— Как началась ваша карьера режиссера?

— Я защищал госэкзамен в Москве, когда мне пришло предложение поставить на татарской сцене спектакль. Поскольку до этого я работал в русском театре юного зрителя, то поработать в татарском театре было очень интересно. Мы встретились с Робертом Шарифзяновичем Абульмамбетовым, тогдашним директором Тинчуринского, он предложил любую пьесу на выбор.

Парадоксально, но я заметил, что ни одной постановки по произведениям самого Карима Тинчурина в репертуаре театра тогда не было. Я нашел пьесу «Юсуф и Зулейха». Мы поменяли название на «Не обманешь — не проживешь». И в 27 лет я приступил к работе с такими корифеями этого театра, как Наиль Шайхутдинов, Ренат Мифтахов, Роза Хабибрахманова, Фаим Ситдиков… Через месяц репетиций спектакль был выпущен. Он получился очень хорошим и начал самостоятельную жизнь, а я уехал доучиваться в Москву.

Но уже через пару месяцев меня вызвали в министерство культуры республики с предложением возглавить коллектив в театре драмы и комедии им. К.Тинчурина. Поставить спектакль разово — это одно, а стать главным режиссером я тогда был не очень готов. Но, переборов сомнения, я стал режиссером национального театра. На год раньше сокурсников защитил диплом этим спектаклем на «отлично»: привез видеокассету, которую экзаменаторы — Владимир Этуш, Евгений Симонов, Владимир Андреев и другие мэтры — смотрели на большом экране, а я делал подстрочный перевод текста с татарского на русский, говоря за своих актеров.

— Какие качества Вам потребовались при работе с театром?

— Жесткость и профессионализм. Я благодарен Щукинской школе, моим педагогам за то, что этому меня научили. И это помогло возглавить в молодом возрасте такой непростой коллектив: только в 1989 году благодаря требованиям артистов, которые ездили с просьбами в Москву, после долгих мытарств коллектив стал стационарным театром. До этого — почти 60 лет — театр был без помещения. Судьба у актеров была незавидная. По 11 месяцев в году 3—4 бригады ездили в разные стороны, и каждая была как отдельный мини—театр со своими правилами и законами, где каждый исполнял свои роли первого и второго планов. Передвижному коллективу предстояло стать стационарным театром с другой эстетикой и другим способом общения со зрителем, а это очень сложная работа не одного дня. В театре еще было деление по бригадам, когда я пришёл, в процессе работы начался тяжелый, но естественный отбор. И переходный период в театре продлился почти десятилетие, завершившись на рубеже 1999 — 2000 годов постановками спектаклей «Угасшие звезды», «Мамаша Кураж».

— Какие воспоминания остались от учебы в Щукинском?

— Из ярких воспоминаний — занятия с руководителем курса Симоновым Евгением Рубеновичем. Это был энциклопедических знаний человек. Мы у него были последний курс. Можно было назвать любую фамилию из истории русского театра, и он приводил массу примеров из жизни, поскольку со многими был знаком: от детских воспоминаний на коленях у Станиславского до момента становления театра Вахтангова. Помимо профессии он рассказывал нам историю в лицах, приводил такие примеры, которые не вычитаешь в учебниках.

У меня были очень талантливые сокурсники, но, из-за того, что время было экономически тяжелое, не все реализовались: ушли в другую сферу, уехали за границу, и не потому что бесталанны, а потому что попали в сложное время. А мне повезло — я работаю всю жизнь по специальности. Пусть было сложно, но у меня был театр.

— Как коллектив пережил период «безвременья» 90-х годов?

— 90—ые годы вспоминаются сейчас с горечью и улыбкой — тот натуральный обмен, когда за спектакль с нами расплачивались не деньгами, а разными товарами — то кухонными уголками, то кирпичом. Директор изворачивался, приходилось всё это реализовывать, чтобы ставить новые спектакли. Склад театра был забит разными вещами, мы использовали их как реквизит.

Однажды расплатились с нами огромным количеством электрических самоваров — к счастью это был юбилейный год, мы их вручали в качестве подарков. Но именно в это время был поставлен ряд ярких спектаклей.

— Обозначьте периоды собственного творческого развития в театре?

— Поначалу был нервный период поиска формы. К сожалению, бюджет постановок у нас и тогда, и сейчас очень ограничен, приходилось отрабатывать каждый спектакль в том числе и на предмет затрат на него, а это — прямое влияние на форму выражения.

Минимализм на сцене не от творческой концепции, а от нищеты бюджета — это не совсем хорошо. Но как—то выкручиваемся — и сегодня, и в то время. А тогда, в самом начале, мне нужна была постановка, в которой смог бы участвовать весь коллектив. Я начал работу по роману Нурихана Фаттахова «Пока течет река Итиль». По молодости не учел и начал репетиции, не получив изначально согласия автора на постановку. И вот я получаю письмо, что он не только против постановки, но даже против написания инсценировки романа — бездоказательно, без объяснения причин.

