Новости
17 Ноября 2011, 04:49

О том как Примаков пытался спасти Россию

Евгений Максимович Примаков, пожалуй, был был наиболее значимым премьером из всей пострестроичной России: этот человек вытащил страну из комы, последовавшей после кризиса 1997 года. Но защитить свою страну от Березовского и семьи не смог, в итоге появился Путин и всё то, что мы сейчас имеем: «Единая Россия» в самых худших традициях КПСС.

примаковНазначение Примакова было вынужденной необходимостью. После дефолта в стране разгорелся политический и экономический кризис. Во что бы то ни стало Ельцину требовалось получить передышку.

С этой задачей новый кабинет справился вполне благополучно, — кризис был преодолен. Впервые за последние годы правительство сформировало профицитный бюджет. Но чем успешнее работало оно, тем большее раздражение вызывало это в Кремле. Ельцин очень боялся усиления Примакова; в академике он видел главного своего конкурента на будущих выборах. «Семья» же еще и подливала масла в огонь, чтоб наверняка.

В отличие от Березовского, у Юмашева и Дьяченко с новым премьером точно не могло быть ничего общего. Они были органически чужды, полярны друг другу. И вдобавок — откровенно страшились его.

Рядом с ним Таня и Валя чувствовали себя нашкодившими школьниками, Мишкой Квакиным, застигнутым на месте преступления в соседском яблоневом саду. Каждую минуту они ждали, что вот сейчас Примаков схватит их за ухо и принародно выпорет старым ремнем с тяжелой чекистской пряжкой. Для них премьер был человеком из прошлого, живым олицетворением советской истории, этакой реинкарнацией Андропова.

Да, именно Андропова, ведь Россия конца 1990-х удивительным образом напоминала Советский Союз двадцатилетней давности; престарелый, впадающий в маразм вождь; его венценосная дочь, героиня скандальной хроники и любительница бриллиантов; вороватое гулявое окружение. И — аскетичный председатель КГБ, начинающий борьбу за власть с показательных коррупционных процессов.

Даже внешне Примаков чем-то походил на всесильного шефа КГБ; те же роговые очки, внешнеполитическое прошлое, партийно-советская аскетичность в быту.

Воцарения разведчика Примакова многострадальное российское общество ожидало с таким же нетерпением, как когда-то — прихода чекиста Андропова. На контрасте с вечно больным, окруженным дворцовой камарильей президентом, популярность Примакова росла, точно на дрожжах.

Но это была палка о двух концах: едва только ситуация в стране стала меняться к лучшему, участь премьера мгновенно была предрешена.

И пары месяцев не прошло с момента его воцарения, а олигархические СМИ, дирижируемые Березовским, вовсю уже принялись долбить антикризисное правительство. Примакова обвиняли в возврате к совет-ским методам руководства, в симпатиях к коммунистам, в заигрывании со спецслужбами. Ну, и, конечно же, в том, что подсиживает он Ельцина, готовя тихий дворцовый переворот; «папу отстраняют, силовой какой-нибудь вариант и привет», как говаривала некогда дражайшая Татьяна Борисовна.

Эта антипримаковская пропаганда велась столь слаженно и умело, что в нее поверил в итоге и сам Ельцин. Даже по прошествии времени, сидючи уже в отставке, он по-прежнему будет культивировать в себе эти старые обиды. В своей книге экс-президент напишет:

«Примиряющий» и «объединяющий» Примаков, как это ни парадоксально, с каждым днем становился для огромной части бизнеса, а значит, и среднего класса, СМИ, для многих политиков и целых думских фракций главным раздражающим фактором. Вольно или невольно Евгений Максимович консолидировал вокруг себя антирыночные, антилиберальные силы, вольно или невольно наступал на свободу слова…"

А теперь — сразу же — еще одна цитата; для сравнения:

«…он (Примаков. — Авт.) начал разворачивать страну назад. Он нарушил баланс сил. В стране, где были левый парламент и левый Совет Федерации, он стал создавать еще и левое правительство. И даже тогда бы его не сняли, но когда он увидел пост президента России в двух шагах от себя, у него поехала крыша…»

Если б не затесавшийся вульгаризм — насчет поехавшей крыши — два этих фрагмента меж собой было бы просто не отличить: единый стиль, одинаковые упреки.

Нетрудно догадаться, что последняя цитата принадлежит Березовскому, одному из наиболее рьяных примаковских недругов.

