— Вячеслав Михайлович, как Вы оцениваете решение заморозить добычу нефти на уровне 11 января? Можно ли считать, что встреча в Катаре закончилась ничем?

— Во вторник 16 февраля 2016 года, по итогам встречи в столице Катара — Дохе между главой минэнерго России Александром Новаком и представителями стран ОПЕК, была достигнута договоренность о готовности сохранить объемы добычи нефти на уровне января 2016 года. В среду 17 февраля 2016 года прошла встреча глав нефтяных министерств Ирана, Ирака и Венесуэлы для дополнительного обсуждения этого принятого ОПЕК решения. Тем не менее, сами участники рынка сомневаются в том, что тот же Иран, после отмены наложенных на него ранее торговых санкций, присоединится к соглашению.

С моей точки зрения, не надо преувеличивать значение этих встреч. Это был просто жест доброй воли со стороны нефтяной «группы поддержки». С другой стороны, эту в целом формальную договорённость нельзя назвать «сомнительным достижением», поскольку мировая экономика уже устала бороться на двух «фронтах» — экономическом и социальном.

Всем странам требуется источник их уверенности и стабильности в завтрашнем дне. И этот шаг им всем навстречу отнюдь не формальный — а системный и знаковый.

Что касается России, то она из-за санкций испытывает сложности не в том, чтобы продолжать наращивать объемы производства вообще и добычи нефти, в частности. А в том, что сейчас у России вынужденно складывается новая парадигма взаимоотношений с внешним миром — как на западе, так и на востоке.

Поэтому нельзя сказать, что встречи в Катаре закончились ничем.

— Сохранится ли дисбаланс между спросом и предложением на рынке?

— Полагаю, пока не начнётся стабильный рост в ведущих экономиках мира, ни о каком спросе и предложении на мировых рынках, тем более, в среднесрочной перспективе, и ни о каких внятных котировках на нефтяных рынках, с точки зрения их прогнозных оценок, рассуждать не приходится. В этой связи, можно привести мнение экономистов Е. Гурвича, И. Белякова и И. Прилепского, которые отмечали в своей статье (Вопросы экономики, 2015, № 9) факт.

Удорожание нефти создаёт оптимистические (и часто — неоправданные) ожидания их дальнейшего роста. В каждый момент достигнутый уровень цен воспринимается как «данный навсегда», но от него отсчитывается его будущая динамика.

К тому же, по мнению этих экспертов, прогнозные цены на нефть носят инерционный характер (экстраполируют в будущее текущие цены) и, например, в бюджетной политике несут риски.

Есть крылатая фраза: экономика должна быть экономной — тогда и цены на нефть никак в принципе не скажутся на дисбалансе спроса и предложения.

— В каком случае решение по добыче нефти на уровне января 2016 года может или будет иметь позитивные долгосрочные последствия?

— Те, кто может реально поддержать это решение — или не имеют физической возможности что-то изменить в этом вопросе (районы нестабильности на Ближнем Востоке и в Северной Африке), или же играют на противоречиях крупнейших импортёров энергоресурсов, с целями далёкими от экономики.

Нельзя цены на нефть и другие ресурсы отрывать от ценовой конъюнктуры на промышленные товары — всё увязано в общую для всех отраслей модель производства «затраты-выпуск».

При нынешней средневзвешенной цене за нефть в $ 34 за баррель наши топ-менеджеры из мира бизнеса и финансово-экономического блока российского правительства строят стресс-сценарии на случай возможных микро- и макро- «катаклизмов» (см. Стресс-сценарий от минэнерго: снижение добычи нефти на 14\% к 2020 году). А точно при такой же цене на нефть, но в 70-е годы ХХ века, СССР принимал планы построения «развитого социализма» и ждал в гости весь спортивный мир на летнюю Олимпиаду-1980.

Так что всё в нашем мире относительно. И проблема не в ценах — а в управлении ими.

— Что Вы можете сказать о мировом спросе на нефть и нефтепродукты?

— Есть мнение, что мировой спрос на нефть постоянно растет. Например, по оценкам некоторых экспертов, в 2015 году он увеличился на 1,4 млн баррелей в сутки, а в 2016 году увеличится на 1,3 млн баррелей. Рост, по мнению ряда аналитиков, ожидается и во все последующие годы.

Но, мне кажется, это рост «догоняющий» — после известного падения мировой экономики на рубеже первых десятилетий ХХI века. Не случайно, что уже тогда экономисты отмечали главный минус любого кризиса: не его протяжённость во времени — а его глубина в пространстве.

Если взять специфику России, то резкое падение мировых цен на нефть не привело к снижению стоимости горючего в стране, поскольку в структуре цены отечественного топлива основная часть приходится на налоги, которые постоянно растут.

Очередной рост цен на бензин ожидается в апреле 2016 года вместе с новым повышением акцизов, что должно принести бюджету почти 90 млрд руб. дополнительных доходов.

С другой стороны, большинство НПЗ в России контролируются региональными властями, которые встраивают эти «прогнозные цены» в свою бюджетную политику. Вот мы опять приходим к тому, что сейчас все значимые игроки на мировых рынках ждут «попутный ветер» устойчивого роста в экономиках своих стран.

Беседовала Юлия Амочаева

С 8 по 14 апреля в Татарстане произошло небольшое повышение цен на все виды бензина и дизельное топливо, согласно данным Татарстанстата.

По состоянию на 15 апреля средняя цена бензина АИ-92 составляла 49,33 рублей за литр, что на 0,10% больше по сравнению со стоимостью на 8 апреля. АИ-95 вырос в цене на 0,11% и стал стоить 53,17 рубля, а АИ-98 и выше — на 0,37% и достиг 66,91 рублей. Литр дизельного топлива стал стоить 59,80 рубля, неделей ранее его цена была 59,73 рубля.

Напомним, в первую неделю апреля 2024 года в Татарстане наблюдалось небольшое снижение цен на автомобильное топливо.