— Чего вы ждете от мировой экономики в этом году? Рецессия еврозоны и США — это реальная угроза?

— Европейская экономика вошла в рецессию в четвертом квартале 2011 года. Периферийные страны — Греция, Португалия, Ирландия — уже с отрицательным экономическим ростом.

В крупнейших экономиках Европы — Германии и Франции — мы можем ожидать в 2012 году нулевого роста. Это наиболее вероятный сценарий развития событий. При более негативном — отрицательный рост. Для европейской экономики рецессия в перовой половине года очень вероятна.

Американская экономика, напротив, показала в четвертом квартале рост на 3,2−3,3\%. И по прогнозам американских аналитиков, рост в первом квартале продолжится на уровне 2,5\%. Годовой рост — около 2\%. Американская экономика в противовес Европе будет развиваться динамично. Основные факторы — рост потребления домашних хозяйств, поддержанный дополнительными налоговыми льготами.

Мы видим дно на рынке недвижимости США, и по определенным регионам уже началось оживление.

Инфляция остается умеренной и под контролем. Это позволяет Федеральной резервной системе делать шаги по поддержанию спроса мерами монетарной политики. Сильное влияние на американскую экономику могут оказать более глубокая европейская рецессия и замедление роста экономики Китая. У США существенная доля экспорта в структуре ВВП.

Но пока мы видим, что евро дешевеет, а доллар укрепляется. Эта тенденция продлится год или полтора.

По курсам мы в ВТБ24 ориентируемся на корзину валют. В своих прогнозах мы не видим существенного ослабления рубля. Рубль в данной ситуации будет устойчив, если не произойдет существенного снижения цен на нефть. Мы ориентируемся на $ 95−98 за 1 баррель.

— Не представляет ли угрозу для доллара постоянно увеличивающийся порог госдолга США?

— Не представляет. Он, конечно, велик, но не столь значителен, как в Японии, где порог внутреннего долга превысил 250\% ВВП. Для страны, которая обладает резервной валютой № 1, порог госдолга даже в 100\% ВВП не является критичным. Вопрос в том, как будет нынешняя и будущая администрация в среднесрочной перспективе бороться с проблемами улучшения соотношения дефицита к ВВП, замедления или даже остановки приращения американского госдолга.

— Теряет ли актуальность принцип too вig to fail для банковских институтов?

— Он не может потерять актуальность. Во-первых, все мы — основные европейские страны, Россия, Китай (с точки зрения смены руководства компартии Китая), США, Франция, Германия — находимся в электоральном периоде.

Никто из ответственных политиков не может допустить банкротства финансового учреждения с миллионами клиентов — и не только банковского, но и страхового, например. Политические последствия этого события будут очень чувствительны для любой администрации в этих странах.

И второе: все взвешивают расходы на санацию и на банкротство. В России порог по компенсации вкладов достаточно велик — 700 тыс рублей. Но в ряде европейских стран он достигает 100 тысяч евро, в некоторых — больше. Любой Минфин считает издержки на выплаты компенсаций. Это прагматичный расчет, который заставляет идти на спасение финансовых институтов.

С другой стороны, история и кризиса 2007−2009 годов, и последние события показывают, что даже крупнейшие банки не могут рассчитывать на 100\% вариант спасения. Правительства в крупных государствах в известном смысле исчерпали возможность использовать деньги налогоплательщиков для спасения финансовых институтов, и более жесткая политика в той или иной стране, безусловно, будет. Кто-то из неплатежеспособных финансовых институтов — не только банки, но и страховые компании — обанкротится. Очевидно, что программа спасения будет распространяться не на все крупные финансовые институты.

— Может ли решение S&P о снижении рейтингов 9 стран еврозоны спровоцировать резкое углубление европейского кризиса?

— Не может. Это только один из шагов в цепочке развития событий. Напротив, я бы сказал, что сегодня аналитики более спокойно смотрят на ситуацию в Европе, чем полтора месяца назад.

— Многие банкиры признаются, что не замечают существенного оживления экономики России и ждут сложностей в 2012 году: вы разделяете пессимизм?

