— 2014 год оказался очень непростым как для финансового рынка России, так и для всего социума. По вашему мнению, каков основной урок для банков, который необходимо вынести из 2014 года?

— На мой взгляд, следует четко понимать: если власть, регулятор ставит определенные требования перед участниками рынка, то надо отнестись к ним более чем серьезно. Даже если кто-то считает, что эти требования не оправданны — к ним все равно следует относиться ответственно. Тем более серьезно нужно относиться к оправданным требованиям, связанным с обеспечением устойчивости банков, минимизацией рисков, хеджированием от разного рода рисков, в том числе — и от макроэкономических потрясений. Часто мы упрекаем регулятора или власти в том, что они слишком категоричны в своих действиях. Однако обратного взгляда, самокритичного анализа всем участникам рынка сегодня явно не хватает.

Приведу простой пример. В марте 2014 года в Уфе состоялась традиционная банковская конференция, посвященная стандартам банковской деятельности. Один из банкиров в кулуарной беседе со мной, говоря про известный банк, сказал: «Слава Богу, что у этого банка отозвали лицензию — он многие годы занимался отмыванием средств и обналичкой, получал явно неконкурентные преимущества по сравнению с добросовестно работающими банками…»

Что это означает? Во-первых, что действия регулятора по отзыву лицензии в отношении данного банка были произведены правильно, они соответствуют объективной оценке его работы и со стороны органов надзора, и со стороны других участников рынка. А второй вывод, который приходит в голову после таких бесед, напрашивается сам собой. И я задал этому банкиру один вопрос, чтобы тот сам смог осознать его: «Скажите, пожалуйста, раз вы много лет знали, что этот банк ведет себя недобросовестно, почему вы не удосужились прийти и поставить вопрос перед ассоциацией, чтобы через ее усилия обратить внимание регулятора на деятельность этого банка? Почему банкиры, знающие о сомнительной деятельности некоего банка, молчат и не инициируют вопрос перед банковским сообществом? Это что, неприлично?»

Это очень серьезная проблема. Недобросовестных участников рынка сам рынок должен подталкивать к тому, чтобы они уходили из бизнеса. Они дискредитируют своим поведением добросовестные банки, а потом дают повод Центробанку указывать на наши ошибки и говорить о том, что среди банков — много игроков, нечестно ведущих свой бизнес. Хотя на самом деле их немного, их единицы. Но из-за всеобщего молчания эти единицы спокойно работают вплоть до отзыва лицензии.

Другое дело, что всегда следует знать чувство меры и уметь уважать друг друга. Уважение регулятора и надзорных органов к себе можно завоевать, действуя одновременно в двух направлениях: и через достаточный уровень самокритичности участников рынка, и при адекватной критике в их адрес. Но нельзя действовать только в фарватере критики, обращенной в адрес регулирования. Как не следует заниматься только критикой внешних обстоятельств. Это контрпродуктивно для всех…

Вот в этом и есть основной урок года для банкинга. Мне кажется, что подходящий к концу и сложный для всех 2014 год буквально подталкивает к необходимости продуктивного взаимодействия всех сторон финансового рынка. Но это касается и регулятора в равной степени.

Я остаюсь при своем мнении: отзыв лицензии — самая крайняя мера. Существует масса инструментов пруденциального надзора, который Центральный банк должен более активно использовать в отношении участников финансового рынка, доходя в крайнем случае до санации, и лишь в экстраординарном случае — до отзыва лицензии.

— На ваш взгляд, такой подход повысил бы устойчивость банковской системы и доверие к финансовому рынку? Возможно, такая позиция настроила бы общество на большее доверие. Ведь в подобном случае банки были бы в хорошем смысле «вещью в себе«, внутренние проблемы которых не касались бы граждан или бизнеса напрямую. Что там внутри банков происходит — их дело, главное, что банковская система устойчиво работает…

— В принципе, сегодня так и есть. Следует отметить, что проделанная за прошедшие годы всесторонняя работа существенно повысила доверие общества к финансовым институтам. Но пройдена только часть пути. На самом деле, банк должен быть «священной коровой» и для собственников, и для общества, и для менеджмента, и для регулятора: все должны понимать, что с ним лихо обращаться нельзя. Только в этом случае в финансовые институты будут приходить люди, понимая, что ситуация, при которой банк прекратит свое существование, крайне маловероятна. Да, существующая система страхования вкладов — это хорошо. Но только ее усилиями создать такое отношение к банкам в обществе не удастся, потому что далеко не каждый клиент в банк приходит с депозитом. Но каждый, кто приходит в банк, точно рассчитывает на качественное обслуживание, стремится решить свои задачи с помощью банковских услуг. А без доверия — это невозможно. Когда под сомнение ставится надежность кредитной организации, то возникает вопрос, а банк ли это? И если это происходит часто, то как клиенты потом должны ориентироваться в надежности финансовых институтов? Вот тогда и возникают различные «перлы» в народном сознании, которые периодически можно увидеть даже в законодательных инициативах, что якобы только банки с госучастием или какой-то ограниченный круг банков определенного размера — только к ним есть доверие, только они могут обслуживать госкорпорации и проекты, связанные с госбюджетом. Как это так? На каком основании? Все остальные банки — «второго сорта»? Выходит, они — «шарашкины конторы»? Как им тогда лицензии выдали?

Но это же в корне неверные рассуждения. Тогда почему в нашей стране не все банки могут работать со всеми представителями общества и бизнеса?

На мой взгляд, все банки могут и должны пропорционально своему масштабу предлагать услуги и бизнесу, и госсектору. Финансовые власти должны сделать все возможное для создания абсолютно равных условий конкуренции. Но, к сожалению, даже Федеральная антимонопольная служба сегодня не все может…

Продолжают появляться законодательные и налоговые нормы, дающие одним банкам неконкурентные преимущества перед другими. С одной стороны, в нашей стране действует антимонопольное законодательство, с другой — законодательство, обязывающее госкорпорации переходить на обслуживание в ограниченный круг банков. Нужно менять подобную практику, поскольку только свободная конкуренция способна привести к здоровому рынку, что, в конечном счете, будет выгодно всем потребителям финансовых услуг.

— В декабре было несколько недель так называемой «валютной паники», связанной с девальвацией рубля, его значительным падением по отношению к курсам доллара и евро. Люди бросились снимать вклады, люди бросились за порой безумными покупками. Как вы оцениваете эту реакцию, к чему она может привести, и что бы вы сегодня посоветовали россиянам?

— Панические настроения не очень долго доминировали. Люди довольно быстро поняли, что в панике, в ажиотаже никогда ничего не выиграешь, а только потеряешь. Стадные инстинкты — не самый лучший ориентир при принятии финансовых решений.

— Да, но более всего печалит в этой истории, что доверие к банковской системе, которое в принципе в России в последние десять лет успешно формировалось, теперь пошатнулось. Причем не столь потому, что люди не доверяют своим банкам, а потому, что перестали доверять рублю. Многие сравнивают ситуацию не с 2008-м, а с 1998 годом.

— Доверие, действительно, пошатнулось, но ситуация кардинально отличается от ситуации девяносто восьмого года. Тогда государство было в дефолте. Сейчас у нас государство не в дефолте и финансовая система уж тем более — не в дефолте. Тут как раз жесткая политика Центробанка сыграла свою роль — устойчивость банкинга стала выше.

Что касается девальвации рубля, то эта проблема связана с нефтью, с политикой, с макроэкономикой. И я думаю, что это все-таки — форс-мажор на короткий промежуток времени.

Тем более важно в такой ситуации объяснить людям, что потерять можно именно на суете, на ажиотаже. Люди пытаются перевести рубли в валюту по явно завышенной стоимости. Пытаются забрать деньги из банка, спрятать по сусекам, теряя проценты по вкладам. Не думаю, что это разумно. Банкиры всегда советовали: держите накопления в разных валютах.

Я к этому добавлю: если вы работаете в рублевой зоне и кредитуетесь в рублевой зоне — делайте ставку все-таки на рубль. Особенно в кредитах. Не иметь валютных доходов, но кредитоваться в валюте — это безумие. Жить в рублевой зоне, но не иметь рублевых накоплений — неразумно.

Тем более что валютный рынок — это валютный рынок, а потребительский рынок — это потребительский рынок. Да, к сожалению, девальвация рубля подстегнет повышение цен. Но повышение цен не будет в точности повторять динамику курса рубля. Если рубль девальвировался на 50\% — это значит, цены могут вырасти на 15−20−25\%, но не на 50\%. Я сейчас не беру сегмент импортных автомобилей. Но основные продукты питания или коммунальные услуги вовсе не подорожают в полтора раза. Поэтому не следует переоценивать личный ущерб от девальвации рубля.

Нам очень важно эту идею донести до людей. Так, чтобы люди поняли: это не лукавство и это не попытка успокоить или нарисовать какую-то радужную картину. Что бы ни происходило, какие бы сложности мы ни переживали, мы все-таки — рублевая страна, у нас рублевая экономика. Нам будет сложнее, будет беднее, но никакого коллапса не будет.

— Как вы относитесь к повышению планки страхования депозитов до 1,4 млн. рублей? На наш взгляд, это очень позитивный фактор, хотя многие крупные банки, в общем-то, ворчали на повышение…

— Нет, немногие. Ряд банков — да, ворчали, а ряд банков даже из крупных игроков поддерживали эту идею. Безусловно, это позитивное решение. Это в нынешних условиях реальная антикризисная мера, хотя она планировалась еще год назад. Я очень рад такому решению, тем более что оно касается двух миллионов россиян, у которых сумма вкладов превышает 700 тыс. рублей. 98\% вкладов теперь защищены страховкой.

Да, кто-то из банков считает, что если бы не было системы страхования вкладов вообще, то было бы лучше — все бы к нему понесли депозиты. Это ошибочное представление. Потому что на самом деле понесли не столько к нему, сколько под матрац. И меньше средств было бы в банковский оборот вовлечено. Поэтому банки, которые иногда себя слишком переоценивают, тоже выигрывают от института страхования вкладов. Потому что они в результате больше получают, чем если бы доверие к депозитам в стране было бы на более низком уровне.

— Ваша оценка действий Центробанка России. В настоящий момент можно услышать и резкую критику, и слова поддержки в адрес регулятора, особенно — вследствие ситуаций вокруг курса рубля, вокруг чистки банковского рынка и действий по сдерживанию инфляции. Какова ваша позиция по этому поводу?

— Сразу хочу сказать, что в своих оценках я субъективен, поскольку уже не одно десятилетие работаю с Центральным банком. Мне многие его эксперты хорошо знакомы, мне нравятся специалисты, которые там работают, я вижу, какую работу они проделали. В таких условиях я не могу быть объективен в своей оценке.

Я очень положительно отношусь к Центральному банку России. Это одно из ведомств в нашей стране, которое постоянно сокращает численность свои сотрудников в целях реального повышения эффективности, оно очень высоко ставит планку требований не только к коммерческим банкам, но и к своей работе.

За прошедшие годы качество работы с финансовым сектором со стороны регулятора значительно повысилось. Да, не все еще идеально, и наверняка найдутся те, кто предъявит претензии и к кадровому составу, и к кому-то лично. Но я со всей ответственностью могу сказать, что Центральный банк России сегодня — это одно из наиболее эффективных и серьезных ведомств в нашей стране, это интересная, содержательная и влиятельная государственная организация.

Но это не означает, что мы в АРБ поддерживаем все, что делает Центральный банк. К примеру, вопрос свободного курсообразования мы поддерживаем. Мы понимаем, что в текущих обстоятельствах реализовать подобный шаг было очень тяжело. Но это одно из выражений последовательной политики регулятора: то, что было запланировано в 2012 году, осуществилось в 2014-м. И это правильный шаг: необходимо воплощать в жизнь то, что ранее намечали и озвучивали, несмотря на давление внешних обстоятельств. Заявил программу — реализуй! Заявил о повышении планки требования к банкам — реализуй! Но это не означает, что нужно обязательно отзывать лицензии. Повысил планку требований — поработай так, чтобы выявить тех, кто ведет себя недостойно, выкорчевать из того или иного банка, но не в ущерб клиентам и репутации финансового рынка в целом. Поработай, чтобы найти инвестора, который санирует банк. Помоги ему. В вопросах валютного рынка регулятор методично действует и правильно действует. Но почему в других вопросах — ситуация иная? Как я уже отметил, в вопросе действий на валютном рынке у меня каких-либо нареканий к деятельности Центрального банка нет. А свой взгляд на ситуацию с отзывом лицензий я уже изложил ранее.

