Мрачные фантазии имеют свойство становиться реальностью. Когда в 1939 году Орсон Уэллс осуществил радиопостановку по роману Герберта Уэллса «Война миров», стилизовав ее под прямую радиопередачу с места высадки марсиан, это вызвало массовую панику среди радиослушателей. Теперь же ситуация зеркальная — мы склонны реальность принимать за чью-то фантазию. Неоднократно отмечалось, что атака на башни-близнецы 11 сентября 2001 года очень напоминала фильм-катастрофу. Многие телезрители по началу так и восприняли это событие — как демонстрацию очередного блокбастера с дорогими спецэффектами. Наверное, у человечества уже исчерпался запас конструктивного страха, который позволяет не спасть в панику, а собрать все силы и справиться с опасностью. Нас пугают — а нам не страшно. Но порой мрачные фантазии могут шагнуть с экрана прямо в нашу с вами жизнь. Кстати, а как там дела в Мексиканском заливе?

Майкл Эдвард. СИНЯЯ ЧУМА ИЗ МЕКСИКАНСКОГО ЗАЛИВА

«Есть какая-то причина того, что увешанные оружием солдаты и вооруженные силы местной полиции сторожат эти так называемые „дисперсанты“, хранящиеся на складах и участках размещения вдоль всего побережья Мексиканского залива. Если бы компетентным специалистам удалось проанализировать образцы этих веществ, то содержащиеся в них химические и биологические аномалии — вплоть до уникальных ДНК-сигнатур — стали бы достоянием гласности. BP по-прежнему называет варево своих кудесников корекситом для того, чтобы скрыть тот факт, что это уже не просто маркированное изделие завода-изготовителя.»

Мы любим, когда нас любят. Это позволяет нам ощущать сложный комплекс самых позитивных эмоций: удовольствия, безопасности, уверенности, любви, в конце концов. А еще мы любим не слишком обременять себя ответным чувством. Как в том анекдоте, где в ответ на вопрос о том, любит ли он помидоры, человек отвечает: есть — люблю, а так — нет. Не кажется ли и вам, что в последнее время мы стали слишком потребительски относиться к этому чувству? В чем причина этого? Попробуем разобраться вместе с Истинным Учителем Жизни.

А.Б.Покой. Слово о мандалаверах, или В защиту любви

«Дело в том, что любить по-настоящему — не более весело и прикольно, чем быть убеждённым христианином или коммунистом. В любви бывают свои пасхи и первомаи — но суть этого чувства составляет твёрдая вера любящего и его безоглядная готовность к пожизненному труду. Любить с прицелом на три года — то же, что уходить в партизаны до конца отпуска. Любить и „быть свободным“ от объекта своей любви — возможно так же, как аккуратно поститься и чисто для встряски резать кур на кладбище в глухую полночь. На Земле, несомненно, существуют народы, которые гармонично сочетают эти занятия — но у них едва ли случайно то Дювалье с тонтон-макутами, то холера с детской проституцией.»

Тайвань — полигон испытаний для континентального Китая. Это микролаборатория, которая позволяет на практике осуществить разнообразные экономические и социальные опыты. Успех экономических реформ континентального Китая во многом обязан успеху аналогичных реформ на Тайване. Остров Формоза наглядно показал, как в условиях практически полного отсутствия природных ресурсов можно построить богатое и процветающее общество. Масштаб Китая, конечно, не сравним с Тайванем. Но события последних лет показывают — урок Тайваня был усвоен. Ученик превзошел учителя.

Sealcon. Тайвань Часть 1, Часть 2, Часть 3

«Тайвань — небольшой остров. Примерно 400 км в длину, 140 в ширину. При этом большую часть территории занимают горы, а почти всё население сконцентрировано на западном побережье. Всерьёз отстраивать коммуникации принялись в своё время японцы. Это они соорудили и железную дорогу, и шоссе вдоль восточного берега. В общем, милитаристы подходили к делу основательно: врываясь в города, не забывали оставить после себя школы, больницы и железные дороги. Следующим, кто много внимания уделил коммуникациям, был сын Чан Кайши — Цзян Цзинго. Скоростное шоссе от Тайпея до Гаосюна, расширение шоссе на восточном побережье, электрификация транстайваньской железной дороги — это его проекты. Что характерно, при жизни отца руководил тайной полицией. То есть — поясню на всякий случай — он был главой тайной полиции в период военного положения и белого террора.»