Всё то, что вполне устраивало и власть, и общество ещё год назад, сегодня демонстрирует свою неэффективность, а значит потребность в активном и незамедлительном совершенствовании. Главное, что делать это приходится практически синхронно с самими выборами в аварийном режиме и поэтому допускаются в спешке неизбежные новые ошибки.
Некоторые уважаемые правовые эксперты обнаружили в действующем отечественном выборном законодательстве фатальные ошибки и базовые идеологические неточности. Для устранения таковых, если их наличие даже предположить, в принципе не подходит авральный режим, нужны дополнительные исследования и публичные парламентские слушания.
Например, проф. Лукьянова Е.А. утверждает, что изначально порочна сама формулировка действующего базового закона, предусматривающая возможность корректировки итогов выборов в судебном порядке, что делает невозможным в принципе легальную отмену результатов всякого голосования. Если итоги состоявшихся выборов никак невозможно пересмотреть легально в суде, то революционная активность становиться трагической неизбежностью?
В нашем законе — части 3 ст. 77 Федерального Закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» действительно сказано, что суд может по жалобе отменить результаты выборов, «если допущенные нарушения не позволяют выявить действительную волю избирателей».
Сегодня вдумчивые граждане и тем более адвокаты до подачи такой жалобы должны разрешить хотя бы для себя целый ряд принципиальных вопросов о перспективах судебного дела: что такое «позволяют», кому «позволяют», кто «позволяет», и где грань между «позволенным» и «непозволенным»? Что такое «действительная воля»? А что, бывает ли еще и «недействительная»? Как конкретный суд сумеет определить ее действительность или недействительность? Как заявители сумеют внятно изложить, убедительно обосновать и победно доказать свои доводы? Ведь в суд люди обращаются ради реального пересмотра конфликтной ситуации, а не чтобы просто приятно провести время! И вообще что же такое в практическом праве воля избирателей — это письменно установленный результат голосования или нечто большее? В законе об этом сегодня нет ни слова.
При этом наше общество реально бурлит, политики и журналисты уже легко позволяют себе публично утверждать о подмене волеизъявления, о массовых фальсификациях, о нарушении принципа равенства и об административном беспределе. Благодаря новейшим коммуникациям сегодня об этом может повсеместно говорить и мгновенно знать вся страна. Последствия такой информированности или дезинформации могут быть самыми непредсказуемыми.
Но у суда задача гораздо более сложная — в случае принятия решения об отмене результатов выборов конкретный судья должен будет обоснованно доказать, что выявленная воля не соответствует воле действительной. Как это сделать на практике уже завтра? Сколько нужно установить сфальсифицированных голосов, чтобы результат выявления воли был подвергнут сомнению — десять, сто, тысяча, миллион? Влияет ли искусственное увеличение явки избирателей на действительность воли, и если влияет, то, как это надо учитывать? Конечно, если речь идет о небольшом избирательном участке, на котором под сомнение поставлено более половины голосов избирателей, то решение еще можно принять. А вот как быть с выборами федерального уровня? Вопрос реально встаёт о легитимности новой власти и её способности достойно ответить правовыми методами на новые вызовы.
Еще сложнее обстоит дело, когда заявитель обжалует порядок формирования народной воли в ходе предвыборной агитации. Сегодня для всех стало совершенно ясно, что нужно жёстко разделять для понятия: выборы и голосование. Если в день голосования к процедуре подачи и подсчёта бюллетеней не формальных претензий, то это совсем не значит, что сами выборы были законными и честными. Многие кандидаты уже заявляют, что на протяжении всего предвыборного цикла они испытывали постоянные реальные проблемы в реализации своих законных политических прав. Например, они жалуется на явное длительное неравенство доступа кандидатов к ресурсам СМИ, которые, как всем известно, в России не вполне самостоятельны даже официально. Национальный телеэфир это всеобщее благо, а распределяется оно конкретными неизбранными народом государственными структурами совершенно непрозрачно и явно несправедливо.
Действующий закон лишь устанавливает общий принцип равенства как важнейшее условие свободных и справедливых выборов. Но критерии равенства и неравенства весьма спорны и у каждого свои. Неужели это тоже всего лишь декларация, не подкреплённая правовой реальностью?
Всё что касается предвыборной агитации сегодня снова становится предметом споров. Хотя эти вопросы уже были предметом активного обсуждения на всех уровнях в ходе предшествующего цикла выборов. Тогда законодатель и правоприменители разошлись в походах.
В результате был выработан очень либеральный порядок определения «агитации» на основе Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 30 октября 2003 г. N 15-П по делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы и жалобами граждан С.А. Бунтмана, К.А. Катаняна и К.С. Рожкова .
Судьи тогда решили, что поскольку как агитация, так и информирование любого характера могут побудить избирателей сделать тот или иной выбор, при том что достоверные и объективные сведения о кандидате в большей мере помогают избирателю сформировать свои предпочтения, чем просто призывы голосовать «за» или «против», то очевидно, что критерием, позволяющим различить предвыборную агитацию и информирование, может служить лишь наличие в агитационной деятельности специальной цели — склонить избирателей в определенную сторону, обеспечить поддержку или, напротив, противодействие конкретному кандидату, избирательному объединению.
В противном случае граница между информированием и предвыборной агитацией стиралась бы, так что любые действия по информированию избирателей можно было бы подвести под понятие агитации, что в силу действующего для представителей организаций, осуществляющих выпуск средств массовой информации, запрета неправомерно ограничивало бы конституционные гарантии свободы слова и информации, а также нарушало бы принципы свободных и гласных выборов.
Теперь для того, чтобы уличить журналиста в агитации, необходимо установить и официально доказать наличие некоей «специальной цели», прямого злого умысла на явное намеренное нарушение действующего законна. На практике доказать это добросовестному следователю практически невозможно.
Пора извлекать уроки из допущенных в ходе подготовки и проведения выборов существенных ошибок и всемерно подчёркивать важность судебного разрешения всех конфликтов. Разумной альтернативы для чёткого процессуально-правового подхода к избранию всех ветвей государственной власти и судебной верификации итогов выборов просто нет.
Сообщить об опечатке
Текст, который будет отправлен нашим редакторам: