Мякзюм Халимуллович Салахов, родился 13.07.1951. Ректор Казанского государственного университета им. Ульянова-Ленина, депутат Государственного Совета РТ. Возглавляет научное направление «Спектроскопия атомов и молекул» в Казанском государственном университете. Является крупным специалистом в области атомной спектроскопии и математической обработки физического эксперимента. Автор более 250 научных публикаций в отечественных и зарубежных изданиях, в том числе двух монографий. Доктор физико-математических наук. Академик АНТ. Заслуженный деятель науки РТ и РФ.

— Мякзюм Халимуллович, прежде, чем начать разговор о нанотехнологиях, расскажите о себе. Почему Вы решили связать свою жизнь с физикой?

— Думаю, это школьные успехи. Я с золотой медалью закончил школу в Ульяновске, ту самую, которую в свое время окончил Ленин. Я очень любил и физику, и математику, и в олимпиадах участвовал. Уже в девятом классе решил поступать в Казанский университет, поступил на физфак.

Если говорить о главной теме — нанотехнологиях, то я сам непосредственно нанотехнологиями не занимался. Я оптик, занимаюсь атомной спектроскопией. Но сходство есть, размеры в атомной спектроскопии тоже невелики — несколько нанометров. А в последние два года мы даже пересмотрели название нашей кафедры на физическом факультете. Теперь она носит имя «Кафедра оптики и нанофотоники», на которой мы фактически сейчас рассматриваем процессы так называемой ближнепольной спектроскопии. Там уже идут наноразмеры, и объектом исследования является несколько другая физика с несколько другими эффектами, чем рассматривались раньше.

— Насколько эта тема отражена в программах подготовки студентов?

— Нанотехнологии, на самом деле, это очень широкая область. Это все равно, что сказать «природа». Интерес велик, потому что это новая область, связанная с наноразмерами — к примеру, от 1 до 100 нанометров. Эту тему разрабатывают и химики, и биологи, и физики. Обязательно нужны математики, которые занимаются моделированием наноструктур. То есть сама по себе нанотехнология — междисциплинарная область. Поэтому и в курсах подготовки студентов это отражено. У нас в университете сейчас есть специальные курсы, читаем нанофизику на физфаке, нанообъекты на химфаке, биотехнологии на биофаке.

На физфаке проводятся фундаментальные исследования в области наночастиц, спинтроники. Там же на физфаке уже есть практикум по атомно-силовой микроскопии, где можно наблюдать наноразмеры. В нашем распоряжении есть два атомно-силовых микроскопа. Но приобретение микроскопов — это только полдела. Гораздо более дорогостоящие так называемые нанофабы, то есть фабрики по изготовлению наночастиц. Они оцениваются под 60 миллионов рублей, но наверно и мы будем покупать со временем, деваться некуда.

— Как идут взаимодействия КГУ с иностранными коллегами по вопросам нанотехнологий?

— У нас налажено сотрудничество с разными странами. Хорошие связи с университетами США, Германии, Нидерландов, Франции. Туда ездим, проводим совместные эксперименты, исследования. В Казани проходили две конференции по нанотехнологиям, и в августе 2007 года на конференцию, проходившую под эгидой Казанского государственного университета, с пленарным докладом приезжал ученый Гюнтер, который в сентябре получил Нобелевскую премию. Было 200 иностранцев, в том числе 50 японцев. Это, безусловно, показатель признания нас, как центра в области наноструктур. Недавно прошла первая городская студенческая олимпиада по нанотехнологиям. Это наши ребята с химфака, с физфака сами вышли с такой инициативой и организовали.

— Научные разработки находят практическое применение?

— Пока все разработки на стадии лабораторных исследований. В частности, в мире учеными ведутся разработки для компьютеров. Микрочипы, применяемые в компьютерах, хотят значительно уменьшить и сделать размером 32 нанометра. Ведутся работы для внедрения нанотехнологий в биомедицину, машиностроение.

В Казани прикладными вопросами занимаются вузы КГТУ им. Кирова, КГТУ им. Туполева. В Казанском университете больше занимаются фундаментальными исследованиями в области нанотехнологий.

Вообще, большинство ученых не работают с целью практического применения. Вся история науки связана с тем, что ученые исследуют какие-то процессы, находят законы, которые скрыты, просто проявляют интерес к какому-то процессу. И, как правило, только по прошествии какого-то времени — раньше это было 40−50 лет, сейчас намного меньше — новшество внедряется в производство.

Во всем мире разработка приложений с применением нанотехнологий пока не особо развита, больше теоретических работ, фундаментальных исследований. Даже один из мировых лидеров в этой области США в промышленности нанотехнологии активно не применяет. Там ограничиваются производством нанотрубок, фулеренов — это такая структура углерода, других нанообъектов. Но какого-то широкого использования, которое бы произвело революцию, нет.

— То есть шум вокруг нанотехнологий, даже мода, преувеличены?

— Возможно. Уже сейчас есть такие мысли, что нужно заниматься не только внедрением нанотехнологий, но и проблемами стандартизации, и самое главное, просчитывать возможные риски от внедрения нанотехнологий. Это тоже небезобидно, между прочим. Сейчас царит даже некоторая эйфория среди ученых в области нанотехнологий. Вспомним пример атомной энергии, помимо полезной стороны есть обратная — атомная бомба. То же самое здесь. Наночастицы вроде безобидные, но, например, косметика с применением наночастиц может быть вредной для человеческого организма. Потому что у вещества появляются совершенно новые проникающие свойства. Не случайно во всем мире исследования безопасности применения нанотехнологий начинают выходить на первое место.

— Ситуация напоминает исследования в области клонирования. До моратория дело не дойдет?

— Нет. Пока о моратории разговоров, конечно, нет. Но тем не менее.

— Какова поддержка развития нанотехнологий на уровне Правительства Республики Татарстан?

— Ну пока разговоры идут. Хотят создать различные центры в области нано. У нас при Академии наук создан совет по нанотехнологиям. Председателем является академик Кев Салихов. Обязательно нужен центр по координации разработок в этой области. Может быть, будет центр на базе КГУ, но пока об этом говорить рано.

— Мякзюм Халимуллович, никто кроме Вас не ответит лучше на вопрос о нынешних позициях КГУ в масштабе страны. Какое место занимает университет в общероссийской системе образования?

— Трудно сказать. Вот недавно прошел грант ведущих научных школ. Например, гранты получили три ведущие научные школы Казанского университета, в частности, школы Бориса Кочелаева, Наиля Сахибуллина и моя. В России больше только в МГУ, в Санкт-Петербургском университете тоже три, а в других университетах по одной или вообще нет.

Что касается гуманитарных наук, то там оценка своя, но позиции тоже прочные. И в области филологии, и истории наших ученых признают везде, они выступают с пленарными докладами. В экономике пока несколько сложнее. Востоковеды наши очень хорошо котируются — китайский, корейский, персидский языки. Возможно, будут открываться новые направления востребованных сегодня языков. Хотя процесс этот не такой простой — нужны хорошие преподаватели.