Вернее, не так. Это сам Березовский считал себя злейшим врагом Примакова, по сей день с гордостью примеряя лавровый венец главного его победителя.

Для Примакова же — Березовский противником не мог быть просто по определению, слишком в разных весовых категориях находились они.

(Враг Примакова — само по себе звучит уже гордо…)

Истинными врагами Евгений Максимыч считал лишь тех, кто был равен ему. К таким людям он испытывал даже нечто вроде пиетета, отдавая должное их размаху и силе; льва или тигра есть, к примеру, за что уважать. Но как, скажите на милость, уважать маленького, верткого зверька скунса, который отражает нападки обидчиков тем, что резко портит воздух?

В понимании Примакова Березовский был совершенно недостойной внимания мелюзгой; каким-то, прости Господи, насекомым, зеленой навозной мухой, раздражающей своим назойливым жужжанием. И от осознания этого Борис Абрамович бесился еще сильнее, хотя на людях излагал прямо обратное.

(«…он академик, я член-корреспондент, найти один язык с Евгением Максимовичем мне было бы проще, чем, например, Гусинскому. Ведь Примаков воспринимает Владимира Александровича как таксиста…

И Лужков для Евгения Максимовича всего лишь преуспевающий лавочник".

У кого, что болит…)

В принципе, столь же уничижительно к Березовскому относились многие другие сановники. Но Примаков оказался едва ли не первым, кто, устав отгонять эту самую муху, вознамерился окончательно ее прихлопнуть.

Еще летом 1998-го Генпрокуратура закончила секретную проверку финансово-хозяйственной деятельности «Аэрофлота». Вывод, сделанный следователями, был однозначен: налицо — состав преступления.

Когда Скуратов доложил об этом Примакову, тот и минуты раздумывать не стал; если есть материал, заводите дело — сказал он генпрокурору.

18-го января 1999 года прокуратура возбуждает уголовное дело по факту хищения имущества «Аэрофлота»; статья 159 УК РФ — мошенничество в особо крупном размере.

Ровно через два дня на свет появляется еще одно дело — против подконтрольного Березовского ЧОПа «Атолл», который занимался слежкой за политбомондом. (Не без гордости замечу, что основанием к его возбуждению послужили мои газетные выступления.)

А еще неделю спустя, прямо на заседании правительства, обсуждая предстоящую амнистию, Примаков во всеуслышанье объявляет, что надо «освободить места для тех, кого сажать будем за экономические преступления».

Березовский был вне себя от ярости. Его империя терпела удар за ударом. В офисах «Сибнефти», «ФОКа», «Атолла» полным ходом шли массовые обыски; люди в форме нагрянули даже в автосалон «ЛогоВАЗа», арестовав четыре десятка растаможенных «в серую» иномарок.

По настоянию Примакова от эфира был отстранен журналист Доренко — главное таранное оружие олигарха. Параллельно под шумок из правления «Аэрофлота» вывели всех оставшихся там ставленников олигарха — Глушкова, Красненкера, Ицкова. Это уже подсуетился старший президентский зять Валерий Окулов.

Само собой, Борис Абрамович пытался огрызаться, силясь выказать невозмутимость и стоицизм, но со стороны выглядело это довольно жалко. Вся его риторика сводилась лишь к одному — в Россию возвращается эпоха репрессий. С Новым всех, 1937 годом! Свои невзгоды и злоключения он открыто связывал теперь с именем Примакова, поливая премьера на всех углах.

«Примаков сегодня встал на самый порочный, самый трагический для России путь, — восклицал Березовский, трагично вздымая кверху руки. — Даже коммунисты сегодня менее опасны, чем Примаков».

Как это бывало уже не раз, Березовский по-прежнему считал, что Россия — это он сам и есть; все, что плохо для него — плохо и для державы (кажется, по науке это именуется мудреным термином «аберрация»)…

Даже в тяжелейшие минуты своей жизни Борис Абрамович предпочитал сохранять хорошую мину при плохой игре. Он давно уже смирился с обличьем дьявола, всероссийского мистера Зло, и действовал в точном соответствии с учением Станиславского — умение жить в предлагаемых обстоятельствах.

