижигающего отрубленные места, поэтому и важна профилактика коррупции.

— Какие из законодательных инициатив, нововведений или реформ в той или иной сфере Вы оцениваете как эффективный инструмент, в том числе и в борьбе с коррупцией? К примеру, ЕГЭ способствует снижению уровня коррупции в сфере образования?

— ЕГЭ, без сомнения, сократило коррупцию при поступлении в вузы и дало шанс поступления в самые престижные вузы всем детям, без блата и взяток. Центры сдачи ЕГЭ ввиду их ограниченного количества все-таки легче контролировать. Так что, наверно, да, единый экзамен сократил условия для коррупции, хотя и перенес ее в школы.

Если говорить о других реформах, стоит отметить общую закономерность, ведь наш человек, если процитировать известного сатирика, — хорошо соображающий. Вот, к примеру, сколько надежд связывали с электронными площадками для госзакупок, но после того, как присмотрелись, нашлись лазейки и в этом механизме. Сейчас мы готовимся к контрактной системе — как говорится, поживем-увидим.

Есть и более удачные примеры. В республике по инициативе, поддержанной президентом Рустамом Миннихановым, ввели электронную очередь в детские сады, и коррупции стало видимо меньше. Не стану утверждать, что она полностью исчезла, как я уже сказал, наш человек хорошо соображает, но то, что взяточничества стало много меньше, сомнений не вызывает.

— Есть ли сферы без коррупции или в меньшей степени ей подверженные?

— Думаю, нет. Если есть такие — подскажите.

— В сознании обывателя прочно закрепился стереотип, что коррупционер — это тот, кто взятки берет. Однако согласно законодательству дача взятки — это тоже проявление коррупции. По Вашему личному мнению, в нашей стране оба в равной степени коррупционеры, и берущий, и дающий?

— Согласно международным конвенциям против коррупции принято оперировать понятиями активный и пассивный подкуп.

Так вот, за активный подкуп ответственность даже жестче. Наверное, это правильно, ведь дающий взятку не только действует осознано, но еще и провоцирует на преступление. На мой взгляд, если мы говорим именно о взятке, есть только одно исключение, когда эти отношения можно оценить по-другому. Тот случай, когда гражданину не дают положенное и вымогают вознаграждение. Однако по социологическим опросам такие случаи не часты. Как правило, инициатива делится пополам, а о том, что не было выбора, люди практически не заявляют.

Другое дело, когда должностные лица запускают руки в государственный карман. Здесь вина сомнений не вызывает.

— Были случаи, когда Вам лично предлагали взятку?

— Считаю, не надо давать повода. По действующему закону, если происходит такой случай, каждый государственный и муниципальный служащий обязан уведомить работодателя об обращениях к нему в целях склонения к совершению коррупционных правонарушений. Более того, невыполнение этой обязанности является правонарушением, влекущим увольнение с государственной или муниципальной службы либо привлечение его к иным видам ответственности.

— Почему из всех видов более заметна денежная коррупция?

— Я бы не сказал, что вы безоговорочно правы. Другой вопрос, что, если так можно выразиться, мотивом любого коррупционного правонарушения является корысть, а мерилом любой корысти выступают деньги. Хотя, если пытаются «прихватизировать» земельный участок, то это не менее заметно. Вспомните тот массив коррупционных преступлений, связанных с завладением муниципальными землями, который был выявлен в республике за последний год.

— Методы противодействия, профилактики разных видов коррупции отличаются?

— Давайте вместе подумаем. Если речь о взяточничестве всех видов, то в случае предупреждения коррупционных правонарушений всегда решаются две задачи — минимизировать условия, когда должностное лицо может решить вопрос по своему усмотрению, например, в законе есть формулировка «вправе», а вторая задача — изменить сознание, мировоззрение, позволяющее пойти на коррупционную сделку.

В тех же случаях, когда речь идет об использовании своего служебного положения или полномочий, то здесь подходит совершенствование законодательства и ужесточение наказания, чтобы совершать коррупционные правонарушения стало не выгодно.