— Кредитование в российской банковской системе в 2011 году выросло более чем на 27\%. И в последние несколько месяцев стало очевидным, что доходы российских банков за этот год станут наилучшими за всю историю. Но глобальная нестабильность вызывает осторожный подход к прогнозам на 2012 год. Потому что Россия — экспортная, сырьевая страна, очень зависимая от динамики мировых цен. А динамика цен — это производная от темпов роста или, наоборот, замедления мировой экономики. Такая закономерность заставляет нас быть осторожными. Это не пессимизм, это вопрос понимания нестабильности мировой экономики. Мы более осторожно относились к планированию 2012 года, чем в 2011 году. Но, тем не менее, и расчеты Минэкономики, и расчеты группы ВТБ предусматривают при любом сценарии рост российской экономики и рост банковского сектора, а не снижение, как было в 2009 году.

— Чего вы ждете от российского банковского сектора в этом году?

— 2011 год был годом посткризисного восстановления. Оно касалось и ипотечного рынка, и большого прироста продаж автомобилей — рост около 25\%, по отношению к 2010 году. Теперь эффект отложенного спроса исчерпан. В 2012 году рост будет органическим, он будет намного медленнее роста 2011 года.

Если розничное кредитование выросло на 35\%, то в этом году более 20\% мы не ожидаем. Мы ждем роста стоимости риска в банковском секторе. Такой рост, как в прошлом году, не может не сопровождаться определенным ухудшением ситуации с рисками. Следовательно, финансовый результат в целом по системе, если речь идет об отдаче на капитал, не может быть столь же удачным, как в прошлом году.

Банкам потребуется дополнительный капитал. Запас капитала был во многом использован в 2010—2011 годах, что связано с бурным ростом. А дополнительную прибыль заработали далеко не все. Соответственно, капитал нужен для приведения в порядок объемов бизнеса и капитальной базы и для того, чтобы закрыть растущие риски и выполнить требования регулятора. С октября прошлого года Центральный банк по нескольким направлениями ужесточил требования. Покрытие по ряду активов, например, валютные кредиты, кредиты, выданные оффшорным, связанным компаниям, будет взвешиваться не по 100\%, а по 150\%.

— Это стимул к слияниям?

— Это стимул к более осторожной политике и меньшим объемам кредитования. Надо так же понимать, что Центробанк, в отличие от правительства, ориентирует банки на более медленные темпы роста кредитования. Хочет того правительство или нет, но ЦБ ведет такую политику. Банки должны больше зарабатывать, соответственно — создавать больше резервов и быть менее агрессивными в росте кредитования.

Безусловно, эти требования заставляют избавляться от непрофильных активов, меньше кредитовать связанные стороны. Но, в целом, ЦБ менее последовательно и менее активно ведет политику по консолидации сектора. Практика последних лет показывает: с рынка уходят единицы и слабейшие. Можно бы было бы более быстро действовать и по введению МСФО, по ужесточению требований к аудиторам, по совершенствованию надзора.

— Действия регуляторов — правительства и Центробанка — противоречивы?

— Это деликатный вопрос. У нас есть стратегия развития российского банковского сектора до 2015 года, подготовленная Центробанком и Минфином, утвержденная Правительством — основными регуляторами. Документ, в принципе, расставляет правильные ориентиры. Недостаток стратегии в том, что она не содержит четкого плана действий и ответственных исполнителей. Тем не менее, сама стратегия на качественном уровне — неплохая.

Основная проблема в секторе — это не нормы, а правоприменительная практика. Мы видим, что надзор со стороны ЦБ, скорость и качество внедрения тех или иных изменений требуют совершенствования.

Российские банки все больше конкурируют с западными и все чаще — за пределами России. Нам хотелось бы, чтобы регуляторы заботились об издержках сектора и вместе с нами работали над сокращением ненужных бумаг и требований. Бизнес понимает, где реально нужны эти издержки, а где нет.

Прежде всего, требуется внести изменения в федеральный закон об архивном деле. Банки хранят огромное количество информации на бумажных носителях. Мы должны хранить массу дел, распечатанные документы на протяжении трех-пяти лет. Для ВТБ24 — с нашими 14 миллионами клиентских досье и 8 миллионами активных клиентов — это колоссальные затраты на документооборот. Издержки составляют миллионы долларов.

Второй момент. В России не решен вопрос об электронной цифровой подписи. Потом — закон о персональных данных. Ни одна его организация его не выполнит, если будет строго следовать этому закону. В чем-то он излишне детализирован и требует того, что невозможно реализовать. А где-то базовые требования по защите клиентской информации элементарно не соблюдаются.

