— Сейчас тоже планируется приватизация и ВТБ, и Сбербанка. Вы будете как-то договариваться, чтобы разводить эти процессы по срокам?

— Наверное, да. Но это вопрос нашему собственнику. Если они хотят провести хорошее размещение, это надо будет сделать.

— Частичная приватизация Сбербанка произойдет после запуска программы депозитарных расписок?

— Думаю, эти процессы должны быть синхронизированы и вполне возможно это совместить.

— На какой объем вы планируете запускать программу расписок? Появится ли она в следующем году?

— Сложно сейчас об этом говорить.

— Что, на ваш взгляд, даст Сбербанку частичная приватизация?

— Она приведет к расширению базы инвесторов, ликвидности и рынка. Предложение более 7% наших акций и еще акций ВТБ — это серьезное предложение.

— Рынок сможет это переварить?

— Сможет, но в течение ряда лет. За один год точно не переварит. Безусловно, такие размещения надо будет проводить и среди стратегических инвесторов, и на рынке, чтобы не оказывать на него драматическое влияние. Сегодня мы выявили четкую закономерность: полное отсутствие связи котировок наших акций с нашими финансовыми результатами и полная связь с влиянием отрицательных факторов развития российской экономики. Когда ты супер голубая фишка и прокси на российскую экономику — это не самая приятная проекция.

— По итогам года вы ожидаете рекордную прибыль, и за последнее время котировки «Сбера» сильно выросли. Это говорит о том, что в экономике наступила стабилизация?

— Если иметь в виду отсутствие высоких темпов роста, то можно сказать, что наступила стабилизация.

— То есть мы сейчас живем в посткризисной реальности?

— Я считаю, что мы живем в продолжающемся жестком кризисе.

— В чем это проявляется?

— Мы пережили острую фазу кризиса, но не устранили ни одну из фундаментальных причин кризиса. Во-первых, это выражается в превышении пределов долговой нагрузки в частном секторе. Оно по прежнему есть в главной экономике мира — в США. Там наблюдается стагнация доходов на фоне роста потребления и перекредитования частных лиц. Кроме того, продолжается перекредитование компаний, в том числе и в России. Часть долгов компаний приватизировали государства. Во-вторых, это превышение нормальных пределов долговой нагрузки в государственном секторе. В-третьих, большие дефициты бюджетов. В-четвертых, сохраняющиеся диспропорции в торговых и платежных балансах, как следствие нерыночного ценообразования в целом ряде стран, и нестабильность валютных курсов. Видимо, все эти причины создают хрупкий баланс, который может быть нарушен, как привыкли говорить, взмахом крыла бабочки. Также глобальная проблема связана с обеспечением выполнения социальных обязательств, в частности пенсионными фондами.

— Когда завершится эта фаза?

— Это небыстрый процесс. Возможно, к 2015 г. До 2015 г. продлится период, когда все правительства будут реализовывать обязательства по снижению долговой нагрузки, социальных обязательств и приведению макроэкономики к нормальному состоянию. От эффективности этих усилий зависит возможное возникновение нестандартных ситуаций или второй острой стадии кризиса. До 2015 г. нам придется жить с пониманием того, что при стечении определенных обстоятельств кризис может повториться.

— Какой основной урок из кризиса извлекли лично вы?

— Риск-менеджмент.

— Его работа в банке была плохо построена? Заняться этим вопросом стоило до сентября 2008 г.

— До сентября 2008 г. такие процессы не меняются. Мы его меняем уже два с половиной года и не можем изменить радикально. Риск-менеджмент — это главный урок, который все должны были вынести из кризиса как на микроуровне, так и на макроуровне. Overleveraging — это ключевая проблема этого кризиса. Все должны ясно себе представлять, где та грань, за которую нельзя выходить даже в погоне за высокими прибылями.

— У Сбербанка есть эта грань? Ведь не достаточно просто соблюдать нормативы ЦБ…

— На 100% у нас ее еще нет. Но сейчас в плане риск-менеджмента мы вооружены лучше по сравнению с 2008 г.

— В чем может измеряться эта грань?

— В наличии очень жестких лимитов на заемщиков, отрасли, группу связанных заемщиков, рыночные операции, возможности оперативно реагировать на ситуацию в части ведения ограничений в доступности тех или иных продуктов и, конечно, на систему управления операционными рисками.

— Какие отрасли вы считаете наиболее рисковыми? Для каких лимиты должны быть минимальными? Отрасль недвижимости?

— В том числе. Примеров отраслей, вокруг которых светит красная лампочка много.

По материалам газеты «Ведомости»