Собственно, другого пути у него просто не оставалось. Это как при игре в покер — неважно, какие у тебя карты на руках, но если уж начал блефовать, тяни до последнего…

Когда 3 марта в кабинете российского посла в Азербайджане Березовский прочитал шифровку из Москвы о том, что ельцинским указом смещен он с должности исполнительного секретаря СНГ (с убийственной формулировкой: «за регулярные действия, выходящие за рамки полномочий исполнительного секретаря СНГ, и невыполнение поручений председателя Совета глав государств СНГ»), ни один мускул не дрогнул на его лице. В подобной ситуации большинство разом впали бы в депрессию, засуетились, схватились бы за стакан. Березовский же в ответ… расхохотался. Он смеялся так истово, утирая с глаз слезы, что посол, было, подумал: не сошел ли тот часом с ума.

Но нет. Это была все та же маска ницшеанского сверхчеловека, способного повелевать своими чувствами. А чтобы закрепить означенный образ наверняка, тем же вечером Березовский во всеуслышание объявит, что указа не признает, ибо «Ельцин заблуждается относительно того, что может отстранить меня от должности»; его судьбу вправе решить лишь голосование всех президентов; короче, разговор в духе — а ты кто такой? (Даром, что еще совсем недавно, отвечая на выпады Думы, заявлял, что уйдет в отставку, если хотя бы один из президентов выступит против его персоны.)

Со времен октябрьского путча шестилетней давности это было, пожалуй, первым публичным актом неповиновения ельцинской воле. Впрочем, риска не имелось здесь ни на йоту. Борис Абрамович отлично понимал, что кремлевские друзья попросту утаят эти эскапады от президента. В противном случае — бравада его была сродни самоубийству…

Этот образ стойкого, бескомпромиссного борца с режимом так пришелся Березовскому по душе, что он тщится сохранить его — для будущих поколений — до сих пор. В 2002-м, когда все описанные выше войны давным-давно отошли уже в разряд истории, Борис Абрамович на голубом глазу поведал «Новой газете», что, оказывается, в отместку едва не застрелил тогда Примакова из пистолета, подаренного Путиным. Цитата:

«Я вышел из Генпрокуратуры после допроса и прямо в камеру сказал, что дело возбуждено по письменной просьбе Примакова. Это абсолютно противозаконно. Не имеет права премьер диктовать Генпрокуратуре. Через десять минут — звонок. Черномырдин просит меня приехать в Белый дом. «Зачем?» — «Евгений Максимович хочет объясниться».

Я приехал и взял с собой пистолет.

Вхожу в кабинет. Там сидит Примаков, и перед ним — целая куча папок. Примаков на них показывает и говорит: «Я специально затребовал из прокуратуры все дела по „Сибнефти“ и „Аэрофлоту“, еще раз пролистал и убедился: нигде нет мой подписи. Я вас вызвал с единственной целью — сказать, что я не подлец». Я вытащил пистолет и говорю: «Евгений Максимович, мы так будем разбираться или по-другому?»

Он стал белый. Говорит: «Покойным сыном клянусь, что я не давал указаний прокуратуре»… Спрашивает: «Борис Абрамович, чего вы хотите? Хотите, решим вопрос со Сбербанком?» Я говорю: «Хочу быть вашим помощником». У него волосы на голове зашевелились. Он растерянно так спрашивает: «А Дума? Что скажет Дума?» Ну, я ему сказал, что пошутил…"

Но это была явно не последняя его шутка, потому что уже наутро после выхода интервью в редакцию поступило официальное опровержение адвоката Березовского Семена Арии: журналист, оказывается, не так понял его доверителя, никакого пистолета у него нет и с собой он брать его никак не мог. «Б. Березовский известен как… вежливый и воспитанный человек, которому не свойственны описанные манеры лихого ковбоя».

…Крестовый поход против Березовского достиг своего апогея в апреле 1999-го. 3-го числа решением совета глав СНГ он окончательно был низвергнут с поста исполнительного секретаря. А еще через день Генпрокуратура заочно предъявила ему обвинение и выписала ордер на арест. Одновременно с Березовским в розыск был объявлен старинный его партнер и приятель, банкир Александр Смоленский, между прочим, ранее уже судимый. (На сей раз Смоленскому инкриминировали хищение 32 миллионов долларов с помощью фальшивого авизо; предприимчивые банкиры попросту впечатали в финансовый документ две лишние цифирки…)

Эти судьбоносные известия застали Березовского буквально в воздухе. На личном самолете он летел как раз из Парижа в Москву, на Совет глав государств СНГ, но…

«Произошла утечка, — вспоминает генпрокурор Юрий Скуратов. — Информация о Березовском попала в Кремль. Березовский этого боялся страшно, и в Кремле этого боялись, поэтому, когда Березовский летел в Москву, его остановили в Киеве и в Москву не дали воздушного коридора. Пока не рассосется ситуация».