Кроме того, нельзя забывать о развитии общественного контроля.

— В настоящее время, какие методы наиболее эффективны?

— Пока мы все больше работаем в режиме так называемого «ручного» управления. Хотя необходимо стремиться, чтобы просто главенствовал закон.

— Как вы относитесь к таким явлениям, как Фонд борьбы с коррупцией Алексея Навального?

— Вы знаете, если набрать в поисковиках интернета фамилию Навальный, то становиться известно, что он в 2009 годы занимал пост советника губернатора Кировской области Никиты Белых и создал Фонд поддержки инициатив губернатора Кировской области, а в июле 2013 года был приговорен к пяти годам колонии общего режима по делу о хищении 10 тысяч кубометров леса.

В практике работы комиссий Республиканской экспертной группы по вопросам противодействия коррупции в муниципальных районах республики мы тоже сталкивались с различными фондами. Как правило, там было все не прозрачно, без ведения нормальной бухгалтерской отчетности и с «прилипанием» денег к недобросовестным рукам. Так что я против фондов как явления.

Что касается самой идеи общественного контроля над коррупционными рисками в деятельности должностных лиц, то дело это не просто нужное, но и обязательное по закону. Главное — не выхолащивать идею и не искать коррупцию там, где речь идет о бесхозяйственности или халатности. И еще, не следует делать из борьбы с коррупцией политическое шоу по продвижению своей персоны.

— Коррупция противоречит нормам закона и моральным установкам. Создана целая система для работы по первому компоненту (противозаконности), а область моральных установок для борцов с коррупцией остается за кадром?

— Очень хорошо, что вы сами заговорили на эту тему. Республиканскую антикоррупционную политику некоторые «горячие» головы как раз ругают за то, что мы делаем сильный упор на профилактике, то есть просвещении и формировании тех самых моральных установок.

Позволю себе напомнить, что в республике создана и уже полтора года есть передача «Татарстан без коррупции», основная задача которой — разъяснить, как можно жить без коррупции, что надо знать про законы и правила, чтобы не попадать в коррупционную зависимость от конкретного должностного лица.

Мы поддерживаем агитационную и просветительскую деятельность молодежных общественных организаций в вузах и просто в обществе, взаимодействуем по вопросам морали с традиционными для республики религиозными конфессиями. В школах еще с 2009 года внедрены уроки антикоррупционного просвещения. Ежегодно проводится конкурс школьных сочинений, рисунков и других творческих работ на тему борьбы с коррупцией.

— У Данте мздоимец попадает в восьмой круг ада. Если говорить о наказании при жизни, насколько, по вашему мнению, адекватны существующие методы наказания?

— Если быть точнее, мздоимцев и взяточников великий Данте поместил в пятый ров восьмого круга. У них там плотная компания прорицателей, гадателей, лицемеров, воров и фальсификаторов. Так что это еще не самый пик наказания.

В жизни же за получение взятки максимально наказывают лишением свободы на срок от восьми до пятнадцати лет со штрафом в размере семидесятикратной суммы взятки, а за дачу взятки — лишением свободы на срок от семи до двенадцати лет со штрафом в размере семидесятикратной суммы взятки.

Так что судите сами об адекватности наказания по закону. Вот его применение судами — это отдельный вопрос.

— На Ваш взгляд, почему в начале 21 века коррупция в России достигла такого размаха? Каковы глубинные причины?

— Давайте для начала не романтизировать Советскую эпоху. В СССР до начала 80-х годов тема коррупции действительно открыто не поднималась. Более того, простым гражданам навязывалось мнение, что коррупция присуща только буржуазному обществу. Правда, о том, что с середины 50-х годов до 1986 г. регистрируемое в уголовной практике взяточничество возросло в 25 раз, обществу не сообщалось.