— Но закон еще не применяют.

— Как говорил классик, строгость законов в России компенсируется легкостью их неисполнения. Но надо понимать, что сокращение ненужных издержек и требований, в конечном счете, ведет к удешевлению для потребителя услуги, например, кредита. И, соответственно, всех транзакционных издержек в экономике.

— Рост рисков в 2012 году возвращает банки в период margin calls?

— Если не будет резкого падения рынков, связанного с неуправляемым кризисом в Европе, то нет. Margin calls, как я знаю от коллег из ВТБ Капитала, даже в период августа-сентября 2011 года сработали у небольшого числа клиентов и закрылись дополнительными бумагами или денежными вливаниями. То есть ситуация сейчас не напоминает ситуацию августа 2008 года. Связано это еще и с тем, что риск-менеджмент банков за это время существенно продвинулся.

— Насколько остро в этом году у российских банков будут стоять проблема с ликвидностью?

— Остро. Потому что ситуация с ликвидностью вновь испытала резкий поворот. Российская экономика долгие года жила с отрицательной стоимостью денег — они стоили меньше, чем инфляция. Сейчас деньги вновь стоят выше, чем инфляция. Индекс потребительских цен по официальной статистике составил 6,1\% по итогам 2011 года, а стоимость денег в ноябре-декабре на межбанке превышала этот показатель, доходя до 6,5\%, а по некоторым инструментам — до 7\%.

Внешние рынки закрыты для российских банков и корпораций. Они ищут ликвидность внутри страны. При высоком спросе на кредиты нужда в ликвидности заметно увеличивается, а притока пассивов, как год назад, — нет. Не имеют дополнительных денег и предприятия: в последние месяцы мы наблюдали сокращение средств на счетах юридических лиц. Граждане по-прежнему несли деньги в банки, но не так активно, как в 2010 году. Если в 2010 году рост депозитов населения и остатков на текущих счетах был 32\%, то в 2011 году, до декабря, это было 12,5\%, в декабре — максимум 7\% прироста. Так что в целом, 20-процентный рост депозитного портфеля. Почти на 40\% ниже, чем в 2010 году.

— С чем это связано? Меньше доверия к банкам?

— В первую очередь, рост реальных доходов населения был не таким, как в 2010 году. Он был относительно невелик и не пропорционально распределен по различным слоям населения. Во-вторых, люди активно занимали и тратили деньги. Мы наблюдали рост не только розничного кредитования, но и увеличение розничного товарооборота. Особенно в августе — сентябре, потом прирост стал уменьшаться. Иными словами, при первых новостях о кризисе в Европе, люди предпочли потратить часть накопленных денег. Наконец, государство свело бюджет с профицитом.

Это означает, что ЦБ не печатал деньги для финансирования дефицита, а, напротив, вместе с Минфином изымал их из экономики через заимствования, через накопления излишков на счетах Резервного фонда и Фонда национального благосостояния.

Дополнительных источников пассивов было немного. Я думаю, так будет и в 2012 году. Ситуация не очень хороша для экономического роста. Но когда деньги стоят дороже инфляции, это говорит о том, что экономика здорова.

— Есть ли необходимость в дополнительных вливаниях денег в систему? Например, беззалоговые аукционы ЦБ?

— Центробанку, правительству и крупнейшим игрокам надо договориться о едином понимании политики рефинансирования. ЦБ не рассматривает себя как банк-кредитор последней инстанции. Он считает, что должен рефинансировать систему только когда пришел кризис. Но постепенно монетарные власти должны прийти к пониманию, что задача по управлению экономическим ростом, стоимостью денег через процентные ставки, заключается в том, чтобы на определенных условиях постоянно предоставлять системе ликвидность, не рассматривая те же самые беззалоговые аукционы как антикризисную меру. Это мера нормальная и естественная, вопрос лишь о ставке и сроках кредитования. ЦБ должен становиться кредитором последней инстанции, и любой банк должен понимать: при каких условиях, на какой срок он может привлечь у ЦБ деньги. И не обязательно под залоги.

— Банки поднимают ставки по вкладам. Насколько такая политика оправдана? До каких уровней могут вырасти ставки?