— А если говорить о ситуации с рублем не в категориях «виноват ЦБ» или «не виноват», а с точки зрения объективной ситуации?

— Я считаю, что ключевой проблемой сегодня является отнюдь не курс рубля, а ключевая ставка. Темпы роста ВВП России в настоящее время «стремятся к нулю», и только такой показатель, как уровень безработицы, сегодня гораздо ниже, чем даже в докризисные периоды. Специалисты АРБ уже много лет отмечают, что замедление экономики связано со снижением темпов кредитования внутри страны. Особенно это видно по сегменту розничного кредитования, который в последние годы был драйвером роста. Беспокойство вызывает тот факт, что на фоне замедления роста активов снижается достаточность капитала по банковской системе в целом.

Вопрос стоимости кредитов остается одним из наиболее острых. Проблема в том, что «средневзвешенная рентабельность бизнеса» в России в 2013 году составила 7,7\%, а ставка по рублевым корпоративным кредитам на срок свыше года была равна 11,5\%. Возможно при таком соотношении эффективное кредитование? Нет.

На государственном уровне требуется разработка и внедрение процентной политики, направленной на стимулирование экономического роста и повышение уровня жизни граждан. Эта задача, как ни странно, много лет нами ставится, никем не слышится и ни в одном документе не прописывается. Почему? Потому что за счет высокой ставки сдерживают инфляцию. Инфляция — это очень важный фактор, безусловно. Но не вся экономическая жизнь сводится к контролю за показателем инфляции, тем более что и в этой области каких-то выдающихся достижений не видно пока. Критики в таких случаях говорят о недопустимости расширения денежной массы из-за инфляционных рисков. Однако на практике гораздо более значимое влияние на инфляцию оказывает рост тарифов естественных монополий. По расчетам специалистов АРБ, самое мощное влияние на увеличение цен оказывает изменение тарифов на железнодорожные перевозки и услуги ЖКХ.

Если обратиться к опыту США 2008−2009 годов, когда ставки рефинансирования были снижены до нуля, и, по сути, не осталось никаких инструментов стимулирования, то занимающий в то время пост главы ФРС Бен Бернанке предложил программу количественного смягчения, увеличения денежной массы — то, что так критикуется сегодня всеми. Хорошо, «заливать» экономику деньгами не нужно, но и держать ее на уровне голодного дефицита — тоже не самый лучший вариант. После утверждения программы количественного смягчения, с 2009 по 2014 годы денежная масса выросла в США в 4,5 раза, наряду с установлением низкой ставки рефинансирования. В результате всех приложенных усилий к концу 2014 года экономика США вышла на докризисные показатели с 6-процентной безработицей, с ростом ВВП на 2−3\% в год и инфляцией на уровне 2\%. Правда, проблема в Америке была не столько в инфляции, сколько в дефляции…

Проводя в 2003—2008 годах фактически такую же политику количественного смягчения, в России прирост ВВП за 5 лет в среднем оказался на уровне в 6,5\%, при этом денежная база за этот же период выросла в 4,5 раза. Ставка рефинансирования снизилась с 20\% до ниже 10\%. Одновременно удалось добиться снижения инфляции с двухзначных цифр до уровня 5,5−8\% в разные годы. В следующие 5 лет посткризисного периода денежная база возросла всего на 50\%, а среднегодовой прирост ВВП составил порядка 2,5\%. Мы видим обратную корреляцию по сравнению с тем, что нам всегда декларируют.

Учитывая низкий уровень монетизации российской экономики, с точки зрения специалистов АРБ, количественное смягчение имеет реальные перспективы — если прибегнуть к этому инструменту, не пугая самих себя тем, что это якобы приведет к инфляционному всплеску. Заметьте: инфляционный всплеск мы видим сегодня без всякого количественного смягчения…

Надо начать проводить целенаправленную политику, только тогда мы имеем шанс уйти от стагфляции. Если рассматривать период развития страны с 2006 года по настоящее время, то можно легко заметить, что при колебании инфляции с 8\% до 9\% значения прироста ВВП составили от 7,8\% до 8,2\%, а уровень монетизации вырос всего с 33 до 43. Другими словами, цели обуздания инфляции и стимулирования роста производства не противоречат, а дополняют в наших условиях друг друга.

