В 2014 году в Татарстане 104 школы должны быть переоборудованы по программе инклюзивного образования. Министр образования Татарстана Энгель Фаттахов заявил о таких цифрах на коллегии в Академии наук РТ, но тут же оговорился, что проект в республике сейчас в находится в «зачаточном состоянии», а фактически — не работает.

По программе «Доступная среда», в рамках которой в образовательных учреждениях, создаются условия для нахождения и передвижения в них людей с ограничениями по здоровью, в 2011—2015 годы по линии министерства образования было предусмотрено финансирование в размере порядка 19 млн рублей. На эти деньги школы и детские сады должны были оборудовать пандусами и другим оборудованием для детей-инвалидов. По данным министерства, в 2013 году в массовых образовательных школах обучение проходили 6483 ребенка с ограничениями по здоровью.

Напомним, по стандартам минобразования России 20\% образовательных учреждений субъекта должны быть доступны инвалидам. В республике 1503 школы, 20\% от них — около 300 школ. Такие показатели ранее в министерстве труда, занятости и социальной защиты РТ, курирующем «Доступную среду», назвали практически недостижимыми и предложили пересмотреть федеральные требования.

Деньги с 2011 года из бюджета формально уходят на «переоборудование» школ и обучение педагогов, но на деле программа инклюзивного образования в республике не реализуется, говорят эксперты. Можно говорить о том, что есть отдельные случаи, когда родители добиваются, чтобы их дети-инвалиды учились вместе с обычными детьми в одном классе, но проработанной системы пока нет.

Нужна принципиальная позиция властей, другой подход общества к таким школьникам, которым необходима помощь специализированных педагогов, к чему мы пока не готовы, считает кандидат социологических наук, директор Института сравнительных исследований модернизации обществ КФУ Ирина Кузнецова, исследовавшая проблему адаптации инвалидов в городскую среду.

«У нас в Татарстане эта программа не реализуется. Такие дети, к сожалению, в нашей республике сталкиваются с барьерами при получении образования. Я несколько лет занималась исследованием вопроса инклюзивного образования, объезжала российские города, где власти пытаются что-то делать для детей с особенностями. Есть отдельные примеры того, как родители добились того, чтобы их дети учились вместе с обычными детьми. Но говорить о системе нельзя.

Необходимо, чтобы в школах были люди, которые будут помогать детям интегрироваться в эту среду. Если это ментальные проблемы (у школьника — прим. ред.), то они бы помогали при обучении осваивать материал, если у ребенка инсулинозависимый диабет, ему необходимо сделать укол, нужны и условия, где эту процедуру проводить. В школе необходимы такие специалисты, но это должны быть не учителя, потому что они и так загружены очень сильно. Они (специалисты — ред.) нужны и для обычных школьников, которым родители не помогают делать домашнее задание", — говорит Ирина Кузнецова.

Согласно данным Института сравнительных исследований модернизации обществ КФУ, больше 50\% людей с ограничениями по здоровью, участвовавших в опросе, испытывают проблемы уже на стадии транспортировки до места учебы. 12\% школьников отмечают неприспособленность учреждений для инвалидов. В вузах об этой проблеме рассказали больше 32\% молодых людей.

Еще одним фактором, влияющим на повсеместное обучение в школах детей-инвалидов, чиновники называют неготовность общества. Якобы татарстанцы, а особенно дети, не настолько толеранты к выглядящим по-другому людям, и инвалидов в среде «здоровых» людей ждет только унижение.

Действительно, по указанному выше исследованию, до 50\% молодых людей с инвалидностью рассказывают, что одна из основных трудностей, с которыми они сталкиваются при получении образования, — психологические проблемы.

Но другой опрос, проведенный среди обычных школьников в Казани, говорит об обратном: дети не против учиться с имеющими проблемы со здоровьем школьниками, чего нельзя сказать об их родителях.

«Мы проводили опрос среди школьников в Казани, и большинство из них положительно высказалось за то, чтобы в их классе учились такие дети. Но этого же нельзя сказать об их родителях — многие воспитаны в советское время и не готовы к тому, чтобы дети-инвалиды учились в обычной школе.

Наше поколение вообще предпочло бы отмахнуться от нездоровых детей. Мне рассказывали, что одного ребенка с пороком сердца, не успевавшего за программой из-за состояния здоровья, чиновники от образования направили учиться в коррекционную школу", — говорит Ирина Кузнецова.

Невосприятие детьми и подростками инвалидов — это миф, считает жительница Казани Олеся Тимофеева. Будучи инвалидом-колясочником, она обучалась в обычной школе, а потом и работала педагогом, знакомя младших школьников с программой инклюзивного образования.

«Я училась в обычной школе до 5 класса, это был выбор нашей семьи. Когда я поступала в первый класс, открывался реабилитационный центр на Зорге, но я и мои родители решили, что лучше учиться в обычной школе, чем находиться «в резервации». Первые месяцы осенью в школу меня возила мама, зимой, в период снегопадов, когда добираться было очень сложно, учителя приходили на дом. С пятого класса, когда стало трудно подниматься на этажи, обучение полностью стало домашним.

Я считаю, что мне очень повезло с учителем в начальной школе — обучение в школе строилось на поддержке и понимании, все одноклассники дружили со мной, я участвовала во всех событиях и мероприятиях. Мне кажется, что именно в этом возрасте дети готовы к восприятию всего нового, их сознание не зашорено стереотипами, чего не скажешь об их родителях. Именно они (родители — прим. ред.), чаще всего, бывают не готовы к тому, что их дети будут учиться вместе с инвалидами.

После обучения я работала по специальной программе, в рамках которой проводились «Уроки доброты» — в школу к детям приводили людей с инвалидностью и рассказывали, что они такие же, как и обычные люди, но имеющие некоторые особенности. Дети всегда были рады меня видеть, охотно участвовали в мероприятиях, были открыты.

Думаю, что при поступлении детей с особенностями в обычную школу, нужно проводить тренинги для родителей с обеих сторон. Когда мама собиралась отдавать меня в школу, она боялась, что меня могут обидеть, но решение было в пользу обычной школы. Не хочу сказать, что все дети с особенностями должны учиться вместе с обычными детьми, нужно решать это по каждому ребенку индивидуально. Речь не идет об отношении детей или учителей, они готовы к тому, что есть дети с инвалидностью. Проблема скорее в техническом обеспечении образовательных учреждений, где пока нет условий для инвалидов", — говорит Олеся Тимофеева.

Проблема «включения» детей-инвалидов в общую систему образования вытекает из более глубокой — игнорирования российским обществом инвалидов. Формально власти пытаются привить терпимость к людям, выглядящим или ведущим себя по-другому господдержкой на создание инфраструктуры, но на деле реальность остается миром для молодых и здоровых, способных обеспечить и защитить себя людей.

Люди с ограниченными возможностями и дальше остаются «отрезанными» от нормальной жизни — не могут передвигаться по городу, посещать общественные места, получить рабочее место, реализовать себя. По словам Кузнецовой, сейчас в Европе вообще стараются уходить от коррекционных школ — практически все дети там учатся в обычных, но с ними дополнительно занимаются специально обученные педагоги.

«Я знаю пример, когда группа студентов из университета Бирмингема, в которой учится девушка на коляске, выезжала на летнюю практику в Берлин. Руководство вуза выделило деньги и еще педагога, чтобы студентка могла поехать вместе со всеми. Вуз дает по 20 фунтов в час на работу этого специалиста. Это хороший показатель отношения государства к особенным детям. Складывается впечатление, что такие дети республике не нужны», — констатирует ученый.

Фото из личного архива Олеси Тимофеевой