— Павел Алексеевич, кого и от кого вы защищаете — как финансовый омбудсмен?

— Как и 20 предыдущих лет (столько времени я депутат), когда я был самозваным омбудсменом, защищаю интересы граждан, у которых возникли проблемы с финансовыми организациями. Проблемы эти были (и, по-видимому, будут) разными в разные времена. Открытую мною в 1992 году специальную приемную, которую я не догадался назвать офисом омбудсмена, граждане тут же окрестили «приемной для обманутых вкладчиков». Окрестили так, потому что тогда в нее, кроме обманутых вкладчиков, никто не обращался.

Потом, с принятием закона о страховании вкладов и наведением относительного порядка на рынке финансовых пирамид, исчезли обманутые вкладчики — появились обманутые заемщики: некоторые (к счастью, очень немногие) банки в начале кредитного бума вводили в заблуждение граждан неясно составленными договорами. И эта беда ушла в прошлое после того, как закон обязал банки сообщать заемщику полную стоимость кредита.

С февраля — марта 2009 года чаще всего граждане обращаются с просьбой помочь им добиться согласия банка на реструктуризацию кредита. Обращаются именно с просьбой, а не требованием, так как не считают свои права нарушенными — во всяком случае банком, — а ищут выход из собственной жизненной невзгоды — трудностей с обслуживанием долга из-за, скажем, потери работы.

Разница лишь в том, что раньше, до назначения меня омбудсменом, я мог либо просить финансовую организацию, либо помогать человеку обратиться в суд. Теперь некоторые банки дали мне право принимать обязательные для них решения.

— Насколько я знаю, вы можете принимать решения не по всем спорам между банком и клиентом…

— Да, есть определенные условия. Например, я не вправе разбирать спор, который уже находится в суде. Кроме того, установлена максимальная «цена» моего решения — 300 тысяч рублей. Правда, это последнее ограничение не часто будет существенным. Олигархи ко мне не приходили и вряд ли придут, а для обычного россиянина 300 тысяч — это очень большие деньги, даже в случае проблем с ипотекой. Просьба ведь никогда не касается всей суммы долга — только нескольких очередных платежей. А их сумма редко превосходит указанный порог. Впрочем, с просьбами я по-прежнему смогу обращаться к банкам и по более «дорогостоящим» проблемам.

— Сейчас приемная омбудсмена уже заработала. С какими проблемами к вам идут чаще всего?

— Как я и ожидал, продолжается поток просьб о реструктуризации.

— Мы на портале анонсируем встречи с известными представителями финансового сообщества, и к нам поступают вопросы читателей, которые волнуют их здесь и сейчас. В частности, посетителей Банки.ру интересует, когда будет реализована нулевая ответственность держателей банковских карт в России и чего для этого нам не хватает.

— Боюсь, что совсем нулевая ответственность невозможна, потому что она стала бы золотым дном для жуликов и концом «карточной» эпохи. Схема очевидна. Жулик сам берет все деньги со своей карты, а потом приходит в банк и требует их еще раз, снова забирает, снова требует, и так до бесконечности. Тем не менее я уверен, что защитить карты от несанкционированного использования — лучше, чем они защищены сейчас, — можно и нужно.

— Многие наши читатели поддерживают идею введения безотзывных вкладов, другие — категорически против. А каково ваше мнение?

— Раньше я высказывался против безотзывных вкладов, причем доказывал банковскому сообществу, что они ему не только не полезны, но даже опасны. Банковское сообщество не оценило моих усилий. Я обиделся и решил ему отомстить. Месть моя страшна и состоит в следующем: я больше не буду возражать против безотзывных вкладов, соответствующий закон при моем попустительстве будет принят, и тут-то банкиры поймут, от какой беды я их столько лет оберегал. Но будет поздно!..

Если всерьез, то, я думаю, победит некоторая третья линия — депозитные сертификаты. Чтобы они стали удобным и выгодным инструментом и для граждан, и для банков, нужно внести определенные поправки в законодательство, в частности включить сертификаты в закон о страховании вкладов.

— Поможет ли гражданам, испытывающим финансовые затруднения, принятие закона о банкротстве физических лиц?

— Уверен, что да. Во всяком случае, в той его версии, которая подготовлена Министерством экономического развития. Начнем с того, что этот законопроект в основном посвящен не банкротству, а реабилитационным процедурам. Но даже тогда, когда действительно дело дойдет до банкротства, он позволит поставить точку: после продажи в счет погашения долга того имущества гражданина, которое можно продать (а продать можно далеко не все), человек перестает быть должником и может начать жизнь с чистого листа.

— Другой законопроект, подготовленный Минэкономразвития, разрешает банку, признанному банкротом, передавать свои активы здоровому игроку. Сейчас такая передача возможна только в случае санации. Как вы считаете, выиграют ли вкладчики от создания такого механизма?