Мне лично непонятна причина повышения ключевой ставки, непонятен ряд действий финансовых властей. Основная проблема для кредитования бизнеса в России — это стоимость ресурсов, их дороговизна. Почему-то это не является ключевой проблемой в денежно-кредитной политике регулятора, даже более того — кажется, вообще не рассматривается как проблема. Иначе не объяснишь причину очередного повышения процентной ставки, за которой тянется шлейф всех остальных повышений.

Мы считаем, что невозможно снижение инфляции при растущей ставке рефинансирования, при двузначном ее значении, да еще при уровне развития экономики, свидетельствующем о стагнации. Неужели не очевидно, что нужно было, как минимум, не повышать ключевую ставку? Следовало обеспечивать аккуратное и постепенное ее снижение, контролируя использование рефинансируемых средств.

Ответы на свои вопросы я не получил ни от Центрального банка, ни от министерства финансов, ни от правительства. Кроме общих разговоров о том, что кредитный рынок следует сжимать, ничего конкретного я не услышал. Но сегодня рынок кредитования уже сжался до такой степени, что по итогам текущего года может быть зафиксировано трех- или четырехкратное сокращение темпов потребительского кредитования. А ведь кредитование — это один из важнейших драйверов экономики, существенным образом влияющий на ВВП…

Хочу подчеркнуть, что все это не просто критика действий финансовых властей, это — конструктивное оппонирование. Мы хотим, чтобы нашу точку зрения услышали и объяснили цель своих действий. Мы критикуем действия ЦБ РФ в том смысле, что для борьбы с инфляцией используются не те инструменты и что так ее не победить. Более того, тренд на увеличение инфляции — это однозначный сигнал рынку, что вклады будут дорожать и кредиты станут дороже. Производители становятся в таких условиях неконкурентоспособными, предприятия закрываются, и фактически это и приводит к стагнации в экономике.

— Проанализируйте, пожалуйста, состояние российских банков сегодня. Несмотря на все сложности, насколько можно судить, 2014 год российские банки закончат с прибылью. В целом банковский сектор многие эксперты называют одним из самых результативных по своим достижениям. Согласны ли вы с этим утверждением?

— Действительно, несмотря на все сложности, 2014 год банки закончат с прибылью. Вот уже много лет банковский сектор является одним из самых результативных по своим достижениям. Но результаты могли бы быть еще выше. Мы критикуем политику Центробанка в части повышения требований к банкам на протяжении уже 10 лет. Но при этом следует признать, что (во многом — благодаря политике регулятора) устойчивость банковского сектора качественно изменилась в лучшую сторону. Даже если сравнивать сегодняшнее положение дел с 2008 годом, то мы заметим разницу. Шесть лет назад среди банкиров царила паника, близкая к психозу.

Сегодня мы наблюдаем ажиотаж на валютном рынке, но паники среди банков нет. Несмотря на геополитические риски, санкции, отзыв лицензий и жесткие действия регулятора — банки работают. Создана достаточно устойчивая к внешним шокам система. Это — огромное достижение. Мы даже не осознаем сейчас, какая работа была проделана, чтобы банковский сектор в России достиг такого уровня.

Но при этом устойчивыми стали только те финансовые институты, которым удалось выжить после всех потрясений. А сколько банков погибло? За последние десять лет было отозвано порядка 400 лицензий у банков. Скольким их клиентам — юридическим и физическим лицам — стало хуже?

Поэтому к оценке проделанной работы следует подходить аккуратно. С одной стороны, я признаю, что достигнут серьезный уровень устойчивости всей системы. Но с другой — это достигнуто дорогой ценой. По моему глубокому убеждению, нужно ценить работу каждого банка, бережно относиться к их клиентам — физическим и юридическим лицам. Если в банке «что-то не так» — нужно выкорчевывать то, что плохо, менять руководство целиком или отдельных недобросовестных менеджеров, но сохранять сам финансовый институт, способный работать на благо клиентов и отечественной экономики. А отзыв лицензии — проводить только в экстраординарных случаях, использовать как самую крайнюю меру.

— Какие особенности, сильные или слабые стороны банковского рынка России вы бы выделили сегодня?