— Тенденция была сформирована в последние месяцы прошлого года. Связано это с доступом к ликвидности. Растут ставки на межбанке, по депозитам для юридических лиц, где тенденция еще более выражена. Что касается предела текущего роста, — мы для себя закладывали 1−1,5\%, от конца года. Но нужно понимать, что одновременно неизбежно будет повышение кредитных ставок. Пока в аналогичном размере этого не произошло. Размеры ставок зависят от конкуренции. За прошлый год стоимость пассивов снизилась на 1,5\%.

Мы будем следовать рыночной тенденции. У ВТБ24 есть преимущество: объем депозитов населения составляет 800 млрд рублей, кредитный портфель населения плюс малый бизнес — 700 млрд рублей. Таким образом, у нас имеется большая естественным образом сформированная подушка ликвидности. Мы являемся розничным банком, а в России население чаще размещает деньги на депозиты, чем кредитуется. Поэтому мы себя чувствуем спокойно при любом развитии ситуации.

— Как вы относитесь к праву Центробанка ограничивать ставки по депозитам?

— Позитивно. ЦБ по целому ряду причин должен иметь такую возможность. Она позволяет снижать риски безрассудной политики менеджмента и собственников целого ряда банков.

— Госбанки наряду с мелкими частными банками платят 0,1\% со всех вкладов в фонд страхования. При этом не учитывается устойчивость банка. Может, имеет смысл дифференцированно подходить к решению вопроса?

— Дифференцировать очень сложно. Адекватных формул я не видел. Необходимо идти другим путем: существенным образом снизить до 0,08\% или 0,07\% ставку отчисления в фонд АСВ. Я исхожу из того, что в среднем в Европе ставка отчисления — 0,04−0,05\%. Нигде нет таких ставок отчислений, как в России. Поэтому ставка должна быть снижена, и одновременно после президентских выборов нужно ужесточить подход к выплатам страховых сумм.

Сейчас АСВ закрывает все накопленные по вкладу проценты. А человек должен что-то терять. Он сознательно идет на размещение депозита в банке с очевидным риском. Это риск потерять проценты. Мы с коллегами из АСВ эту и другие идеи дифференциации обсуждаем.

— В прошлом году ВТБ24 запустил вклады в юанях. Планируются ли новые продукты в нетрадиционных для российских банков валютах? Не планируются ли сложно структурируемые продукты?

— Мы уже ввели такие продукты. Банк сейчас двигается не от продуктового подхода, а работает по клиентским сегментам. У нас есть private banking, который дает ВТБ 24 порядка 18−19\% всех пассивов. Это клиенты, которые держат в банке от полумиллиона долларов или от 15 млн рублей в различных инструментах.

— Ставки сильно отличаются от непремиального сегмента?

— Они выше. Такого уровня ставок достаточно для того, чтобы выбирать private banking. Затем есть следующий сегмент: привилегированные и состоятельные клиенты, которым предлагаются комплексные продукты. Если мы говорим о вкладах в юанях, то со 100 тысячами рублей, его не открыть. Собственно, как и брокерское обслуживание. ВТБ24 уже предлагает новые структурированные продукты: мы продали несколько видов нот, где человек не теряет свои вложения — может потерять не более 3−5\% от первоначальных вложений. При благоприятном развитии рынков он серьезно зарабатывает. Эти инструменты структурированы с помощью ВТБ Капитала, инвестбанков — партнеров, привязаны к нескольким видам активов, среди которых продовольственные товары, нефть, золото. В конце прошлого года мы начали активно их продавать, но клиентам определенных категорий. Клиент с большими средствами лучше подготовлен.

— Люди готовы рисковать?

— Не скажу, что в последний год они были готовы сильно рисковать. Даже квалифицированный инвестор следует за рынком, который в прошлом году показал существенный минус. Тем не менее, мы свои планы по комиссионным доходам на фондовом рынке выполнили: зафиксировали очень большой прирост вложений в металлические счета и продажи золотых монет. Эти два продукта были весьма востребованы клиентами в 2011 году. Думаю, то же самое будет и в этом.

— Вы видите изменения в инвестиционном климате России? Кроме нефти иностранных инвесторов может что-то привлечь?

— Пока заметных изменений не видно. Именно с недостатками инвестклимата связан большой отток капитала из России. Не емкий и российский фондовый рынок. Требуются многократно обсужденные институциональные, законодательные изменения. Требуется отсутствие сбоев на бирже ММВБ-РТС.