— Может быть, выиграют немного: они и сегодня хорошо защищены законом о страховании вкладов. Существенно выиграют юридические лица. Когда-то давным-давно, когда мы с Александром Владимировичем Турбановым (ныне гендиректором АСВ. — Прим. ред.) писали один из первых вариантов закона о страховании вкладов, мы советовались с американцами, у которых, как известно, с 1 января 1934 года такой закон работает. Они нам рассказали байку, которая заставила нас испытать острое чувство зависти. Оказывается, у них есть такая шутка: очень не повезло, если ваш банк обанкротился в пятницу, вам ваших денег придется ждать до понедельника. Мы, надеюсь, делаем шаг к тому, чтобы и у нас появилась такая же шутка. Тогда сотрудники юрлица не будут месяцами сидеть без зарплаты из-за того, что счет их работодателя оказался заблокированном в обанкротившемся банке.

— Также готовится законопроект о деловой репутации банкиров. К чему это может привести?

— ЦБ все жестче следит за тем, кого назначают на значимые должности в банках. И это правильно. В 90-е годы было настоящее поветрие: какой-нибудь проходимец возглавлял банк, разворовывал его, возглавлял следующий, разворовывал следующий и т. д. Теперь это невозможно. То есть можно разворовать не больше одного банка. Но лучше, чтобы нельзя было разворовать и один. К этому ЦБ и стремится.

— То есть это касается только руководителей?

— Пока закон позволяет Центробанку контролировать назначения на должность лишь менеджеров высшего звена: руководителя кредитной организации, главного бухгалтера, заместителей главного бухгалтера, а также руководителя, заместителей руководителя, главного бухгалтера, заместителей главного бухгалтера филиала кредитной организации. Но думаю, что контроль ЦБ в близком будущем несколько спустится по иерархической лестнице. Есть основание полагать, что существуют такие команды менеджеров среднего звена, которые занимаются отмыванием денег в банках. Когда очередной банк за отмывание лишают лицензии, они всей командой переходят в следующий и там продолжают свою сомнительную деятельность. ЦБ хотел бы иметь право выявлять таких «специалистов» и заносить в черный список.

— Какие законодательные инициативы готовит Комитет по финансовому рынку Госдумы, в котором вы работаете?

— Он готовит разные и не всегда, на мой взгляд, безопасные для финансовой системы документы. Чего, например, стоит недавно принятый в первом чтении закон о мобильных платежах! К счастью, законы пишутся не только в нашем комитете, но и в правительстве. Возлагаю большие надежды на правительственный закон «О Национальной платежной системе».

— Я общаюсь со многими банкирами, и складывается ощущение, что они пребывают в растерянности. Оживления банковского сектора не происходит. Может, банкам нужно запускать новые продукты, чтобы хоть как-то взбодрить рынок?

— Банкиры, действительно, попали из огня да в полымя. Только успели пережить недостаток ликвидности, как пришла другая беда — ее избыток. За привлеченные деньги, естественно, приходится платить, а разместить их, чтобы заработать, нелегко. Экономика оживает медленно, и медленно расширяется круг надежного и выгодного приложения средств. Но оживление все же очевидно. Рост ВВП налицо. Это значит, что появляются надежные заемщики — ровно те предприятия и компании, которые этот рост обеспечивают.

— Из-за инфляции практически все нынешние вклады покажут реальную отрицательную доходность…

— Это обидно, но придется привыкнуть к тому, что вклад в банке — это не способ зарабатывать деньги. Это способ их сохранить.

— Желательно бы еще приумножить…

— Довольно долго было и приумножение. Если кто-то открыл депозит года полтора тому назад — скажем, на три года, то он заработает неплохо. И все же на приумножение особенно рассчитывать не приходится. Главное свойство банковского депозита — высокая надежность, а не высокая доходность. И потом у обычных граждан не так уж и много других вариантов размещения своих сбережений. Положить под подушку? Там уж они точно не прирастут. Идти покупать акции?

— Очень рискованно…

— Особенно для человека, который не заканчивал финансовых академий. Для того, кто зарабатывает на работе, а не с помощью спекуляций, банк — идеальное место помещения накоплений.

— Вы, как клиент банка, на что прежде всего обращаете внимание при выборе той кредитной организации, которой доверяете свои средства?

— Выбираю устойчивость и надежность. Несмотря на то что я 12 лет бился за закон о страховании вкладов, мне не очень хочется им пользоваться. Мне будет приятней, если банк сам выполнит свои обязательства. Я готов пожертвовать частью доходности за надежность. Кроме того, я ценю удобство. Мне не нравится банк, куда трудно добираться. Тот банк, который меня обслуживает, обладает всеми дорогими моему сердцу свойствами.