Однако стоит вспомнить Сочинско-Краснодарское дело, одним из обвиняемых по которому проходил первый секретарь Краснодарского крайкома КПСС, член ЦК КПСС Медунов, или знаменитые «хлопковые» дела, начатые в начале восьмидесятых, дело Моспродторга, по которому был расстрелян директор Елисеевского гастронома Юрий Соколов.

Потом был длительный перестроечный период, когда страна более десяти лет жила практически без законов, когда стала формироваться прослойка «бизнесменов», для которых вопрос решения своих проблем за любые деньги стал жизненно важным. Тогда была потеряна советская мораль, а новой мы пока так и не приобрели. В условиях, когда правила задаются «желтым тельцом», трудно ожидать сдерживания коррупции только страхом наказания.

— Марс Сарымович, часто Вы бываете удовлетворены своей работой?

— Положительно воспринимается каждый случай, когда удается решить конкретную проблему простого человека, даже если речь не идет о коррупции в чистом виде. Поэтому мы стараемся внимательно рассматривать каждое обращение граждан и ситуацию в целом.

Есть масса примеров, когда работа, организованная управлением, приносила существенную пользу. Позволю себе напомнить, что после обращения к президенту о повышении себестоимости строительства по социальной ипотеке комиссия Республиканской экспертной группы, буквально разложив два дома да последнего кирпичика, убедительно показала, что цены существенно накручиваются не без коррупционных схем. В результате стоимость «заморозили», и она не менялась почти два года.

— В силу служебного положения Вы наверняка не раз переходили дорогу влиятельным людям. Бывали моменты, когда опасались за свою жизнь? Как отвечали для себя на вопрос о личной безопасности?

— Противодействие коррупции, конечно, друзей не добавляет. Но ведь это и не личностные отношения, а государственная задача, которую необходимо честно делать. Не забывайте, как называется управление: практически все решаемые задачи идут от президента республики или при его поддержке.

Рустам Нургалиевич всегда подчеркивает, что надо начинать с себя.

Как-то при этом не задумываешься об опасности.

— Опять-таки в силу служебного положения Вы хорошо осведомлены о происходящем в самых разных сферах и видите освещение этих событий в СМИ. Как относитесь к региональным медиа?

— Вот интересно, что вы хотите от меня услышать. Республиканские СМИ такая же часть общества, как и любая другая сфера. Есть тут и профессионалы, переживающие за свое дело, а есть и попутчики, которым все равно где работать, лишь бы платили. Конечно, импонируют первые.

Их деятельность и в нашей работе становиться хорошим подспорьем. Как известно, взяточник — он тишину любит. Поэтому для противодействия коррупции так важна гласность и открытость. Есть еще один хороший жанр — журналистское расследование. Надо отдать должное — здесь в последнее время тоже есть положительные изменения.

— У Вас в кабинете телевизор — что чаще включаете?

— Смотреть его практически некогда. Иногда включаю новости, аналитические программы.

— А на просторах интернета что Вам интересно?

— Тут все просто. Как я уже сказал, интересны журналистские расследования случаев коррупции. В интернете иногда узнаешь что-то раньше, чем это подтвердиться официально. Некоторые новости берутся на заметку, и по ним проводим отдельное, более тщательное изучение.

— Если бы у Вас появилась возможность на несколько дней забыть о служебном положении и попробовать себя в любой другой профессиональной сфере, чтобы Вы выбрали?

— Я рос в деревне, поэтому и сейчас тянет к земле. Не профессионально, но для души, вырастить что-нибудь — это ведь так по-настоящему.

Беседовала Нина Максимова

Среднемесячная зарплата в Казани составляет 88,6 тыс. рублей. Эти данные были озвучены на XXXIV сессии Казгордумы министром труда, занятости и соцзащиты Татарстана Эльмирой Зариповой.

Министр также сообщила, что до 2030 года город планирует привлечь 74 тыс. новых специалистов. В настоящее время в Казани открыто около 13 тыс. вакансий, четверть из которых связана с промышленностью.

Зарипова Эльмира Амировна

Министр труда, занятости и социальной защиты РТ