— Вопрос с пострадавшими клиентами в ходе сбоя решен? Вы будете судиться с биржей?

— У нас всего три-четыре клиентские претензии на минимальные суммы, но мы уже сделали запрос. Хотим, чтобы биржа все компенсировала. Пока клиенты свои деньги не получили, мы ведем с биржей переговоры. Но репутационные последствия для ММВБ-РТС и в целом для российского рынка — больше, чем конкретные клиентские претензии. Так долго обсуждать, готовиться, заниматься слиянием и допустить несколько сбоев за пару месяцев совершенно недопустимо.

— В наступившем году причины для оттока капитала сохраняются?

— Вокруг оттока капитала масса непрофессиональных суждений. Например, если вы берете 300 000 рублей накоплений и меняете их на чуть меньше $ 10 тысяч, то по платежному балансу — это отток капитала. Вы сокращаете рублевые активы, увеличиваете валютные.
А что было в четвертом квартале? Новых внешних заимствований не было, а были платежи по долгу, чистое погашение долга — соответственно, отток капитала.

Нужно внимательно разбираться в статистике: если сравнить статистику таможни и ЦБ, то значительная часть этого оттока была псевдо-оттоком.

Что касается инвестиционного климата, то в России очень мало реальных объектов для инвестирования со стороны широких слоев граждан. Несмотря на все разговоры про Международный финансовый центр, как было зарегистрировано 800 тысяч инвесторов физических лиц на ММВБ 5−6 дет назад, так и остается. Не растет ни число инвесторов, ни инструментов длинных денег, не работает пенсионная реформа в части накопительной системы. Это вопрос не только политической воли, это вопрос кропотливой работы по созданию финансовой инфраструктуры в России. Путь, который многие страны уже прошли, — например, те же наши казахские соседи, Россия проходит очень медленно.

— Обеспокоены ли вы кадровыми перестановками в Минфине в период электорального цикла и возможными масштабными изменениями в рамках «большого правительства» после выборов?

— Уход Кудрина был крайне несвоевременным. Во-первых, с точки зрения нескоординированности действий ЦБ и Минфина в кризисной ситуации. Во-вторых, с точки зрения окончания политического цикла и начала нового. В принципе, у нас нет серьезных оснований жаловаться на регулятора с точки зрения управления ликвидностью.

Но, в то же время, ЦБ и Минфину не хватает координации по политике управления ликвидностью в банковской системе. По Бюджетному кодексу с 1 февраля Минфин полностью уходит с рынка, а на пике ведомство размещало более триллиона рублей. А ЦБ пока не объяснял, как, в какие сроки он заместит этот триллион.

Нет четкой картины, а она необходима. Хотелось бы, чтобы Минфин и ЦБ скоординировали денежную политику. Они должны рынкам объяснить, как эта политика будет строиться.

— Общественные протесты после выборов в Госдуму стали стрессом для рынка?

— Нет, не стали. Каких-то серьезных изменений в сложившихся к декабрю тенденциях мы в ВТБ24 не почувствовали.

— Но на прошлой неделе агентство Fitch снизило прогноз по российскому рейтингу из-за политических рисков.

— Сами по себе эти митинги или протесты никак не сказались на поведении клиентов. Не уменьшился спрос, но и больше депозитов не стали привлекать. На российских президентских выборах стало меньше определенности для внешних наблюдателей.

Ну, или скажем, пришло осознание того, что не все так однозначно в России.

В то же время серьезных рисков, если смотреть на ситуацию глазами инвестора, в настоящее время нет. Для западных инвесторов это более сложное понимание российской действительности. Но возьмем развивающиеся рынки в первые две недели 2012 года: Россия чувствует себя по притоку капитала лучше, чем Бразилия и Индия, и чуть хуже, чем Китай. По движению капитала не видно, чтобы рынки переоценили российскую ситуацию.

— Инвесторы восприняли митинги позитивно? Правая оппозиция — понятная, с четкими ориентирами?

— Я не вижу какого-то негативного влияния более сложной политической жизни России на финансовую и банковскую систему. Может даже это влияние, наоборот, позитивное.

Глеб Климентьев, Петр Канаев
Газета.Ru