Опасаясь экстрадиции, Борис Абрамович вынужден был спешно эвакуироваться в благословенную Францию — там-то, под сенью париж- ских каштанов, он и объявил собравшимся журналистам, что пал жертвой наговора и клеветы; вот оно, истинное лицо демократии по-примаковски — сведение счетов с политическими оппонентами посредством полицейской дубинки.

«Но время, когда власть в России была у людей с голой задницей, прошло… У них нет ни одного шанса на успех».

Как ни странно, уже через 8 дней его слова полностью подтвердились. Ордер на арест был отменен, а выписавший этот исторический документ заместитель генпрокурора Михаил Катышев — человек истово принципиальный и честный — спешно был отстранен от кураторства Главного следственного управления.

Особо гадать о причинах такого непостоянства Фемиды нечего, за Березовского, само собой, вступилась августейшая династия.

Это — косвенно, конечно — подтвердил потом и сам Ельцин. Годом позже, перечисляя многочисленные свои, порядком пропахшие нафталином претензии к Примакову, первый президент (а точнее, Юмашев от его имени) напишет:

«Той весной многие российские граждане в массовом порядке начали паковать чемоданы… Это была не вина, а трагедия Примакова. Евгений Максимович загонял и себя, и всех нас в тупик.

В стране происходили… довольно тревожные процессы. Возбуждались непонятные уголовные дела. Под арест попадали невиновные люди. Часть сотрудников спецслужб не скрывали при допросах и обысках бизнесменов, что ждут реванша за прежние годы. Почти весь российский бизнес, деловая элита пребывали в тоске и унынии по поводу своего ближайшего будущего".

Кем были эти «невиновные», пребывавшие «в тоске и унынии» догадаться совсем не сложно; Березовский, Смоленский. Да еще разве что вице-президент «Онэксимбанка» Кошель, арестованный за финансовые махинации.

Слава богу, времени с той поры прошло немного; все, что происходило весной 1999-го, не успело еще забыться. Тем же, кто подобно Ельцину, страдает провалами в памяти, рекомендую обратиться к старым газетным подшивкам. Никаких других невинных жертв примаковских репрессий не было тогда и в помине, как не было и массового пакования чемоданов.

Напротив даже, общество, как никогда, ликовало, глядя на первую реальную, пусть и робкую попытку навести, наконец, хоть какой-то порядок в стране. Но, увы, Кремлю это было совсем не с руки. Именно потому Березовский на белом коне возвратился в Россию.

Его победа заключалась не только в капитуляции Генпрокуратуры, виктория Березовского означала еще и поражение Примакова.

То, что карьера премьера близится к закату, стало понятно еще месяцем раньше, когда Ельцин уволил главу своей администрации Николая Бордюжу — человека, пользовавшегося очевидными симпатиями Примакова.

Бравого генерала-пограничника Бордюжу незадолго до того подыскала Татьяна Дьяченко; любвеобильной принцессе очень понравились его военная выправка и мужская стать. Это был едва ли не первый случай, когда Татьяна Борисовна — без советов своих старших товарищей — решила самостоятельно опробовать себя на ниве кадровой политики.

Папа выбор любимицы одобрил — он тоже симпатизировал статным военным, красивым, здоровенным. Сначала Бордюжу назначили секретарем Совета безопасности, а через три месяца еще и руководителем администрации вместо уставшего колоть орехи королевской печатью Юмашева.

Одно время кандидатуру Бордюжи на полном серьезе рассматривали даже в качестве потенциального преемника. А что? Ладно скроен, характер нордический, твердый. Но уже очень скоро этот первый принцессин блин оказался поистине комом.

Бордюжа не сумел выдержать испытания кремлевскими коридорами; он явно симпатизировал Примакову и, вообще, показал себя на удивление приличным человеком. («…он плохо понимал устройство современной политической жизни, не улавливал ее тонких нюансов, не замечал подводных течений», — напишет Ельцин потом в мемуарах.)