Хотя многие говорили мне, что автора не переубедишь, я напросился к нему на личную встречу, 3 часа рассказывал, какой прекрасный получится у нас спектакль. И в итоге сумел уговорить, только пойдя на большой режиссерский риск: если на генеральном прогоне постановка не устроит автора, мы снимаем ее из репертуара театра, чего бы мне это не стоило.

Тех возможностей, что можно реализовать сегодня в оформлении сцены, тогда и в помине не было. В этом спектакле декорации были так сказать, условными: 2 паруса сверху и пустой пандус внизу. На сцене не было традиционных «домиков с крыльцом». Это вызывало недоумение у всех участников. Но у меня была потрясающая постановочная команда, что помогла подготовить музыку, костюмы. В начале спектакля о принятии Великой Булгарией ислама звучала молитва, которую исполнила Масхуда Шамсетдинова, композитор этого спектакля, вводя зрителя в тот мир прошлого, помогая сразу понять условия актерской игры. Исламия Махмутова, Халил Махмутов, Зуфар Харисов, Джамиля Асфандьярова — много талантливых актеров проявили себя по—другому, и это был первый шаг к пониманию, что передвижной театр становится другим.

Второй шаг от передвижного театра — оперетта «Женихи». Ранее у нас ставились в основном музыкальные комедии, а это — полноценная оперетта. Потом был «Безумный день, или женитьба Фигаро». Многих удивил выбор этой пьесы Бомарше на татарской сцене. Но все недоуменные вопросы парировал фразой «У меня там и Моцарт звучит». Спрашивали: «Моцарт по-татарски?» Я отвечал: «Моцарт — по—моцартовски». «Фигаро» прошел замечательно и собрал лучших артистов. Далее были такие спектакли как «Привередливый жених», «Вдовий пароход», «Угасшие звезды». Я думаю, «Мамаша Кураж» с Исламией Махмутовой в главной роли стала завершением переходного периода перехода театра Тинчурина от состояния передвижного к стационарному театру.

— Что для Вас как режиссера самое главное?

— Я остаюсь приверженцем Щукинской школы — это яркость, зрелищность, театральность. Опираюсь в своей работе на постулаты великого педагога и режиссёра Евгения Вахтангова, главный из которых — «время — автор — коллектив». Созвучие автора времени и коллектива, способного воплотить его замысел, — это главные ориентиры для режиссера.

Режиссер должен обладать пониманием момента, выбирая автора, что созвучен времени, в котором мы сегодня живем. Следующий принцип — нельзя ставить спектакль без артиста, например, нельзя ставить «Гамлета» Шекспира, если нет исполнителя на роль Гамлета.

Если указанное триединство складывается — спектакль готов и его будет смотреть зритель. Главное для меня, чтобы зритель не ушел равнодушным с моего спектакля.

— Каким театр входит в свой юбилейный год?

— Сейчас я переживаю, как кажется, золотой возраст, когда чувствую, что могу и умею многое. Хочется делать разное. Например, мы пытаемся восстановить такое театральное действо, как литературный спектакль — два положительных опыта уже было. Это спектакль по произведениям Габдуллы Тукая и Мухаммета Магдеева. Сейчас делаем музыкально—поэтический спектакль по произведениям Разиля Валеева.

Сегодня мы работаем так же над очень сложным и многоплановым спектаклем по пьесе Нурмухаммата Хисамова «Йосуф и Зулеха». Это очень интересный многоплановый и специфический проект, поскольку пьеса написана по одноименной легенде великого Кул Гали. Наш спектакль ставится так же в жанре легенды, но не как историческая иллюстрация, а как материал для творческого эксперимента всех участников постановки.

— Каким Вам видится татарский театр завтрашнего дня?

— Разным. В свое время мой педагог Евгений Симонов был удивлен самому факту наличия в Татарии нескольких национальных театров. Хотя как тогда, так и сегодня, это Камаловский, молодежный театр имени Кариева, также в Закамье много интересных театров — чем больше их будет, тем лучше.

Большое количество любительских театров, первые ростки студийных коллективов — и это тоже хорошо, возможно они когда—то преобразуются в новые профессиональные театры. В результате этих превращений зритель получает право выбора, он становится избирательным, благодаря этому сегодня существующий национальный театр развивается и растет.

Лейсан Масгутова

В течение первых трех месяцев 2024 года в бюджет республики поступило 4,9 млрд рублей от платных услуг, предоставленных государственными и муниципальными учреждениями. Это на 542,2 млн больше, чем за аналогичный период предыдущего года.

Доходы от государственных учреждений составили 3,27 млрд рублей, от муниципальных учреждений — 1,64 млрд рублей.

Напомним, за первые три месяца 2024 года доходы консолидированного бюджета Татарстана достигли 149 млрд рублей.