— Я считаю одним из слабых мест в стратегии работы с рынком — подход, в котором кредитные организации противопоставляют, делят на категории, скажем, «банки с капиталом свыше 30 млрд. рублей» и «банки с капиталом свыше 5 млрд. рублей», банки с госучастием и банки частные и т. д. На самом деле, все игроки рынка являются частью одной системы, они дополняют один другого. Это «деление» по различным критериям выливается в создание неконкурентных условий работы на рынке, что вредит всем сторонам. Возможно, даже крупные банки от этого страдают больше остальных. Использовать такой подход — контрпродуктивно для экономики в целом.

Еще одна проблема — кулуарность принятия решений по ряду вопросов. При этом с Центральным банком у нас очень комфортные, открытые отношения, где выстроена работа с понятными процедурами. Но есть ряд областей работы, где уровень доверия и открытости явно недостаточный, скажем, когда речь идет о субординированных кредитах, о рефинансировании и т. д. Здесь мы сталкиваемся с недостаточной прозрачностью и культурой управления, в том числе — и финансовым рынком.

— Как вы оцениваете ситуацию с введением стандартов Базель-3 в России? Есть мнение, что переход на такой уровень регулирования да еще в условиях санкций, под которые попали российские банки, будет контрпродуктивным для дальнейшего развития индустрии. Согласны вы с этой точкой зрения?

— Пожалуй, больше согласен, чем не согласен. Но не думаю, что сейчас это приоритетная мера. Вступление некоторых норм Базеля-3 отсрочили. Но у меня нет болезненного восприятия этой темы, потому что большинство банков к этому готовы. Да, обеспокоенность банкиров жесткостью стандартов Базель-3 понятна. Но и позиция Центрального банка ясна: раз подписались под этим документом, то нужно выполнять.

Уверен, что в сложившихся условиях будет проявлена гибкость. Нам всем сейчас не до ужесточения требований к капиталу, анализа капитала второго уровня и т. д. Следует пойти по простому пути и обеспечить возможность развития кредитования и требований к капиталу более либеральных, чем это предполагает Базель-3.

— Ваш прогноз на 2015 год? Ряд экспертов считает, что как минимум до следующей осени ситуация в экономике России продолжит оставаться сложной. Идут разговоры и о возможном ужесточении санкций по отношению к российским банкам. К чему, на ваш взгляд, готовиться банкам и их клиентам в этих условиях?

— Думаю, что формальные санкции к российским банкам не будут ужесточаться. А неформальные и так периодически применяются: мы чувствуем дискомфорт, который возникает в той или иной форме. Как пример, задержка платежей летом была «подана под соусом» того, что комплаенс-контроль должен быть более жестким, а затем «под соусом» летних отпусков. Западные партнеры не совсем красиво себя вели даже по отношению к тем российским банкам, которые ни под какие санкции не подпадали, но думаю, что развитие ситуации в этой области трудно прогнозировать. Политика — дело не моего профиля.

Но когда вы говорите, что 2015 год будет более сложным, то я могу сказать: не помню ни один из предыдущих годов, который не был бы сложным по тем или иным причинам. Исходя из этого, не понимаю, почему 2015 год должен быть исключением из общей ситуации. Видимо, пока не отметим столетие революции, нам гарантированы сложные годы. Мы уже к этому привыкли, мы сами себе их создаем.

Есть позитив: иммунитет финансового рынка к разного рода потрясениям год от года укрепляется. Но это достается дорогой ценой. Мы существенным образом меняемся, осознаем многое, начинаем опережать предыдущие уровни достижений — стоит такой опыт очень дорого. Есть элемент надрыва, а это не радует. Я бы спокойно к переменам относился, если бы не было стремления к избыточной концентрации. «Под соусом» оздоровления рынка рядом игроков начинает осуществляться концентрация бизнеса в узкой группе участников рынка. А у меня вызывает значительные сомнения все, что способствует концентрации и мешает диверсификации рынка, снижает конкурентоспособность участников единой системы. И это касается не только банкинга.

Тем не менее я уверен, что мы сумеем достойно пройти 2015 год и потом, оглядываясь назад, будем оценивать эти вызовы как хороший стимул для повышения нашего тонуса и укрепления нашего иммунитета.

Источник: Bankir.ru