А уж после того, как новый администратор распорядился подготовить указ об увольнении Березовского — и даже понес его на подпись президенту — участь его была окончательно решена. Татьяна Борисовна долго еще потом терзалась в муках совести, — какую змею на груди пригрели…

19-го марта лежавшему в ЦКБ Бордюже позвонил Ельцин. Генерал не зря начинал свою службу в военной контрразведке, весь разговор он тщательно законспектировал.

Ельцин: Здравствуйте, Николай Николаевич… Я принял решение разъединить должности секретаря Совета безопасности и главы администрации президента, так как считаю, что совершил ошибку, объединив эти должности. На пост главы администрации думаю назначить Волошина, а вас оставить на посту секретаря Совета безопасности. Как вы на это смотрите?

Бордюжа: Спасибо, Борис Николаевич, за предложение, но я вынужден отказаться. Если вы не возражаете, я изложу свои аргументы. Первое, это решение не ваше, а навязанное вам вашей дочерью Дьяченко по рекомендации группы лиц. Причина этого кроется не в ошибочности объединения двух должностей, а в том, что я инициировал снятие Березовского с поста исполнительного секретаря СНГ и отказался участвовать в кампании по дискредитации Примакова и его правительства. Организовали эту кампанию Дьяченко, Абрамович, Юмашев, Волошин, Мамут с благословения Березовского.

Второе, остаться работать в Кремле — это значит принимать участие в реализации тех решений, которые вам навязывают Дьяченко, Юмашев, Абрамович, Березовский, Волошин, а многие из них зачастую носят антигосударственный характер или противоречат внутренним интересам государства. Участвовать в этом я не хочу.

Третье, я боевой генерал, бывал во многих «горячих точках», рисковал жизнью, подолгу не видел семью. Всегда был уверен, что служу интересам России и в интересах президента России. Поработав в Кремле, понял, что страной правит не президент, страной правит от имени президента кучка недобросовестных лиц и правит в своих интересах, а не в интересах государства. Состоять в этой компании я не могу и не хочу.

Ельцин: Я бы хотел, чтобы вы работали рядом со мной, у вас неплохо получалось. Я не ожидал, что они набрали такую силу. Я их всех разгоню! Хорошо! Я отменяю свое решение! Вы остаетесь главой администрации, и мы работаем вместе. Как вы на это смотрите?

Бордюжа: Борис Николаевич, я готов, но у меня есть одно условие: из Кремля должны быть уже сегодня удалены ваша дочь Дьяченко, Юмашев, Волошин, запрещен свободный вход Абрамовичу, Мамуту, Березовскому. В этом случае я буду работать.

Ельцин: Хорошо, я подумаю. Мы еще встретимся и все обсудим.

Но они больше никогда уже не встречались. Стоило Ельцину положить трубку, как он моментально забыл обо всех своих обещаниях.

В тот же день Бордюжа был уволен с обеих должностей. (На вопрос Примакова о мотивах, президент сурово отрезал: «Не справляется».)

Новым главой президентской администрации стал бывший организатор конкурсов по продаже «Сибнефти» и деловой партнер Березовского с Абрамовичем Александр Волошин…

А еще через месяц в отставку был отправлен и сам премьер. «Увольнение Примакова было моей личной победой», — торжествующе объявил Березовский журналистам. «Это провал попытки коммунистического и гэбэшного реванша в России».

Forum-orion.com
Фото: perm.aif.ru

Новости
29 Марта 2024, 10:42

Россия пригласит страны БРИКС+ на саммит в Казани

Саммит состоится в октябре 2024 года.

Россия ожидает, что в саммите БРИКС в Казани, примут участие не только основные члены альянса, но и страны БРИКС+. Об этом в интервью «Известиям» рассказал министр иностранных дел РФ Сергей Лавров.

Саммит БРИКС пройдет в столице РТ в октябре этого года. В мероприятии примут участие полноправные члены объединения. Также приглашения отправят партнерам в формате БРИКС+. Лавров отметил, что к саммиту хотят ввести новую категорию «страна-партнер». В получении этого статуса на данный момент заинтересованы 30 стран.

Отметим, сейчас в альянсе состоят 10 государств: Бразилия, Россия, Индия, Китай, ЮАР, Иран, Саудовская Аравия, ОАЭ, Египет, Эфиопия.

Lorem ipsum dolor sit amet.

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: